Дмитрий Петров - Магия слова. Диалог о языке и языках

• Название: Магия слова. Диалог о языке и языках
• Автор: Дмитрий Петров
• Издательство: ПрозаиК
• Жанр: Языкознание
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91631-084-9

Сколько языков может знать человек? По крайней мере, столько, сколько людей вы знаете. Если вы наблюдательны и гибки в своем восприятии, вы сумеете понять язык каждого, кто вам повстречался, и стать понятным ему, не отступаясь от своего языка. Так считает один из авторов этой книги, филолог, переводчик, создатель уникальной психолингвистической методики ускоренного обучения иностранным языкам Дмитрий Петров. Его соавтор Вадим Борейко — журналист, замредактора Казахстанской газеты "Время" — записал их многочисленные беседы о языке, о его влиянии на жизнь каждого человека. Борейко на личном опыте убедился, как работает методика Петрова, и они вместе описали ее в этой книге.

---

— Полагаю, один такой международный профессиональный язык уже существует несколько веков. Эскулапы разных стран ставят диагнозы и выписывают рецепты, пользуясь латынью.

— Да, это тот самый случай, когда мертвый, казалось бы, язык стал главной компонентой профязыка. Так что мы можем предвидеть время, когда языки профессий будут превалировать над языками народов. Но это уже из области science fiction.

— Но для этого понадобится хотя бы общий графический знаменатель…

— А первые ласточки уже прилетели. Сегодня в русской деловой прессе уже принято не транслитерировать иностранные названия и термины. Например, IPO всегда пишут именно так, а не ИПО или ай-пи-о. Или названия компаний: Coca Cola, Ford, Hyundai. Транслитерация становится факультативной. И когда-нибудь толмачи будут переводить с языка касты юристов на язык касты финансистов.

— И в этом случае трудности перевода будут несравнимы с нынешними, традиционными. Ибо как несведущему человеку втолковать в двух словах, что такое joint stock company (акционерное общество)?

— Это будет уровень племенных языков. И ещё один фактор — корпоративные языки. Даже в рамках единой индустрии язык одной корпорации не похож на язык соседней: у каждого племени должны быть свои перья, своя татуировка.

Полный абзац

Живые и мёртвые

ЮНЕСКО представило новое издание Атласа исчезающих языков мира

ЮНЕСКО представило электронную версию нового издания своего Атласа языков мира, находящихся под угрозой исчезновения. Атлас содержит последние данные о приблизительно 2500 таких языков.

В зависимости от уровня угрозы их жизнеспособности все две с половиной тысячи языков подразделены на пять категорий, в соответствии с которыми языки могут находиться в состоянии: неустойчивости, опасности, серьезной опасности, критической ситуации и полного исчезновения (с 1950 года).

Некоторые из этих данных показывают, что за период жизни последних трех поколений людей из 6000 существующих в мире языков уже исчезли более 200. 538 находятся в критическом положении, 502 языкам угрожает серьезная опасность, 651 находятся в опасности и 607 — в состоянии неустойчивости.

Например, в Атласе указывается, что существует 199 языков, на каждом из которых говорят менее 10 человек, а на каждом из других 178 — от 10 до 50 человек. Среди недавно исчезнувших языков находятся мэнский (жителей острова Мэн), исчезнувший со смертью Неда Маддрелла в 1974 году, аса в Танзании — исчез в 1976 году, убыхский (Турция) — исчез в 1992 году со смертью Тевфика Эсенча, эякский (Аляска, США) — исчез в 2008 году со смертью Мэри Смит Джоунс.

Работа, проделанная лингвистами, принимавшими участие в создании Атласа (более 30 специалистов), свидетельствует о том, что исчезновение языков наблюдается во всех регионах мира и в самых разных условиях экономического развития.

Вполне возможно, что в странах Африки к югу от Сахары, где распространено около 2000 языков (около трети всех языков мира), по крайней мере, 10 % из них могут исчезнуть в ближайшие 100 лет.

Некоторые языки — исчезнувшие, в соответствии с классификацией Атласа, — находятся в состоянии активного возрождения. Среди них — корнский (корнуэльский) язык или сиши (Новая Каледония).

Помимо этого, результатом проведения политики в поддержку языков стал рост числа людей, говорящих на языках коренных народов. Это касается аймара и кечуа в Перу, маори в Новой Зеландии, гуарани в Парагвае и многих языков Канады, США и Мексики.

Источник: РИА «Новости», 20 февраля 2009 года

Глава 4 Власть и язык

«Если я покупаю, а вы продаёте, то мы говорим по-немецки. Но если вы покупаете, а продаю я, то мы говорим на вашем языке».

