Вольф Серно - Тайна затворника Камподиоса

• Название: Тайна затворника Камподиоса
• Автор: Вольф Серно
• Издательство: ООО «ТД „Издательство Мир книги“
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-486-00609-8

Весенним днем 1576 года из ворот цистерианского монастыря Камподиос, в Испании, вышел светловолосый юноша. За плечами он нес короб с драгоценной книгой, а в душе – надежду найти родных. Аббат Гардинус перед смертью открыл ему тайну, которую хранил 20 лет, и благословил его, ибо знал: юноша – врач милостью Божьей, верил, что ему суждено обрести друзей, дом, любовь и счастье.

Разгул инквизиции, религиозных войн, пиратства, когда человеческая жизнь не стоит ни гроша, едва ли лучшее время для тех, кто пришел в мир любить, учить и исцелять. Но именно такие люди нужны этому миру, чтобы он не погиб, – бывший монастырский школяр Витус и магистр права Рамиро Гарсия. Вместе им предстоит пройти долгий путь, полный опасностей и невероятных приключений...

---

– Хоакин, а чем ты занимаешься, когда не оглаживаешь своими «ухватами» грубиянов? – Артуро сделал большой глоток.

Шлифовальщик стекол подробно рассказал им о себе, о том, что пережил в Нидерландах и как научился шлифовать стекла.

– Кроме линз я продаю еще шлифованные камни, – не без гордости продолжал он. – Вот! – Хоакин покопался в своем узелке и достал из него несколько образцов. Каждый лежал в отдельной коробочке.

– Красивые какие! – удивился Витус. – Можно их потрогать?

– Конечно.

На стол легли камни разного цвета и разной величины. Но большинство – с кровавым оттенком.

– Среди твоих камней много красных. Почему? – спросил Витус.

– Ну-у... – Хоакин просунул свои «ухваты» под ручку кружки, завинтил их, поднял ее и выпил вина. Друзья с удивлением смотрели, как он опустошил почти полную литровую кружку. – Надо время от времени упражняться, чтобы не забыть, как это делается, – улыбнулся он. – А на твой вопрос, Витус, я вот как отвечу: вам, артистам, должно быть известно, что предмет лишь тогда становится интересен людям, когда они узнают, что с ним связана та или иная интересная история или личность. – Он снова поднял свою кружку. – Видите, я держу в руках кружку, с вида обыкновенную. Но это будет так до тех пор, пока я не скажу вам, что некогда из нее пил его величество король Карл V, который был здесь проездом.

– Но ничего такого, понятное дело, не было, – усмехнулся Витус.

– Это ты так считаешь...

– А даже если... Какое отношение это имеет к цвету твоих камней? – Артуро взял один из них в руку, как бы взвешивая на ладони.

– С камнями то же самое. У каждого из них своя история. Сначала я раскладываю их на черном сукне, чтобы их краски заиграли, а потом рассказываю людям что-нибудь о Великом Деянии.

– О Великом Деянии?

– О сотворении философского камня. Сотворить его можно различными способами, но среди алхимиков существует договоренность о порядке появления отдельных красок, которые обнаруживаются в камне по мере свершения Великого Деяния. Это, во-первых, melanosis – черные тона, во-вторых, lencosis – белые тона, в-третьих, xanthosis – желтые тона, и, наконец, cosis – красные тона. Последняя ступень, красный цвет, говорит о зрелости предмета, по аналогии с состоянием зрелости многих фруктов. Вот почему тайное имя философского камня – Красный Лев.

– И об этом ты рассказываешь людям, которые во все глаза пялятся на твои камни? – Артуро отложил в сторону небольшой камень и прикрыл его тряпицей.

– Об этом и кое о чем другом.

– А какому из этих камней ты приписываешь силу философского камня? – спросил Витус, разглядывая лежащие перед ним образцы.

– Из этих? – фыркнул Хоакин. – Ни одному! Заметь, я предоставляю людям право всецело положиться на свое чутье и на свою фантазию. Только и всего.

– Недурно. Хотя и небезопасно, – заметил Артуро.

– Почему же? Если кто в чем засомневается или даже пожелает обвинить меня в том, что я алхимик, я отвечу ему, что он сам алхимик. И когда он возмутится, я объясню ему, что великий Парацельс учил, будто любой человеческий организм по своей природе алхимик: его тело перерабатывает воспринимаемые им вещества, создавая при этом другие, что доказывается хотя бы тем, что человек не употребляет никаких веществ, которые могли бы своей крепостью поспорить с крепостью сплава, из которого сотворены его зубы.

Витус задумчиво проговорил:

– Ты недурно разбираешься в основах алхимии.

– Ну, не очень-то... Но если не наговоришь, не напустишь тумана, ничего не продашь!

– Я знаю кое-кого, кто охотно поговорил бы с тобой обо всем этом.

– Я тоже его знаю, – подтвердил Артуро. – Скажи, не хочешь ли ты присоединиться к нашей труппе?

Больная горела в лихорадке. Она лежала на большой деревянной телеге, кое-как устланной соломой. Ее семья – муж и дети – стояли в нескольких шагах, совершенно беспомощные. Женщине было лет тридцать пять, она жаловалась на боли в спине и в боку.

