Валентин Азерников - Отпуск за свой счет

• Название: Отпуск за свой счет
• Автор: Валентин Азерников
• Издательство: Искусство
• Жанр: Драматургия
• Год: 1990

Катя – натура на редкость восторженная, романтическая и к тому же весьма целеустремленная. Она готова мчаться хоть на край света за любимым, для которого, как выясняется, была лишь мимолетным увлечением. Конечно, Кате придется пролить немало слез – однако под занавес судьба просто не может ей не улыбнуться…

Памятливый телезритель может обнаружить некоторое несоответствие между тем, что он прочитает, и тем, что видел на экране. Это и называется «режиссерской трактовкой».

---

– Нет, я не это имел в виду. Опять ты за свое, ей-богу! Ну сколько можно? Господи! – в сердцах сказал он. – И кто тебя только воспитывал?

– Бабушка, – кротко сказала Катя.

– Она небось литературу преподает, твоя бабушка.

– Да.

– Оно и видно. Начитанная ты больно. Только в книгах – все с самого начала… Все гладко… Все тип-топ… И ангелы с трубами… А в жизни…

Катя помолчала немного, потом тихо сказала, скорее себе, чем ему:

– Да, ты прав. Я, наверное, действительно книжная дура. А дур надо учить… – Снова помолчала и добавила: – Конечно, лучше бы не ты, лучше бы другой кто…

– Катя… – Юра взял ее за руку.

– Но в конце концов кто-то же должен. Бабушка уже старая. И такая же, как и я, глупая. Она до сих пор считает, что Татьяна не должна была писать Онегину, что это неприлично…

– Катюша…

– Мы с ней даже чуть не поссорились из-за этого. Я дома не ночевала – у подружки. А выясняется, неправы обе.

– Как это обе, кто-то ведь?…

– Обе. И она так и не вышла замуж, когда дедушка погиб. Все были недостаточно благородны.

– Ты что же, как она, хочешь?

– Она не хотела. Получилось.

– Катюша. О чем ты говоришь?…

– А… Действительно. Ерунду какую-то. Извини. – Она отхлебнула кофе. – Холодный. – И поднялась. – Ладно, я пойду.

– Погоди.

– Неудобно. Тебя Ласло ждет.

– Подождет.

– Да и пора тебе – опоздаешь.

– Плевать.

– Ну зачем же такие сложности?

– Ну хорошо, а когда мы увидимся? Послезавтра? – Он посмотрел на Катю, она пожала плечами. – Я тебя встречу.

– Ты это уже говорил.

– Да, слушай, а где тот чертов прибор?

– А что? – удивилась Катя.

– У тебя?

– У меня.

– Принеси.

– Зачем?

– Ты же мне его подарила.

– Но ты не захотел.

– Кто старое помянет… Принеси.

– А неприятности?

– Ничего. Переживу.

– Отнимут ведь.

– Твой подарок? Я им отниму… – сказал он, поднимаясь, и это был прежний Юра, уверенный в себе и неотразимый.

Ада Петровна просматривала в холле у киоска французские газеты. Окликнула Катю.

– Ну? Ты видела? – Она развернула газету. На фото Кате вручали «Питон». – Я права была. Реклама – двигатель торговли.

– А что там пишут?

– Это и пишут. Вот… Рукопожатие через Урал. «Питон» переползает из Европы в Азию. Ишь ты – «переползает».

– Как-то я тут получилась… Не очень…

– Нда, лучше бы ты вообще не получилась. А то как бы теперь чего не получилось.

– Вы прямо всего боитесь. Я же ничего плохого не сделала.

– А хорошего что?

– Ну как… У испытателей будет хороший прибор. Они сделают хорошую работу. Ее внедрят, будут хорошие результаты. Всем будет хорошо.

– А мне?… – спросила Ада Петровна.

– А что? – спросила Катя.

– А то. В торгпредство вызывают.

– Вас?

– И тебя, между прочим, тоже…

Они вошли в кабинет торгпреда. Он встал из-за стола.

– Вот, значит, это вы и есть… – Он взял со стола газету. – Похожа. У вас там все такие шустрые – в Верхнеярске? Чего ж тогда так медленно строите? Надо же… – он показал на стол у стены, где рядышком стояли семь приборов в фирменной упаковке, а рядом знакомый уже «Питон». – Все тебе.

– Мне?

– Вон: «СССР, Котовой». На деревню – дедушке.

– А что это? – не поняла Катя.

– Что? Конкуренция. Французы лезут в Сибирь на русский рынок, чем мы хуже? И пожалуйста: ФРГ, Япония, Бельгия… Американский даже один. Что прикажешь с ними делать?

– Я?

– Ты. Тебе же прислали. Ты такой крупный ученый… Давай, измеряй, если есть что.

– Я не просила, – испуганно сказала Катя.

– Я тоже.

– А что же теперь делать?

– Теперь? Может, надо было раньше подумать?

– Отдайте обратно.

– Обратно? Легко сказать.

– Ну, возьмите. Пригодятся.

– Кому?

– Многим.

– Ara. A потом придут к тебе корреспонденты ихние и спросят: как, мол, наши приборчики?… А ты скажешь, спасибо, хорошо. А они напишут: советские гидростроители дают высокую оценку продукции такой-то фирмы. А внешняя торговля, между прочим, – монополия государства, а не частных лиц.

