Поль Бертрам - Тень власти

• Название: Тень власти
• Автор: Поль Бертрам
• Издательство: Бук Чембер Интернэшнл
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993

В романе – «Тень власти» действие переносит нас в Нидерланды конца XVI века. Вовсю бушует нидерландская буржуазная революция, свирепствуют герцог Альба, инквизиция и испанские солдаты. В это время испанский наместник Гертруденберга граф Хаим де Хоравер спасает от костра инквизиции прекрасную Марион де Бреголь, обвиненную в служении дьяволу и черной магии. Борьба с инквизиторами и любовь привели его на сторону врагов Испании, где он под именем графа Ван Стинена стал популярным военачальником принца Вильгельма Оранского. Роман насыщен самыми невероятными приключениями, войнами, интригами и любовными историями – всем, что любит читатель авантюрно-исторической литературы.

---

Наконец я понял причину этих криков.

– Ведьма! Ведьма! Катай ведьму и ее отродье! Это испанка, и ее послали отравить и погубить всех! Бейте ее, да и попа кстати. Проклятый римский пес!

Этого-то мне и нужно было. В этом-то для меня и заключалась моя миссия, если только у меня есть какая-нибудь миссия: искоренять плевелы нетерпимости и фанатизма, которыми уже поросла новая, более чистая ветвь.

Пробившись вперед, я увидел женщину с двумя девушками. Они были с распущенными волосами, в разорванных платьях, и отчаянно отбивались от нескольких нападавших на них буянов. Все они были черноволосы. Без сомнения, то были полуиспанки. Этих несчастных созданий здесь довольно много. Они сами не знают, к какому народу они принадлежат, а оба народа обращаются с ними одинаково дурно.

Около них стоял, тщетно стараясь защитить их, патер Вермюйден. Один из парней отталкивающей наружности схватил женщину, сорвал одежду с плеч одной из девушек.

– Любовница сатанинская! – орал он. – Покажи нам клеймо его. Вот оно!

И он грубо толкнул ее к толпе.

Отец Вермюйден, старавшийся освободить ее от его лап, получил такой удар, что упал на колени. Лицо его было разбито в кровь.

– Собака поп! – заорал опять малый. – Сжечь их всех! Пусть они сгорят. Это они навели на нас болезнь.

Учение инквизиции, как видно, не осталось бесплодно.

– Да, да! – поощрительно кричали голоса из толпы. – Гнев Господень на нас, ибо мы продолжаем терпеть в своей среде римскую мерзость!

Тут я быстро вышел вперед.

– Стой! – повелительно крикнул я.

– Кто ты такой? – груба спросил меня парень.

– Он того же отродья! – закричал один из его товарищей. – К черту его. Проучим его, как вмешиваться!

– Вы не знаете меня? – строго спросил я. – Вы желаете сегодня же вечером качаться на виселице?

– Губернатор! Губернатор! – раздались голоса.

– Это все равно! – возразил малый, с которым я говорил. – Он испанец и папист. Довольно он повластвовал над нами.

И он бросился на меня с ножом.

Это было так неожиданно, что я едва увернулся от удара, быстро отскочив назад. Я понял, что происходит, и выхватил шпагу: дело принимало серьезный оборот.

На меня бросились с длинными ножами четыре человека, и борьба становилась неравной. Я был тесно окружен толпой и не мог свободно действовать шпагой. Кроме того, негодяи были одеты в толстые кожаные куртки, а на мне был только бархатный камзол.

Кругом поднялся страшный гвалт. По всей вероятности, многие в толпе не допустили бы такого нападения, но товарищи негодяев обступили меня и не давали никому прийти мне на помощь. Но, слава Богу, я умею действовать шпагой. Через минуту-другую я сам увлекся борьбой. Мои противники были сильны и грубы, но довольно неуклюжи.

Сделав вид, что я поскользнулся, я усыпил бдительность ближайшего ко мне негодяя. Выпрямившись в то же мгновение, я бросился на него и разрезал его, как курицу. Его падение вызвало замешательство среди нападавших, и я, храбро бросившись вперед на ближайшего негодяя, который в эту минуту не был готов к защите, проколол ему шпагой горло.

Теперь из них осталось только двое, хотя каждую минуту мог подоспеть еще один и всадить нож мне в спину. Я удивился, как они этого не делают, и как раз в эту минуту почувствовал удар в левое плечо, по-видимому, не проникший глубоко. В ту же минуту я услыхал, как сзади меня кто-то упал. Нападавшие на меня спереди, из которых одного мне удалось ранить, отскочили от меня и бросились бежать. В одну секунду они скрылись в толпе.

– Отлично управились, дон Хаим, – произнес сзади меня голос с настоящим кордовским акцентом. – Я не скоро протискивался к вам и очень рад, что подоспел вовремя.

Я с удивлением обернулся назад и увидел перед собой дона Рамона де Бельвера.

– Это вы, дон Рамон. Я должен благодарить вас за спасение своей жизни.

