Эпосы, легенды и сказания - Махабхарата. Рамаяна (сборник)

• Название: Махабхарата. Рамаяна (сборник)
• Автор: Эпосы легенды и сказания
• Жанр: Античная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-63161-2

«Махабхарата» («Великое сказание о потомках Бхараты») – одно из крупнейших литературных произведений в мире, объединяет эпические повествования, новеллы, басни, притчи, легенды, рассуждения, мифы, гимны, состоит из восемнадцати книг и содержит более 75 000 двустиший, что в несколько раз длиннее «Илиады» и «Одиссеи» вместе взятых. «Махабхарата» – источник многих сюжетов и образов, получивших развитие в литературе народов Южной и Юго-Восточной Азии. «Рамаяна» («Путешествие Рамы») – древнеиндийский эпос, автором которого принято считать легендарного мудреца Валмики, – один из важнейших священных текстов индуизма. Образы «Рамаяны» вдохновляли множество индийских писателей и мыслителей: от Калидасы до Махатмы Ганди. Великий Эпос повлиял на литературу, изобразительное, театральное и танцевальное искусство и стал неотъемлемой частью культуры не только Индии, но и всего мира. [i]В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.[/i]

---

[Рождение Шантану]

Пратипа, влекомый к всеобщему благу,
Реки возлюбил дивноликую влагу.

У Ганги-реки, благочестия полон,
В молениях долгие годы провел он.

Однажды к нему, светозарно блистая,
Пришла соблазнительная, молодая,

Подобна любви вечно юной богине,
Прелестная Ганга в чудесной долине.

Лицо ее счастьем и миром дышало.
К царю на колено, что было, как шала{5},

Могучим и крепким, – на правое, смело,
С улыбкою мудрой красавица села.

Сказал ей Пратипа: «Чего тебе надо?
Чему твое сердце, прекрасная, радо?»

«Тебя пожелала я. Ведает разум,
Что женщину стыдно унизить отказом».

Пратипа ответствовал: «Преданный благу,
Я даже с женою своею не лягу,

Тем более с женщиной касты безвестной, –
Таков мой обет нерушимый и честный».

«Владыка, тебя я не ниже по касте,
К тебе прихожу я для сладостной страсти,

Желанна моя красота молодая,
Отраду познаешь ты, мной обладая».

Пратипа ответствовал ей непреклонно:
«Погубит меня нарушенье закона.

Не сделаю так, как тебе захотелось:
На правом колене моем ты уселась,

Где дочери, снохи садятся, о дева,
А место для милой возлюбленной – слева.

Супругой мне стать не имеешь ты права,
Поскольку ты села, беспечная, справа,

Но если ты сблизиться хочешь со мною,
То стань мне снохою, а сыну – женою».

Богиня промолвила слово ответа:
«О праведник, ты не нарушишь обета.

Я с сыном твоим сочетаться готова,
Найти себе мужа из рода святого.

Тебе, о великий подвижник, в угоду
Да стану я преданной Бхáратов роду.

Чтоб вас прославлять, мне столетия мало,
Вы – блага и чести исток и начало.

Условимся: как бы себя ни вела я, –
Твой сын, о поступках моих размышляя,

Вовек да не спросит, откуда я родом, –
И счастье с моим обретет он приходом.

Своим сыновьям, добродетельным, честным,
Он будет обязан блаженством небесным».

Сказала – исчезла из глаз властелина.
Он стал дожидаться рождения сына.

Он, бык среди воинов, подвиги чести
Свершал с добронравной супругою вместе,

Во имя добра и покоя трудился,
И сын у четы седовласой родился, –

Тот самый Махабхиша в облике новом,
Как было всесильным завещано словом.

Пратипа, беззлобный душой, мальчугану
Дал скромное имя – Смиренный, Шантану:

Пускай завоюет он мир милосердьем,
Законы добра исполняя с усердьем.

Он рос в почитанье заветов и правил.
Пратипа вступившего в возраст наставил:

«Красива, прелестна, одета богато,
Пришла ко мне женщина, сын мой, когда-то.

Быть может, к тебе она явится вскоре
С желаньем добра и с любовью во взоре.

Не должен ты спрашивать: «Кто ты и чья ты?»
Ты с ней сочетайся, любовью объятый.

Не спрашивай ты о поступках подруги,
Ты будешь иметь сыновей от супруги.

Ты с ней насладись, чтоб она, молодая,
Тобой насладилась, тебе угождая».

Пратипа, последний сказав из приказов
И сына Шантану на царство помазав,

Бесхитростный, чуждый корысти и злобе,
Ушел – и в лесной поселился чащобе{6}.

[Сыновья Ганги и Шантану]

Шантану, сей лучник, искавший добычу,
Охотился часто за всякою дичью,

Всегда избирал потаенные тропы,
Где бегали буйволы и антилопы.

У Ганги-реки, на пути одиноком,
Встречался отважный стрелок ненароком

С певцами небесными{7}, с полубогами;
Звенела земля у него под ногами.