– Но я же не виновата…

– А я? А расхлебывать-то мне. Вон: семь красавцев, семь скандалов.

– Почему семь – шесть. Этот мой, – Катя положила руку на «Питон».

– Как это – твой? Он конфискован на таможне у одного нашего инженера.

Катя замолчала и поглядела в окно, словно что-то пыталась там увидеть. Торгпред невольно тоже поглядел туда, но ничего интересного не заметил.

– Ты чего? – спросил он удивленно.

– Дело в том, – сказала Катя, – что подарили его мне. Вон, там написано. – Она кивнула на газету.

– Минуточку. А как он попал?…

– А я ему подарила.

– Кому?

Катя помолчала, потом тихо сказала:

– Инженеру.

– Что значит – подарила? А документы на вывоз у тебя есть?

– Еще нету. Но вы ведь дадите? – она грустно улыбнулась торгпреду.

– Я? С чего бы это?

– Вы ведь торговый представитель.

– Представитель. Но – государства.

– А разве государство не заинтересовано, чтобы его граждане работали на хороших приборах?

– Слушай… Ты когда уезжаешь?

– Завтра.

– Ну, вот и езжай с богом.

– Так я возьму тогда? – она взяла чемоданчик.

Торгпред с изумлением посмотрел на Катю, потом вдруг хитро улыбнулся:

– Минуточку. А остальные как же?

– Я не знаю, – сказала Катя. – Это – не мои.

– Как не твои? Вон, читай – все твои.

– А что же я с ними со всеми буду делать?

– Лететь, – сказал торгпред и довольный засмеялся.

Будапештский аэропорт. Туристы сидели в зале ожидания, обложенные сумками, пакетами, свертками. Одна Катя держала на коленях лишь свою старую шляпу, которая, как ей казалось всего две недели назад, в этом сезоне должна была быть особенно модной. На ней было ее прежнее платье.

По радио объявили:

– Пассажира Котову просят зайти на таможню.

– Ну, ты даешь, – ахнула соседка. – Откуда они прознали?…

На таможне Катя увидела торгпреда.

– Вот это вот она и есть – сама товарищ Котова, Советский Союз, – представил ее торгпред.

– Такая молодая? – удивился таможенник и оглядел Катины ящики с приборами. – И уже такая известная. Даже адреса не указывают.

– А зачем? – сказала Ада Петровна. – У нас ее любой мальчишка знает.

Таможенник уважительно поцокал языком, подвинул Кате квитанцию.

– Распишитесь, пожалуйста. Это для нас. – Катя расписалась. – А это для меня лично, если можно. – Таможенник протянул ей красочный буклет Аэрофлота. – Автографы собираю. У меня уже есть ваша хоккейная сборная, три космонавта, Игорь Моисеев, а теперь – вы.

Катя в нерешительности посмотрела на торгпреда.

– Давай, давай, – сказал он. – Слава обременительна.

Катя вздохнула и старательно вывела свой первый в жизни автограф.

Группа шла к самолету. На тележке везли багаж. Семь ребят из Катиной группы тащили семь ящиков с приборами. Катя бережно несла шляпу.

И вот она уже летела домой. Поглядеть на нее – так она выглядела почти так же, как и тогда, когда уезжала, и вместе с тем, что-то в ней изменилось. Она уже не походила на ту наивную девочку, которая две недели назад вот так же вот смотрела в иллюминатор, пытаясь разглядеть в облаках воздушные замки. Сейчас она не видела за окном ничего, кроме пустоты – почти такой же, что была в ее душе.

Автор сказал:

– Каждый человек после отпуска всегда выглядит чуть иначе, чем до него. Это естественно – он стал старше. Две недели – срок небольшой, но за него иногда можно прожить больше, чем за несколько лет. Еще древние египтяне заметили, что возраст определяется не годами, а напряженностью чувств. Может, поэтому некоторые женщины кажутся вечно молодыми. В этом смысле отпуск, проведенный в поисках счастья, всегда оказывается за свой счет, даже если он оплачен профсоюзом…

К Кате подсела Ада Петровна.

– Юра встретит? – спросила она.

– Не знаю.

– Но ты бы хотела?

– Не знаю.

– Смешно. Когда ты впервые пришла, я подумала, вот сумасшедшая. Потом – вот наивная. Когда полетела – вот, думаю, везучая.

– А теперь?

– А теперь я думаю, что лучше сожалеть о ненайденном, чем о потерянном.

– Вы о Юре?

– Нет, нет, я о своем. У каждого – свой Юра.

– Николаевич?

Ада Петровна усмехнулась.

– А твоего как отчество?

– Не знаю.

– Не знаешь отчества?

– Не знаю – мой ли…

Ада Петровна достала из сумки визитную карточку.

– Вот. Приходи завтра вечером. Тут телефон и адрес. Я же не такая знаменитая, меня мальчишки не знают.

– Спасибо, – сказала Катя. – Но вы от меня, наверное, уже не знаете, как отделаться?

– Не знаю. Потому и зову.

Юра встречал ее с цветами. И даже не один. С ним был его приятель, известный киноактер. Юра подошел к дежурной в зале прибытия.