– О, пустяки! Негодяй хотел ударить вас ножом сзади. Это была бы подлая штука, и я ему помешал. Не стоит говорить об этом. Это сделал бы каждый дворянин. Я рад убедиться, что вы все еще остаетесь одним из наших, – прибавил он, значительно улыбаясь.

– Еще раз благодарю вас. Что касается остального, то, быть может, вы зайдете ко мне в четыре часа. Мой ответ готов.

– Отлично, – отвечал он и хотел идти дальше. Я остановил его.

– Еще одна просьба. Не будете ли вы любезны, проходя мимо моего дома, сказать моему секретарю, чтобы он прислал мне в городской совет списки, которые я забыл дома. Я долго провозился с этой историей, и теперь уже поздно идти за ними самому.

Он обещал мне исполнить мою просьбу, и я передал ему записку, в которой распорядился, чтобы моя гвардия немедленно явилась к городскому дому, так как она может мне понадобиться.

Эта записка не была, однако, передана, и моя гвардия не явилась.

Дон Рамон угадал больше, чем нужно было, может быть, по моему взгляду или по голосу, а может быть, и по наитию. Он умный человек, вполне подходящий для своей роли. Теперь мне ясно, что мне не следовало давать ему такое поручение. Это была ошибка, которая будет стоить мне жизни: Маленькие ошибки, незначительные промахи всегда будут обходиться дорого.

Когда дон Рамон удалился, я обратился к толпе:

– Какой срам! – воскликнул я. – Вас так много, и вы позволяете горсти негодяев обижать женщин! Девушка почти голая, а вы стоите, смотрите и ничего не делаете. Дайте мне вот это!

И я без всяких церемоний сорвал платок с плеч какой-то хорошо одетой женщины и закутал в него девушку.

– Кто вы и как давно вы живете здесь? – спросил я ее. Как я и предполагал, то были наполовину испанки. Они направлялись к югу и остановились здесь за неимением денег. В Гуде они прожили две недели.

– Это правда? – спросил я остальных. Толпа подтвердила эти слова.

– Ну, посмотрите теперь, какие вы глупцы. Как они могли напустить на вас болезнь, которая началась два месяца тому назад.

Они повесили головы и молчали.

– Если бы они были виноваты, неужели бы я стал бы защищать их? Разве вы не знаете, что я говорил о вас в совете? Разве вам неизвестно, что я делаю для вас все, что только могу. Если они не той веры, что вы, то что за беда? Вы жаловались на инквизицию, вам не нравились пытки и костры. Теперь все это вам опять понадобилось. Неужели вам не стыдно самих себя? Неужели вы забыли, что сказал Христос «Не судите, да не судимы будете!» Какой срам!

Они опять поникли головами.

– Теперь ступайте спокойно домой и дайте и им идти своей дорогой. И знайте, что, если кто-нибудь поднимет против них оружие, он будет качаться на виселице.

Странное явление – толпа. Она может быть чрезвычайно опасна, но если вам удастся ее образумить, вы можете руководить ею, как ребенком.

Все стали покорны, как нельзя более. На недавних героев никто и внимания не обращал: раздражение улеглось окончательно. Это был хотя грубый, но в душе добрый народ, гораздо-гораздо лучший, чем его собратья в городском совете. Когда я дал женщинам денег, многие из толпы подошли к ним и также дали, кто что мог, и первыми дали те, которые громче всех кричали: «На костер! На костер!»

Словом, дело приняло такой оборот, что им нечего было бояться.

Хуже всех пришлось отцу Вермюйдену. Он получил сильный удар, которым у него был вышиблен передний зуб и который он, конечно, долго будет помнить. Но в то время он радовался, что ему довелось пострадать за Господа.

Как бы то ни было, дело кончилось благополучно, и я поспешил в городской дом. По всему пути меня приветствовали толпы народа. Я не боялся его и не хотел даже показать вида, что боюсь.

Войдя в комнату, где происходили заседания совета, я сел на свое место. Ничего необычного я не заметил. Как только водворилась тишина, я встал и стал просить их осуществить то, что было мною задумано. Я сказал, что жить – не значит только пользоваться комфортом и удобствами, что надо также уважать себя и подумать о грядущих поколениях, что лучше человеку впасть в бедность и умереть, чем сознавать себя скрягой и продолжать жить. Я высказал им все соображения, которые могли прийти мне в голову, и высказал со всем доступным мне красноречием. Но речь моя не имела большого успеха.

Под конец кто-то спросил:

– Кто же будет командовать войсками, которые вы предлагаете снарядить с такими издержками?

– Конечно, я, – отвечал я, слегка удивленный этим вопросом. – По крайней мере, пока принц не решит иначе.

– Мы не уверены в ваших боевых способностях, – важно произнес тот же голос. – Последний раз вы потеряли почти половину добровольцев, которые были вам даны.

– Да, потому что господин ван Шюйтен заразил их страхом. Если бы в критическую минуту они не бросились бежать, надо было очень немногое. Но война есть война, и всякий, кто идет на нее, не должен упускать из виду, что он может и погибнуть.

Дело принимало забавный оборот. Мне только что предлагали высшее начальство над всей испанской армией, а тут кучка торгашей сомневается в моих боевых способностях.