Вольфганг Випперман - Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982

• Название: Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982
• Автор: Вольфганг Випперман
• Издательство: Сибирский хронограф
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 5-87550-100-6

Эта книга пользуется заслуженной известностью в мире как детальное, выполненное на высоком научном уровне сравнительное исследование фашистских и неофашистских движений в Европе, позволяющее понять истоки и смысл «коричневой чумы» двадцатого века.

В послесловии, написанном автором специально к русскому изданию, отражено современное состояние феномена фашизма и его научного осмысления.

---

Власть Муссолини основывалась, с одной стороны, на порученной ему королем должности главы правительства (capo del governo), а с другой – на подчиненной ему как «вождю фашизма» (duce del fascismo) единой фашистской партии с ее милицией и многочисленными зависящими от нее организациями. Муссолини был весьма озабочен тем, чтобы сохранить это свое двойное положение главы государства и партии. Партия не была включена в государство и подчинена ему, как этого требовали консервативные партнеры Муссолини, но и государство не было подчинено руководству и управлению партии, как этого хотели радикальные фашисты, группировавшиеся вокруг Фариначчи. Но хотя сознательно установленное Муссолини равновесие между параллельными аппаратами государства и партии сохранилось, это фактически привело скорее к бюрократизации партии, чем к «фашизации» бюрократии. Таким образом, отождествление той и другой далеко не достигло в Италии таких масштабов, как в национал-социалистской Германии. Власть и влияние монархии, армии и церкви в значительной степени сохранились[71]. Они вообще не были отождествлены с фашизмом, но были, несомненно, его союзниками. Католическая церковь получила по Латеранскому договору, заключенному в феврале 1929 года, даже больше власти и влияния, чем прежде. Наряду со значительными государственными дотациями она выговорила себе далеко идущие права вмешательства и контроля в области воспитания и семейной жизни.

Еще более сложно и неоднозначно было строение и функционирование корпоративной системы, рассматривавшейся как третья опора фашистского режима[72]. Хотя уже упомянутый закон, принятый в октябре 1925 года, признавал фашистские профсоюзы единственными представителями рабочих, предпринимателю предоставлялась неограниченная власть внутри производства. Корпоративная система, введенная законом 1926 года и «хартией труда» (Carta del Lavoro) 1927 года, также не соответствовала представлениям фашистских синдикалистов о гармоническом и равноправном сотрудничестве работодателей и работников. В действительности о равноправии представителей рабочих и предпринимателей в двенадцати различных синдикатах, в свою очередь соединенных в корпорации, не могло быть и речи. Сверх того, предприниматели имели в лице «Конфиндустрии» свой собственный представительный орган, способный защитить экономические и социальные интересы промышленности перед государственным аппаратом и «большим фашистским советом». Также и в этой области возникло весьма неустойчивое состояние равновесия. С одной стороны, не могло быть речи о полном приспособлении промышленности к фашизму; с другой же стороны, промышленники потеряли прямое влияние на политическую жизнь и предвидели в будущем все возрастающее вмешательство государства в экономическую жизнь.

Резюмируя, можно сказать, что фашистский «stato totalitario» основывался на сложной и неоднозначной системе взаимозависимостей. Не могло быть и речи о тотальной унификации. Положение Муссолини существенно зависело от того, удастся ли ему получить и укрепить поддержку со стороны фашистской партии, весьма неоднородной в своем общественном и личном составе, и одобрение широких групп населения, приобретенное путем плебисцита. Этого нельзя было добиться одними только репрессивными мерами, касавшимися, наряду с лидерами организованного рабочего движения, прежде всего национальных меньшинств – немцев в Южном Тироле, словенцев и хорватов в Истрии и Триесте. Существование и прочность фашистского режима зависели от того, достигнет ли Муссолини успехов в экономической и внешней политике. Сначала это ему удалось.

В первой фазе фашистского режима, длившейся примерно до 1930 года, наблюдался значительный экономический подъем[73]. Это определялось главным образом состоянием мировой экономики, поскольку и в других государствах после тяжелого послевоенного кризиса произошло улучшение конъюнктуры. Но, с другой стороны, ликование фашистской пропаганды, изображавшей преодоление экономического кризиса как результат мероприятий фашистского правительства, также было в какой-то мере оправданно. Экономическая политика в этот период характеризовалась соединением либеральных и интервенционистских факторов. Сюда относятся, с одной стороны, переход к политике свободной торговли, реприватизация некоторых государственных служб и учреждений и либерализация акционерного права, а с другой стороны, установленное и контролируемое государством замораживание заработной платы, поддержка дефицитных предприятий, а также государственное стимулирование некоторых отраслей промышленности и программ внутренней колонизации.

