Леонид Кербер - Туполевская шарага

• Название: Туполевская шарага
• Автор: Леонид Кербер
• Издательство: Possev-Verlag, V.Gorachek K.G.
• Жанр: История
• Год: 1973

Работа проф. Г. Озерова (Настоящий автор Л.Л. Кербер) – «Туполевская шарага» – может быть рекомендована каждому, желающему познакомиться с одним из необычайных порождений сталинского периода – с системой так называемых ОКБ ЭКУ ГПУ-НКВД (Особых конструкторских бюро Экономического управления ГПУ). Автор наглядно и реалистически рисует быт, рабочую обстановку и, что наиболее важно, настроения заключенных специалистов. Некоторая перегрузка текста именами и техническими данными о конструкциях и типах самолетов, несколько затрудняющая чтение для широкого читательского круга, повышает ценность этой работы для людей, изучающих сталинский период.

---

Утром нас выведут на работу – разыскивать в диком хаосе разгруженных эшелонов наши грузы и сносить их в отведенное место. Где будет ОКБ – пока неизвестно. Вольняг сейчас распределяют на постой к аборигенам. Пока же они ночуют в поле, на своих вещах.

«Адски пикантно», – говорят в такой ситуации: уже август, до выпуска самолетов осталось пять месяцев, а нет ни стен, ни крыш, ни воды, ни электричества – ничего. Мы мрачнеем, но Николай Ильич бодр: «Вчера сам видел, как в чистом поле заработали первые станки! Со всех сторон свозят заключенных – раскулаченных и уголовников, рядом с площадкой завода организуется лагерь. Они будут строить корпуса вокруг работающих станков».

Ничего не скажешь, задумано лихо. Мы интересуемся – а как с морозами? «Говорят – с середины октября, но доживем – увидим» – отвечает Николай Ильич.

Через день утром нас: Черемухина, Озерова, Соколова, Стерлина, Надашкевича, Сапрыкина, Френкеля, Егера, Немана, Чижевского, Вигдорчика просят остаться в шараге. Подходит автобус, нас рассаживают и везут к центру города. Огромная площадь, на ней здание театра, а левее – большой серый дом новой постройки, у дверей – охрана НКВД. Это областное управление, нас уже ждут и проводят в бельэтаж, в приемную. Секретарши, чины, с любопытством рассматривают невиданных столичных «врагов». В приемной к нам присоединяются Мясищев, Томашевич, Склянский – их привезли из-за Иртыша на пароходе. Как и мы, они ничего не знают, как и нам, им не говорили ни слова – куда, зачем?

Выходит адъютант и просит в кабинет, – он велик и роскошно пуст! Через несколько минут открывается противоположная дверь и из неё выходят два генерала НКВД, Андрей Николаевич, Кутепов, Базенков и Балашов. Возникает нечто вроде немой сцены в «Ревизоре». Мы успеваем заметить блестящие и радостные глаза А. Н. Туполева. Генерал подходит к столу, берет лист роскошной, веленевой бумаги, становится в позу, словно он римский прокуратор, и проникновенным, почти шаляпинским голосом начинает читать:

«По докладу коллегии НКВД Правительство Союза, учитывая добросовестную работу нижепоименованных специалистов над самолетами (следует перечень машин), постановляет освободить из-под стражи:

1. Черемухина Алексея Михайловича,

2. Мясищева Владимира Михайловича,

3. Маркова Дмитрия Сергеевича…»

Он перечисляет всех 18.

Так, в жаркий августовский день 1941 года обрели мы свою свободу. Следующая партия зэков была освобождена в Омске весной 1942 года. В 1943 году сильно поредевшая шарага была реэвакуирована в Москву, но уже на завод 488 в Ростокино. Остальные зэки этой шараги были освобождены в 1945 году. Перед тем незначительную их часть куда-то увезли, – предположительно, в лагеря. О них мы сведений не имели.

О «Туполевской шараге»

Распространяемая в Самиздате работа проф. Г. Озерова (Настоящий автор Л.Л. Кербер. – См. примечание) – «Туполевская шарага» – может быть рекомендована каждому, желающему познакомиться с одним из необычайных порождений сталинского периода – с системой так называемых ОКБ ЭКУ ГПУ-НКВД (Особых конструкторских бюро Экономического управления ГПУ). Автор наглядно и реалистически рисует быт, рабочую обстановку и, что наиболее важно, настроения заключенных специалистов. Некоторая перегрузка текста именами и техническими данными о конструкциях и типах самолетов, несколько затрудняющая чтение для широкого читательского круга, повышает ценность этой работы для людей, изучающих сталинский период.

Особо следует отметить ярко показанное автором отношение вольных к заключенным в «шараге». Это отношение существенно отличается от описанного А. Солженицыным в «Круге первом». Если в начале пятидесятых годов – время действия романа Солженицына – это отношение было враждебным, то в тридцатых годах – время действия «Туполевской шараги» – оно было явно доброжелательным. И эту доброжелательность проявляли не только вольные сотрудники ОКБ, но и рабочие заводов, на которых по ходу дела иногда приходилось бывать «вредителям» из «шараг». Это подтверждается и моим собственным опытом, относящимся к первой половине тридцатых годов. Объяснение, вероятно, в том, что в тридцатых годах ещё сохранялись традиционные отношения к заключенным, как к пострадавшим, и моральное разложение общества, присущее сталинскому режиму, ещё не достигло такой глубины, как в пятидесятых годах.