Витус с Тирзой стояли перед своей повозкой, обдумывая, что предпринять.

– Давно ваша жена больна? – спросил Витус у мужа.

– Не знаю, мы с побережья.

– Ага, – этот ответ мало что объяснил Витусу. Побережье отсюда в двадцати или тридцати милях, смотря по какой дороге ехать. Он попытался подойти с другой стороны.

– Когда вы ехали сюда, у вашей жены уже был жар?

– М-м-м... По-моему, да.

У больной вдруг перекосилось лицо, началось удушье, она надсадно закашляла и сплюнула на землю. Витус видел, что мокрота густая и гнойная.

– Может ли быть, что у вашей жены жар уже с неделю или даже дольше? Подумайте хорошенько!

– Не знаю точно. Все может быть.

Да, многого из него не вытянешь. Дети тоже не производили впечатления быстрых умом.

– Фамилию-то свою вы знаете?

– Да, а что?

Витус глубоко вздохнул:

– А не назовете ли вы мне ее?

– Можем, – муж больной смотрел на него с нескрываемым удивлением: нетерпение, выказываемое Витусом, было для него необъяснимым. – Я Рамос Лопес, а это моя жена.

Витус едва удержался от замечания, что и сам догадался об этом.

– Ну так вот, сеньор Лопес, судя по всему, у вашей жены тяжелое воспаление легких, а может быть, еще и плеврит вдобавок.

Тирза согласно кивнула, вытирая пациентке рот. Витус продолжил:

– Болезнь зашла очень далеко, вот почему я спрашиваю, как давно у вашей жены жар. Для лечения это очень важно.

Он взглянул на туповатого Лопеса и вздохнул. Бесполезно объяснять этому человеку, что, согласно учению Гиппократа, при пневмонии повышается температура и отделяется мокрота, поначалу тягучая и густая, а на восьмой или девятый день гнойная.

– Это мы понимаем, – ответил муж. – А что, это опасно?

– По крайней мере настолько, что ваша жена должна остаться здесь. – Витус огляделся по сторонам. – Весь вопрос в том, где ее поместить.

Тирза смочила кусок марли и вытерла лоб больной.

– Конечно, у нас, – сказала она, как о чем-то само собой разумеющемся. – Сеньору Лопес мы поместим на твою половину, а ты перейдешь ко мне. Шерстяного одеяла как перегородки между нами будет вполне довольно.

– Если ты так считаешь...

– Лучше всего положить ее на твое место прямо сейчас.

– Ты права, времени терять нельзя.

– А вы, сеньор, – обратилась Тирза к мужу больной, – устройтесь на ночь где-нибудь в Торрелавере или возвращайтесь к себе на побережье. Лечение вашей жены продлится никак не меньше недели.

– Ага, вот как. Через неделю, значит, – Лопес повернулся на каблуках, даже не удостоив жену прощального взгляда, и пошел к своей повозке. Когда и дети забрались в нее, он прищелкнул языком. Его гнедой послушно потянул повозку.

– Мы к себе, на побережье, – это были последние слова Лопеса.

Пациентка забылась беспокойным сном. Витус с Тирзой лежали по другую сторону шерстяного одеяла и старались любить друг друга по возможности без шума. Сначала они, входя в положение больной, сдерживались, однако природа взяла свое: они целовали, ласкали и обнимали друг друга, и наконец, когда ноги Тирзы словно сами собой раздвинулись, Витус больше не мог устоять.

Он двигался осторожно, ощущая жар ее лона, чувствовал, как оно подается ему навстречу, обхватывает его член и полностью вбирает в себя. Это было такое сильное, такое переполняющее чувство, что он кусал губы, чтобы не застонать. Почувствовав, что больше не может сдерживаться, он, не выходя из нее, перевернулся вместе с ней на бок.

– Почему? – прошептала она ему на ухо.

– Не знаю, как громко я бы закричал.

Плечи ее задрожали, и Витус понял, что она смеется.

Он целовал изгиб ее шеи, наслаждаясь ощущением полного обладания ею... Прошедший день был напряженным. После отъезда Лопеса они сделали его жене горячий компресс из экстракта круглолистной росянки, после чего кашель немного утих. После этого Тирза втирала в те места, где пациентка испытывала боль, оливковое масло, а потом делала горчичные обертывания. Пациентка реагировала на все это апатично, время от времени спрашивала, где ее семья, когда за ней придут и когда она сможет к ним вернуться, а потом опять впадала в полубессознательное состояние. К вечеру жар усилился но Витус и Тирза сошлись во мнении, что это обычное явление и надо подождать завтрашнего утра.

Витус осторожно высвободился из нежного плена.

– Я постоянно думаю о сеньоре Лопес, – прошептал он. – Ты на меня не обидишься, если мы пока остановимся.

Вместо ответа она поцеловала его и прижалась к нему всем телом.

Хоакин договорился с циркачами, что будет продавать желающим свои линзы и камни во время приема Витуса. Он со своим товаром стоял по другую сторону повозок, чтобы громким зазыванием не помешать хирургу. Он сбил для себя столик, который покрыл черной скатеркой, и вокруг него сразу стали собираться дожидавшиеся приема пациенты, зрители и просто зеваки. Они с нескрываемым любопытством разглядывали отшлифованные камни, разные по цвету и величине.