Интервенционистская экономическая политика государства усилилась, когда с 1929 года на Италии начали сказываться воздействия мирового экономического кризиса. Число безработных, превысившее в 1934 году миллион человек, пытались снизить введением укороченного рабочего дня, дальнейшим снижением заработной платы, составившим для промышленных рабочих около 15%, а для сельскохозяйственных рабочих 40%, и другими мерами по поддержке занятости и созданию рабочих мест. Так как все это не принесло быстрого успеха и национальный доход вернулся к уровню 1929 года лишь в 1939 году, государственные меры по поддержке промышленности были еще усилены. Впрочем, с момента начала в октябре 1935 года абиссинской войны, на которую Лига Наций ответила экономическими санкциями, экономическая политика приняла вытекавший из военных соображений автаркический характер. С другой стороны, с нападения на Абиссинию началась политика внешней экспансии, оправдываемая идеологической целью восстановления Imperium Romanum (Римской империи). Ясно, что Муссолини был вынужден отвлекать внимание от внутренних социальных и экономических проблем, маскируя их видимостью внешнеполитических успехов.

Эта империалистическая политика, мотивируемая внешне– и внутриполитическими обстоятельствами, вначале была успешной[74]. Во внутренней политике националистические эмоции, подогретые военными успехами в Абиссинии, Испании и Албании, привели к сплочению широких кругов населения. Сверх того, чтобы привлечь их к режиму, были введены пособия для детей, оплачиваемые отпуска и была развернута деятельность контролируемой фашистами организации «Dopo Lavoro» («После работы»), занимавшейся организацией досуга трудящихся[75]. Армию, не отождествлявшую себя с режимом, можно было теснее привязать к нему военными действиями, по крайней мере пока они были успешны. Вследствие перехода к политике автаркии и к военной экономике вмешательство государства в экономику настолько усилилось, что влияние промышленников и их все еще могущественного объединения «Кон-финдустрия» заметно ослабело. Однако усилению и большей самостоятельности фашистского режима во внутриполитической области препятствовал тот факт, что фашистская Италия все больше впадала во внешнеполитическую и военную зависимость от своего усиливавшегося союзника – национал-социалистской Германии. Такое развитие событий, косвенно приведшее к развалу фашистской системы в Италии, было более или менее вынужденным, так как Муссолини, несомненно, его не хотел.

Подъем национал-социализма и его приход к власти вызвал у Муссолини смешанные чувства[76]. С одной стороны, он гордился тем, что в Германии подражают его образцу, хотя, по словам Муссолини, фашизм и не был экспортным товаром. Но, с другой стороны, Муссолини энергично выступил против стремления национал-социалистов аннексировать Австрию. Когда австрийские национал-социалисты устроили в 1934 году путч, жертвой которого пал канцлер Дольфус, Муссолини демонстративно подвел войска к пограничному Бреннерскому перевалу. Опасаясь политического и экономического влияния Германии в Южной Европе, которую Италия рассматривала как свою зону влияния, Муссолини в 1935 году на конференции в Стрезе готов был даже на некоторое, хотя и весьма осторожное участие в оборонительном фронте против национал-социалистской Германии. Но после нападения на Абиссинию западные державы не хотели и не могли принять фашистскую Италию в союз против национал-социализма. Чтобы не подорвать слишком явным образом принципы созданной ими Лиги Наций, они решили применить к Италии экономические санкции. Эта политика, проводимая, впрочем, весьма половинчато, почти автоматически вызвала вступление в игру «третьего рейха», обеспечившего Италию остро необходимым ей сырьем (в особенности углем) и промышленными товарами.

Сотрудничество обеих фашистских держав укрепилось в 1936 году в результате их общего вмешательства в гражданскую войну в Испании. Затем в ноябре того же года была провозглашена «ось Берлин – Рим». Впрочем, эта ось долго еще не была настолько прочной, как полагали многие антифашисты, спешившие в Испанию почти изо всех европейских стран и из Соединенных Штатов, чтобы бороться против Франко и нанести поражение интервенционистским войскам немецкого и итальянского фашизма. Но все же в марте 1938 года фашистская Италия, вышедшая, подобно Германии, из Лиги Наций, приветствовала аншлюс – присоединение Австрии к Германской империи. В сентябре 1938 года на Мюнхенской конференции Муссолини удавалось еще играть роль «честного посредника» между Гитлером и главами правительств Франции и Англии, отдавшими Судетскую область «третьему рейху» против воли Чехословакии; но это не могло уже воспрепятствовать тому, что Гитлер, одерживавший в своей реваншистской политике одну победу за другой, определял ход европейских политических событий. Тем более Муссолини старался в 1939 году предотвратить немецко-польскую войну и сохранить свой нейтралитет. Это не помешало ему воспользоваться возникшей ситуацией, чтобы захватить в том же году Албанию, а годом позже напасть на уже разбитую немецкими войсками Францию, чтобы получить свою долю добычи.