Зигмунд Фрейд - Моисей и монотеизм

• Название: Моисей и монотеизм
• Автор: Зигмунд Фрейд
• Издательство: REFL-book, Ваклер
• Жанр: Психология
• Год: 1998

...Впервые предлагаемые переводы статей Фрейда посвящены техническим аспектам психоанализа. ...Завершающая сборник работа `Моисей и монотеизм` открывает малоизвестную грань творчества Фрейда – историко – религиозную.

---

Первым, что привлекает наше внимание в отношении фигуры Моисея, является его имя, которое на иврите звучит как Моше (Mosheh). «Каково его происхождение? – можем мы задать вопрос, – и что оно означает?» Как нам известно, ответ на этот вопрос дается во второй главе Исхода. Там говорится, что имя ему дала дочь египетского фараона, спасшая младенца от гибели в водах Нила, выдвинув при этом следующий этимологический довод: «Потому что я из воды вынула его»[3].

Это объяснение, однако, безусловно, является недостаточным. «Библейская интерпретация имени как «тот, которого вытащили из воды», – утверждает автор Иудейского лексикона[4], – является общераспространенной этимологией, с которой прежде всего невозможно согласовать активную форму иудейского слова – так как «Моше» может также означать «тот, который вытягивает». Мы можем поддержать это несогласие двумя следующими доводами: во-первых, абсурдно говорить о том, что дочь египетского фараона взяла имя из иудейского, и во-вторых, что воды, из которых был вытащен ребенок, вероятнее всего не были водами Нила.

С другой стороны, многие специалисты давно уже высказывали подозрение, что имя «Моисей» имеет египетское происхождение. Вместо перечисления всех тех специалистов, которые высказывались в поддержку этой точки зрения, я процитирую имеющий отношение к данному вопросу отрывок из сравнительно недавней книги The Dawn of Conscience («Заря совести») (1934) Бристеда, автора, чья работа History of Egypt («История Египта») (1906) считается классической: «Важно отметить, что его имя, Моисей, было египетским. Это просто египетское слово «мое», означающее «ребенок» и являющееся сокращением более полной формы таких имен: как «Амен-мос», что значит «Амона ребенок», или «Птах-мос», «Птаха ребенок», которые в свою очередь – сокращения полной формы «Амоном (подаренный) ребенок» или «Птахом подаренный ребенок». Сокращение «ребенок» скоро стало удобным упрощением громоздкого полного имени, и имя Мос[5], «ребенок», довольно часто встречается на египетских памятниках. Отец Моисея, без сомнения, поставил перед именем своего сына имя египетского бога, такое как Амон или Птах, это божественное имя в общем употреблении было постепенно утеряно, и мальчика стали называть «Мое». (Конечное s [Mose-s} взято из греческого перевода Ветхого Завета. В иудейском есть только «Моше»[6].

Я привел этот отрывок дословно и никоим образом не готов нести ответственность за его детали. Я также несколько удивлен тем, что Бристед не привел совершенно аналогичных производных от божественных, имен, фигурирующих в списке египетских царей, например: А-мос (Ah-mose), Тот-мос (Thoth-mose) и Ра-мсес (Ra-mose).

Следовало бы ожидать, что кто-то из многочисленных исследователей, признавших, что «Моисей» – имя египетское, также пришел бы к заключению, или по крайней мере, принял бы во внимание, что человек, носивший египетское имя, возможно, и сам мог быть египтянином. Что касается нашего времени, то мы без колебаний делаем подобные заключения, хотя сейчас люди носят не одно, а два имени – собственно имя и фамилию – и несмотря на то, что с изменением обстоятельств вполне возможна перемена имени или принятие нового, сходного с ним. Так мы совершенно не удивляемся, когда подтверждается, что поэт Шамиссо[7] по происхождению был французом, что Наполеон Бонапарт, наоборот был выходцем из Италии, а Бенджамин Дизраэли действительно был итальянским евреем, как и следует из его имени. Что касается античных и древнехристианских времен, можно было бы предположить, что заключение относительно национальности человека, основанное на его имени, вероятнее всего было бы намного более достоверным и фактически не вызывающим сомнений. Тем не менее, насколько мне известно, ни один историк не пришел к такому выводу в отношении Моисея – никто, даже из тех, кто, как и сам Бристед (1934, 354), готов согласиться с тем, что «И научен был Моисей всей мудрости египетской»[8].

Что помешало им сделать это, с уверенностью сказать нельзя. Возможно непреодолимое почтение к библейскому преданию. Возможно, сама идея, что человек Моисей мог быть кем-то другим, а не евреем, казалась им слишком чудовищной. Однако как бы там ни было, признание того, что имя Моисей – египетское, не рассматривалось в качестве достаточно убедительного доказательства его происхождения, и никаких Дальнейших выводов из этого сделано не было. Если вопрос национальности этого великого человека считать важным, то было бы желательно привлечь к рассмотрению свежий материал, который помог бы ответить на него.