Вилли Брандт, канцлер ФРГ

«Вглядевшись в слово, как в магический кристалл, и прозрев в нем скрытые пружины управления миром, вы найдете и опознаете своего агрессора и можете захотеть предпринять какие-то политические меры, чтобы изменить соотношение сил в обществе».

Татьяна Толстая, «Политическая корректность»

— Мне как журналисту интересны политические аспекты лингвистики. Давай поговорим на тему «Власть и язык».

— Представь себе ситуацию. В стране, неважно какой, в результате революции или мирным путем меняется власть. Новый режим приступает к управлению государством. Попробуй угадать с трёх раз, какими будут первые шаги новой власти.

— Экономические реформы?

— Мимо.

— Реорганизация политического аппарата?

— Это потом.

— Тогда что же?

— Переименование всего, что только возможно переименовать.

Меняются названия должностей чиновников: был председатель горсовета — стал мэр или аким. Меняются названия городов и улиц. И здесь я усматриваю действие того же механизма, который диктовал нашим предкам необходимость табуировать какие-то явления природы, названия животных. То есть магическое, мистическое отношение к языку никуда не ушло, но приобрело другие формы.

— Расскажу о ситуации у нас. Ономастическая лихорадка — а иначе и не назвать — с 1991 года приобрела в Казахстане такие масштабы, что в некоторых городах власти вынуждены были объявить мораторий на переименования. Дело порой доходило до того, что люди давали взятки муниципальным чиновникам, чтобы назвать ту или иную улицу именем своего родственника, порой ничем и не прославившегося. Ушли старые названия крупных городов: Гурьев стал Атырау, Шевченко — Актау, Целиноград — Акмолой, потом Астаной. Новым властям чем-то не угодил даже легендарный акын Джамбул: областной центр Аулие-Ата, названный после войны в его честь, ненадолго задержался на казахской транскрипции Жамбыл, а затем превратился в Тараз, по имени древнего городища.

Что касается Алма-Аты, то, кроме самого города (он стал Алматы), в его центре переименовали всё. Что, в общем, логично, поскольку традиционно главные улицы советских городов носили имена революционных деятелей. А эпоха-то — ушла.

Здесь оставили нетронутыми только президентскую трассу — улицу Фурманова, хотя этот комиссар вместе с чапаевской дивизией казахам урону нанес немало. Также пока уцелели улицы Пушкина и Гоголя, но это из большого уважения к северному соседу. На окраинах, в «шанхаях», уцелели «деидеологизированные» и «космополитичные» названия улочек и закоулков — Шопена, Гёте, Бальзака, Шекспира, Джордано Бруно (местные называют ее — улица Брунова) и т. д. Видимо, в далекие советские времена ономасты хотели образованность свою показать.

В 2008 году эта тема неожиданно получила новый импульс. В Петропавловске, который обрёл своё название от крепости Святого Петра, заложенной ещё в 1752 году для защиты от набегов джунгар, активно циркулируют слухи о якобы скором его переименовании его в Кызылжар (в дословном переводе с казахского: Красноярск). Жители начали сбор подписей под обращением к главе государства с просьбой оставить имя города в покое.

Но — удивительная штука: хотя со времени переименования, допустим, улицы Коммунистической в проспект Аблай хана прошло больше без малого 20 лет, до сих пор живут бок о бок два названия — старое и новое. И так со многими другими улицами: Комсомольская — Толе би, Калинина — Кабанбай батыра, Дзержинского — Наурызбай батыра, Кирова — Наурызбай батыра, Правды — Алтынсарина и т. д. В каждой паре оба имени, даже среди молодежи, равноупотребимы в обиходе, причем частотность использования старого названия иногда выше.

Что это — инерция человеческой памяти?

— Каждое название сливается с тем, что оно определяет. И становится его частью. Причем частью не первоначального значения этого слова, смысловое и идеологическое наполнение которого со временем выхолащивается, выветривается, а его звукового образа. Тот, кто продолжает говорить «улица Калинина» или «улица Кирова», делает так не из пиетета к вождям коммунистической партии, а потому, что вот это сочетание звуков соотносится с образом именно этой улицы, именно этих домов и аллей. С ощущением пребывания в конкретной точке пространства. Точно так же в советское время слово «Ленинград» не обязательно тут же вызывало образ Владимира Ильича, но относилось к городу. То есть конкретная комбинация звуков и букв, независимо от того, откуда она пришла, сливается с обозначением предмета. А вот название улица Кабанбай батыра еще не успело слиться с данным куском пространства.

Это один фактор употребления старых имен — связанность названия с пространством, а не с мотивом, по каким оно было дано.