Однажды красавицу встретил Шантану,
И он удивился прелестному стану.

Иль то божество красоты приближалось,
На лотосе чистом пред ним возвышалось?{8}

Свежа, белозуба, мила и беспечна,
В тончайших одеждах, во всем безупречна,

Она воссияла светло и невинно,
Как лотоса редкостного сердцевина!

Смотрел властелин, трепеща, восхищаясь.
Глазами он пил ее, не насыщаясь.

Она приближалась, желанна до боли, –
И пил он, и жаждал все боле и боле!

Он тоже, в блистании царственной власти,
Зажег в ней пылание радостной страсти:

Смотрела на воина с жарким томленьем,
Смотрела, не в силах насытиться зреньем!

Спросил повелитель, исполненный жара:
«Певица небесная ты иль апсáра?

Змея или дáнави – жизни врагиня?
Дитя человеческое иль богиня?

Небесной сияешь красой иль земною, –
Но, кто бы ты ни́ была, будь мне женою!»

Услышав звучащее ласково слово,
Условие с васу исполнить готова

И, голосом звонким царя услаждая,
Сказала, разумная и молодая:

«Твоею женою покорною стану,
Но, что бы ни делала я, о Шантану,

Хорошей тебе покажусь иль дурною, –
Клянись, что не будешь ты спорить со мною.

А если меня оскорбишь и осудишь, –
Уйду я и ты мне супругом не будешь».

«Согласен!» – сказал он, ее одаряя
Отрадой, не знавшей ни меры, ни края.

Ее получив, как желанную долю,
Могучий, с женой наслаждался он вволю,

Решил он: «Пойдет она прямо иль косо –
Смолчу, никогда не задам ей вопроса».

И царь был доволен ее красотою,
Ее добродетелью и чистотою,

Ее обхожденьем, спокойным и ровным,
Ее угожденьем на ложе любовном.

То Ганга была, та богиня-царица,
Что в трех мирозданьях блаженно струится!

Приняв человеческий облик отныне,
Она красоту сохранила богини.

С тех пор стал супругом Реки богоравный
Шантану, царей повелитель державный.

Она услаждала властителя пляской,
Истомною негой, искусною лаской,

И ласкою ласка ее награждалась, –
Его услаждая, сама наслаждалась.

Шантану, любовью своей поглощенный,
Усладами лучшей из жен обольщенный,

Не видел, как месяцы мчатся и годы,
А мчались они, словно быстрые воды.

Шло время. Сменялись и лето и осень.
Жена сыновей родила ему восемь.

Так было: едва лишь ребенок родится,
Тотчас его в Гангу бросает царица.

Шантану страдал от сокрытого горя,
Однако молчал он, с женою не споря.

Когда родила она сына восьмого,
Чудесного, сердцу отца дорогого,

Он крикнул, восьмой не желая утраты:
«Не смей убивать его! Кто ты и чья ты?

Возмездье за это злодейство свершится,
Страшись, о презренная, сыноубийца!»

Сказала супругу: «Ты сердце не мучай,
Желающий сына отец наилучший!

Погибнуть не дам я последнему сыну,
Но только тебя навсегда я покину.

Я – мудрым Джахну́ возрожденная влага{9},
Я – Ганга, несметных подвижников благо.

Жила я с тобой, ибо так захотели
Бессмертные ради божественной цели.

Я встретила восемь божеств, восемь васу,
Подвластных проклятия гневному гласу:

Их Васиштха проклял, чтоб гордые боги
В людей превратились, бессильны, убоги.

А стать их отцом, о властитель и воин,
Лишь ты на земле оказался достоин,

И я, чтоб вернуть им бессмертья начало,
Для них человеческой матерью стала.

Ты восемь божеств произвел, ясноликий,
Тем самым ты стал и на небе владыкой.

С тобою узнала я радость зачатья,
И васу избавила я от проклятья.

Дала я поверженным верное слово:
Когда в человеческом облике снова

Родятся, – их в Ганге-реке утоплю я,
Бессмертие каждому снова даруя.

Теперь я тебя покидаю навеки.
Меня дожидаются боги и реки.

Смотри, богоравного сына храни ты.
То будет мудрец и храбрец знаменитый.

В обетах он будет подобен булату, –
Дарованный Гангою сын Гангадáтту!»

[Проступок восьми васу]

Спросил у возлюбленной царь над царями:
«Бессмертные васу владеют мирами.

За что же проклятью их Васиштха предал,
За что же им смертными стать заповедал?

И кто он такой, этот Васиштха гневный,
Богов обрекающий доле плачевной?

За что Гангадатту наказан сурово
И сделался отпрыском рода людского?