С двумя выводами автора, однако, нельзя согласиться.

Во-первых, не выдерживает критики утверждение автора, что система «шараг» имеет своё происхождение в дореволюционной российской бюрократии. Известная мера бюрократизма – неизбежный элемент любого, даже самого демократического государственного аппарата. Не была исключением в этом отношении и дореволюционная Россия. Но советско-коммунистическая бюрократия, т. е. тотальное проникновение партийного аппарата во все области жизни, в том числе и в частную сферу каждого отдельного человека, явление не только количественно, но и качественно отличное от нормальной бюрократии консервативных государств.

Природа «шараг» аналогична природе концлагерных строек, которые во многих случаях были превращением начатых на нормальных основах строительств в объекты ГУЛАГа (Главное управление лагерей). Достаточно назвать Березниковский химический комбинат, Судострой, Никольское Устье (теперь Северодвинск). Массовые аресты с целью терроризации населения, помимо того служили разрушению сохранившихся с дооктябрьского периода социальных структур. Массовые концлагерные стройки эксплуатировали разрушение крестьянской общины как основы социальной структуры сельского населения страны. Процессы над «вредителями», создание «шараг» служили разрушению структуры, объединявшей интеллигенцию в особый социальный строй.

Во-вторых, ошибочно утверждение автора об эффективности труда в «шарагах». Автор путает продуктивность творческой деятельности отдельных «вредителей», заключенных в «шарагах», с эффективностью системы в целом.

Творческая производительность отдельных заключенных – это трагедия специалиста, знатока своего дела, который не может не работать добросовестно и эффективно, преодолевая все сопротивления окружающей системы, в том числе и условия своего заключения. Это – трагедия Ивана Денисовича, описанная А. Солженицыным, во время кладки кирпичной стены, когда Иван Денисович дорвался до настоящей работы; это трагедия мостостроителей на реке Квай; это – трагедия А. Н. Туполева и его коллег, оказавшихся в «шараге». Они не могли иначе работать над своим любимым делом, как вкладывая в него всего себя. Но давало ли это суммарную эффективность?

Думаю, что ответ дает сам автор, когда он сообщает, что сотни конструкторов вообще не были разысканы в концлагерях и не поставлены на работу по специальности; когда он сообщает о нелепых вмешательствах чекистско-партийного руководства в работу Туполева и его коллег; когда он сообщает, что большинство разработанных конструкций так и не было доведено до серийного производства; когда он сообщает о трудностях с получением необходимой технической и научной информации.

Все это, вместе взятое, никак не компенсировалось магическим действием подписи Ягоды или Берии.

К этому надо добавить, что все кадры специалистов деморализовались тем, что из их рядов вырывали арестами ведущих специалистов и что все жили и работали в обстановке психоза «вредительства», сковывавшего инициативу, в напряженном ожидании ареста.

По опыту ОКБ-14 (энергетическое), в котором пришлось работать мне, можно сделать вывод о неизбежной стерильности творческой работы в «шарагах». Хотя некоторые результаты работы нашей «шараги» были потом опубликованы, но практического значения они не имели. То же можно сказать и о прямоточном котле Рамзина, который до начала Второй мировой войны практически до промышленного производства доведен не был (хотя сам Рамзин получил снятие судимости в 1934 г.). Относительно паровозов ФД и ИС надо сказать, что они были продолжением разработки паровозов серии Т, прерванной производством в начале 1929 г. в связи с расстрелом фон Мекка, сторонника введения более мощных типов паровозов и их эксплуатации на советских железных дорогах.

Чтобы судить об эффективности системы «шараг» в области самолетостроения – недостаточно ограничиться перечнем отдельных типов самолетов и вооружения их, а необходимо сопоставление с затратами материальных и человеческих ресурсов на их производство.

Эти замечания отнюдь не снижают нашей высокой оценки предлагаемой вниманию читателей работы.

С. Кирсанов

Свобода как условие развития науки (Ю. А. Шрейдер)

…Наука создает не только научные результаты, но и людей, способных их получать. Это должны быть не просто компетентные специалисты, но и люди духовно свободные, способные самостоятельно выбирать путь исследований, не подлаживаясь под начальственные мнения. Успех работы Туполевской шараги в создании фронтового бомбардировщика ТБ-2 определился в первую очередь тем, что сам А. Н. Туполев был духовно свободным человеком, способным отстаивать нужные технические решения перед самим Берия 1. Но труд в тюремной шараге не формирует свободных людей. Шарага паразитирует на накопленных людьми ресурсах свободы, но сама их не возобновляет, делая из людей испуганных рабов. Это относится не только к шараге тюремной. В 50-е годы шарагами называли любые закрытые институты и КБ их сотрудники. В 1960 г. главный конструктор разработки, в которой я тогда участвовал, под давлением министерского начальства повез на полигон неотлаженную вычислительную систему. В течение полутора лет я 7 месяцев провел на полигоне, ожидая, когда заработает наше устройство и можно будет исследовать его эффективность. В результате вся система так и не была запущена в производство.