Дина Рубина - Иерусалимцы

• Название: Иерусалимцы
• Автор: Дина Рубина
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23593-3

Довольно часто я размышляю о возникновении феномена мифа в сознании, в чувствовании человечества. Знаменитые сюжеты, исторические личности, произведения искусства, города могут взнестись до сакральных высот мифа или остаться в ряду накопленных человечеством земных сокровищ.

Вот Лондон – огромный, имперской славы город.

Париж – чарующий, волшебный сон!

Нью-Йорк – гудящий Вавилон, законодатель мод…

Иерусалим – миф.

Миф сокровенный.

---

– Вы – Миша? – спрашивает мужик. – Нам до вас.

– Миша! – говорит девица надрывно-плаксиво. – Посадите меня в тюрьму, Миша! Посадите меня в тюрьму!

Миша открывает дверь и приглашает в кабинет мужчину.

Тот садится в кресло удобно, крепко, раскидисто, кивает в сторону коридора и говорит:

– Во! Видал?.. Воспитываешь дочь, растишь ее, лелеешь… А она папу – ножиком!.. Нет, вы, Миша, не подумайте, она хорошая девочка, я ее очень люблю. Но мне ж обидно – что она витворает! Вчера привела козла вонючего… Мало, что он ростом ниже ее, он еще и кавказец… Когда она за второй подушкой вышла, я просунул голову в дверь спальни, говорю ему: «Если ты кавказский человек, ты меня поймешь». Он говорит: «Борис Львович, я вас понял». И ушел.

А наутро мы с ней посмотрели сериал, я говорю: «Шо, доця, налей-ка нам по стакану…» Выпили мы с ней, она вдруг говорит: «Ну, и до каких пор ты будешь блюсти мою нравственность?» Я говорю: «Давай, доця, еще по стакану выпьем». Она выпила и забыла тему… И вроде все тихо стало, но тут она принялася мене из гостиной музыкой выживать: «А ну, говорит, старый пидорас, вали в свою комнату, я здесь буду магнитофон слушать».

И вот это, Миша, мене достало! Я ж в нее жизнь вкладывал, я ж!.. «Доця, – говорю, – слово сказано, надо за него ответить… Я, – говорю, – третий месяц здесь живу и хочу о своей стране новости слушать в гостиной, не таясь. Я хочу знать – шо в стране происходит…» Вот скажите, Миша, почему у женщины, которая нас записывала, три звездочки на погоне, а у вас только одна?

Миша объяснил, что это не звездочка, а листик дуба, объяснил, что это означает.

– Видите, все же знать надо… – удовлетворенно замечает мужчина.

Девица влетает в кабинет и с порога:

– Посадите меня в тюрьму, Миша, посадите меня, суку, в тюрьму! Я так переживаю, так переживаю, я так папу люблю!

– Любишь, что ж ты папу ножиком в живот пырнула?

Девица вдруг меняется в лице:

– Да?! А вот это видел?! – отводит длинные волосы с шеи, на которой обнажается синяя линия – стронгуляционный след.

Перемена декораций: выясняется, что папа душил ее проводом от магнитофона. («Ты у меня послушаешь музыку, щас ты у меня услышишь фанфары!») Когда, говорит она, все перед глазами поплыло и в ушах звон начался, она уцепилась за холодильник и наверху вдруг нащупала ножик…

– Да шо ему сделается! – плаксиво говорит она. – Вон он какой жирный, я ж ему только жир колупнула. Ничего с ним не станется!..

Крепко сбитая, смуглая, румяная, она чуть не прыскает вся от соков, в ней бродящих.

– А чего, – говорит, – он лезет в мою жизнь! Все гуляют! И я буду! Вон Райка с солдатом за мороженое переспала, и я буду!

* * *

Несколько особенностей отличают нашу страну от всех остальных. И главная – это резервистская служба мужчин на протяжении чуть ли не всей активной их гражданской жизни. Ты можешь быть врачом, ученым, музыкантом, бизнесменом – даже миллионером! – но раз в году ты получаешь повестку, надеваешь форму, берешь оружие и исполняешь мужской солдатский долг. Можете вообразить, какое количество смешных и даже гротескных ситуаций порождает – на общем драматическом фоне! – эта наша государственная особенность.

Да, в этой пестрой стране основной фон декораций – защитного цвета.

Три резервиста, отпущенные на субботу, лежат на весенней травке в Саду Роз, неподалеку от кнессета. На газете перед ними остатки только что съеденного солдатского пайка – банки из-под тушенки, скорлупки от яиц. Они лежат, беседуют – о чем могут беседовать сорокапятилетние отцы семейств? – о расходах на свадьбу дочери, о банковских ссудах, о растущих ценах на бензин…

На дорожке появляется группа туристов явно из России – паломники, все в крестах, бороды лопатой… Проходя, неодобрительно смотрят на солдат и один говорит громко:

– У-у! Лежат, загорают, агрессоры сионистские, убийцы, людоеды!

Один из резервистов приподнимается на локте и говорит по-русски лениво и доброжелательно:

– Да вы не бойтесь, проходите. Мы уже предыдущей группой туристов пообедали…

* * *

Молодой человек лет двадцати пяти, классный системный программист, вальяжный увалень, гурман, эпикуреец. Когда рассказывает что-то или рассуждает, поднимает плутовские глаза к небу и спрашивает:

– Правда, Господи? – И сам себе отвечает, поглаживая себя по макушке: – Правда, Боренька!