Какие об этом расскажешь рассказы?»
Ответила Ганга: «О царь быкоглазый,

Великий деяньем! Рожден от Варуны,
Властителя вод, этот Васиштха юный,

Подвижник, от мира решил удалиться.
Обитель святая была у провидца

На склоне владычицы гор, светлой Меру,
Где жил он, храня в целомудрии веру,

Где множество было различных животных,
И трав неисчетных, и птиц быстролетных,

Где в летнюю пору и в зимнюю пору
Цветы украшали цветением гору.

В лесу для подвижника были даренья:
Вода в ручейке, и плоды, и коренья.

Однажды в лесу, пред жилищем святого,
Красива, сильна, появилась корова:

Богиня, дочь Дáкши, в нее воплотилась{10},
Даруя просящему благо и милость.

Ее молоко, на зеленой поляне,
Подвижник для жертвенных брал возлияний.

Важна и степенна, средь леса густого,
С теленком бесстрашно бродила корова.

Однажды пришли в этот лес благовонный
Могучие васу, а с ними – их жены.

Они с наслажденьем бродили повсюду,
Сверканью цветов удивляясь, как чуду.

Вдруг старшего васу жена молодая
Увидела, пó лесу с мужем гуляя,

Корову на мягкой, зеленой поляне:
Ее молоко – исполненье желаний!

И так восхитила богиню корова,
Что мужу, владыке небесного крова,

Сказала с восторгом: «О Дья́ус, взгляни-ка!»
Увидел корову небесный владыка:

Крупна и красива, с глазами живыми,
Полно молока многомощное вымя…

Ответствовал Дьяус: «О тонкая в стане!
Корова, чья цель – исполненье желаний,

Не ведает равных себе во вселенной,
А ею владеет отшельник смиренный,

Рожденный Варуной подвижник суровый.
Когда молоко этой чудной коровы

Вкусит человек, – вечно юным пребудет,
И кровь его время не скоро остудит,

И так проживет, не печалясь, на свете
Он десять блаженнейших тысячелетий!»

И Дьяус, душою и разумом бодрый,
Услышал желанье жены дивнобедрой:

«Средь мира людского подругу нашла я.
Царевна Джинáвати, прелесть являя,

Чарует и юностью и красотою.
Отец ее славится жизнью святою.

Ты добрых сердец награждаешь заслуги,
Прошу, потрудись и для милой подруги,

Могуществом, властью своей знаменитый,
Корову с теленочком к ней приведи ты.

Подруга, отведав напитка благого,
Единственной станет из рода людского,

Не знающей старости или недуга.
Когда же счастливою станет подруга,

Мне тоже, всеправедный, будет отрада, –
Отныне отрады иной мне не надо!»

Глаза дивнобедрой, как лотос, манили,
И Дьяус, покорный их ласковой силе,

Пошел, повинуясь возлюбленной слову,
И с братьями вместе увел он корову.

Он мужа святого украл достоянье,
Не зная, к чему приведет злодеянье.

Как видно, отшельника подвиг суровый
Не смог отвратить похищенья коровы.

С кошелкою, полной кореньев и ягод,
Вернулся подвижник, не ведавший тягот.

Увидел в смятенье, увидел в печали:
Корова с теленком исчезли, пропали!

Он долго, исполненный праведной мощи,
Обыскивал заросли, чащи и рощи,

Пока не постигнул провидящим взором,
Что васу виновны, что Дьяус был вором!

Он проклял их в гневе, возмездье взлелеяв:
«За то, что все васу, все восемь злодеев,

Коровы лишили меня многодойной,
С красивым хвостом, удивленья достойной, –

Людьми они станут, бессмертье утратив,
Те восемь божеств, восемь проклятых братьев!»

Богам присудил он, в безумии гнева,
От матери смертной явиться из чрева.

Узнав о проклятье провидца лесного,
Направились васу к отшельнику снова,

Надеясь, что ярость прощеньем сменилась,
Но не была братьям дарована милость.

Сказал им подвижник, познавший законы,
В раздумье о благе душой погруженный:

«Послушались старшего младшие братья.
Избавлю я вас, семерых, от проклятья,

Но Дьяус, зачинщик деяния злого,
Останется жить среди мира людского.

В обличье людском он прославится громко,
Однако уйдет, не оставив потомка.

Родит его смертная заново в муках,
Он сведущим будет в различных науках,

Достигнет он в мире людском уваженья,
Но с женщиной он не захочет сближенья».

Остался отшельник в молитвенном месте,
А васу, все восемь, пришли ко мне вместе:

«Стань матерью нам, чтобы вышли мы снова
Из чрева небесного, не из земного.

Когда сыновей своих бросишь ты в воду,
Тогда возвратимся к небесному роду!»

Богов от проклятья избавить желая,
К тебе как жена, о Шантану, пришла я.

Один только Дьяус – твой сын Гангадатту,
Который в обетах подобен булату,

Останется жить в человеческом мире,
И слава его будет шире и шире».

Сказала богиня – исчезла нежданно,
Ушла, увела своего мальчугана.

Шантану, утратив дитя и царицу,
Терзаемый скорбью, вернулся в столицу…

[Шантану находит своего восьмого сына]