Именно этому посвящена моя краткая работа. Место, предоставленное ей на страницах Imago, обусловлено тем, что она представляет практическое применение психоанализа. Без сомнения, доказательство, полученное таким образом, будет оценено лишь тем малым кругом читателей, который знаком с психоаналитическим мышлением, и который по достоинству сможет оценить его результаты. Однако для них, я надеюсь, оно окажется существенным.

В 1909 году Отто Ранк, который в то время еще находился под моим влиянием[9], опубликовал, следуя моему совету, книгу под названием Миф о рождении героя. В ней говорится, что «Все известные высокоразвитые народы… еще на ранней стадии развития начали прославлять своих героев, мифических правителей и царей, основателей религий, династий, империи и городов, одним словом, своих национальных героев, во множестве поэтических сказаний и легенд. Истории рождения и раннего периода жизни таких личностей в особенности окутаны фантастическими элементами, которые у различных народов, несмотря на их географическую отдаленность и полную независимость друг от друга, обнаруживают удивительное сходство, а отчасти даже буквальное соответствие. Этот факт издавна поражал многих исследователей» (с. 157). Если вслед за Ранком, мы составим (по методике, напоминающей методику Гальтона[10]) «среднюю легенду», отражающую существенные черты всех этих историй то получим следующую картину:

«Герой является ребенком весьма знатных родителей; обычно сыном царя. Его рождению предшествуют различные трудности, такие как воздержание, долгое бесплодие, тайная, из-за внешних препятствий или запретов, близость родителей. До рождения героя или перед зачатием происходит пророчество, через сновидение или оракула, предостерегающее о нежелательности его рождения и обычно таящее угрозу для отца или лица, его представляющего. Как правило, младенца предают воде в корзине, сундуке, бочке. Затем его спасают животные или люди низкого происхождения (пастухи) и вскармливает звериная самка или женщина-простолюдинка. Выросший герой находит своих знатных родителей весьма разнообразными способами; с одной стороны, он мстит своему отцу, а с другой – получает признание у других, и в конце концов, добивается высокого положения и почета» (с. 216).

Древнейшей из исторических фигур, к которой относится этот миф рождения, является Саргон Аккадский, основатель Вавилона (ок. 2800 г. до нашей эры). Для нас, в частности, будет небезынтересным привести рассказ, приписываемый ему самому.

«Я, Саргон, могущественный царь, Царь Аккада. Моя мать была весталкой, отца своего я не знаю, брат же моего отца жил в горах. Моя мать, весталка, выносила меня в моем городе Азупирани, расположенном на берегу Евфрата. В укромном месте она родила меня. Она положила меня в корзину из камыша и, залив крышку смолой, опустила ее в воду, которая не поглотила меня. Река принесла меня к Акки, водочерпию. Водочерпий Акки по доброте своего сердца вытащил меня из воды; водочерпий Акки вырастил меня как своего собственного сына; водочерпий Акки сделал меня своим садовником. Когда я работал садовником, меня полюбила Иштар, я стал царем и царствовал в течение 45 лет» (с. 168).

Наиболее знакомы для нас в серии, начинающейся с Саргона Аккадского, имена Моисея, Кира и Ромула. Но в дополнение к ним Ранк собрал из поэзии или легенд целый ряд других исторических фигур, о юности которых повествует подобная история, сходная или в целом, или в легко распознаваемых фрагментах, – включая Эдипа, Карну, Париса, Телефа, Персея, Геракла, Гильгамеша, Амфиона, Зета и других[11].

Исследования Ранка познакомили нас с происхождением и целью этого мифа. Мне необходимо лишь сослаться на них с некоторыми краткими примечаниями. Герой – это некто, у кого хватило храбрости восстать против своего отца и в конце победно побороть его. Наш миф прослеживает эту борьбу вплоть до предыстории героя, так как представляет его как рожденного против воли его отца и спасенного вопреки его злым намерениям. Предоставление воле стихий в корзине является несомненным символическим выражением рождения: корзина – это матка, а вода – мниотическая жидкость. Отношения родитель-ребенок представлены в бесчисленных сновидениях вытаскивания или спасения из воды[12].

Когда фантазия людей связывает обсуждаемый нами миф о рождении с какой-нибудь выдающейся личностью, то это служит для признания ее в качестве героической и для провозглашения того, что жизнь этой личности полностью соответствует характеру жизни героя. Фактически же, однако, источником такого поэтического вымысла является то, что мы знаем как «семейный роман» ребенка, в котором сын реагирует на изменение своего эмоционального отношения к родителям и особенно к отцу[13].