Как-то летом призывается на очередную резервистскую службу. В один из дней этого срока ему дали увольнительную, он поехал к приятельнице в Тель-Авив, и там до двух часов ночи они отплясывали в дискотеке. После чего слегка поссорились, подружка уехала ночевать к бывшему приятелю, а ему выдала ключи от своего дома.

Он приехал к ней на квартиру ночью, разделся догола (стояла страшная жара, обычная для этого времени года) и завалился спать.

Проснувшись наутро, не обнаружил в квартире ни одной детали своего туалета. Куда-то исчезла вся одежда, от трусов и носков до галстука. Это было тем более странно, что портмоне и ключи от машины лежали на столе в целости и сохранности. Ничего не понимая, он принялся бродить по квартире.

Ария голого гостя.

Но увольнительная заканчивалась, и, хочешь не хочешь, надо было возвращаться в часть. К тому же машину свою он за неимением места припарковал квартала за два от дома. Делать нечего: он принял душ, открыл дверцы шкафа, подыскал просторный цветастый халатик, сунул ноги в шлепанцы и вышел на улицу. И пошел к своей машине.

У нас вообще-то по улицам самые разные люди разгуливают, да и общий карнавальный средиземноморский настрой позволяет часто «приспустить» галстук… Так что прохожие могли и не обратить внимания на это чучело. Остановил его армейский патруль. Уж как-то совсем странно выглядела бородатая вальяжная дамочка в шлепанцах на босу ногу сорок пятого размера.

И тут патруль выясняет, что перед ними – офицер Армии обороны Израиля…

Ребята остолбенели. Он объясняет им ситуацию. Патруль недееспособен уже не только к патрулированию – к твердому стоянию на ногах… Они валятся наземь от хохота. Наконец, придя в себя, – тут надо оценить демократизм армейских наших нравов, – ребята сажают страдальца в машину и довозят до его собственного транспорта. А там уж он пересаживается в чем стоит в свой автомобиль и едет в часть.

Как и сколько раз его в пути останавливает дорожная полиция – я не берусь вообразить.

Так, собственно говоря, куда подевалась одежда?

Конечно, это была шутка его приятельницы. Она явилась утром к себе на квартиру, увидела спящего гостя и унесла одежду.

А я представляю только, как в части он объясняет начальству все обстоятельства дела, поднимая глаза к небу в поисках высочайшего подтверждения:

– Правда, Господи? – Правда, Боренька!

* * *

Наш друг Ефим Кучер делал в квартире ремонт. Кто-то ему сказал, что в одном только что открытом магазине в районе старой автобусной станции, Таханы Мерказит, товар вдвое дешевле. Утречком он – в старых шортах, лысый, каракатый – с собакой Лермонтовым поперся на Таха-ну. Ну, а там, на горбатой улочке, в приземистых старых домах, отыскал вроде нужный номер, вошел и удивился: в магазине было полутемно, музыка играла. Должно быть, еще не выставили товар, подумал Ефим. На диване сидела девушка и странно – говорит Ефим – на меня смотрела. Понимаешь? Как на молодого…

Ефим вообще-то человек очень коммуникабельный.

– Ну, – говорит и руки потирает, – показывайте, что у вас есть.

Девушка окидывает его взглядом и говорит: мол, а что ж вы торопитесь? Может, сначала понравимся друг другу?

Ефим говорит:

– Дадите хорошую цену – понравимся. Она:

– А у нас цена как везде. Он возмутился:

– Чего ж тогда я к вам через весь город топал! Мне сказали, что у вас – дешевле.

Она отвечает оскорбленно: с какой, мол, стати, дешевле, когда у нас все санитарные нормы в порядке…

…Ну и так далее, пока он не понял, что попал в бордель.

* * *

А Сара по приезде в Израиль устроилась на работу в лабораторию реактивных двигателей. Начальник долго колебался – до нее в коллективе не было ни одной женщины. Не то чтоб он был женоненавистником, но уж больно профессия мужская. С Сарой заключили временный договор, дали испытательный срок – год.

Она действительно была единственной женщиной на всех шести этажах этого серьезного научного заведения. Соответственно, и туалетные комнаты предназначались только для мужчин. Мужики говорили ей: «Сарочка, не стесняйся, заходи к нам пописать». Но она стеснялась и бегала в туалет через дорогу в какую-то маклерскую контору.

И вот, спустя год ежедневных ее мучений, однажды утром она увидела, что начальник привел двух рабочих – выгораживать кабинку для женского туалета. Так она поняла, что принята на постоянную работу.

* * *

Когда нашему другу Сашке Рабиновичу сделали операцию и домашние уже валились с ног, на ночь ему наняли сиделку. Сиделкой оказался молодой человек удивительной наружности: в черной шляпе и в щегольских бриджах, заправленных в сапожки с узкими носами. Наутро Сашкина жена Роксана явилась в больницу и застала картину: парень сидел у постели больного в шляпе и, тихо напевая, вязал крючком длинный полосатый носок. Арабы с окрестных коек глядели на него дикими глазами. Роксана спросила: