Эрик-Эмманюэль Шмитт - Распутник

• Название: Распутник
• Автор: Эрик-Эмманюэль Шмитт
• Издательство: Издательство ''Азбука-классика''
• Жанр: Драматургия
• Год: 2005

Комедия «Распутник» была одновременно поставлена в парижском театре «Монпарнас» и берлинском «Шаубюне» (1997). В 1998 году на экраны вышел художественный фильм с Фанни Ардан в одной из главных ролей. «Распутник» дает комическое, почти фарсовое решение темы обольщения. В основу сюжета легло несколько исторических анекдотов.

Личность, художественное творчество, философские опыты Дени Дидро занимали Шмитта еще во время работы над диссертацией. Уже тогда, по его собственному признанию, он задумал посвятить автору «Парадокса об актере» пьесу. Захотел воссоздать его плоть, безумства, живость, показать, насколько тот был свободен, как свободно менял свои мнения, противоречил себе, начинал каждый раз с нуля, все время размышлял, никогда не был ни в чем уверен. «Это самая веселая моя пьеса. Написанная весной, для весны, с сильным ощущением обновления, жизненной силы», — свидетельствует автор.

---

Дидро (с досадой, про себя). Подушка? Любезней некуда. (К ней.) Да, но…

Г-жа Тербуш. Что?

Дидро. А если это вызовет эмоции у меня?

Г-жа Тербуш. То есть?

Дидро. Находиться в таком виде… перед вами…

Г-жа Тербуш. И что же?

Дидро. Вы не так уж непривлекательны… к тому же…

Г-жа Тербуш. Я ошиблась. Я читала вас, восхищалась вами, считала вас единственным человеком в Европе, способным быть выше некоторых условностей; я видела в вас простоту, невинность Адама до грехопадения. Неужто я была так глупа?

Дидро. Погодите! (Пауза. Он явно решается на что-то.) Значит, я снимаю тогу и ложусь, так?

Г-жа Тербуш. Именно так.

Дидро подчиняется и, раздевшись, ложится на софу.

Г-жа Тербуш (берет свои мелки, начинает рисовать). Я восхищаюсь вами, господин Дидро: какая стойкость духа!

Дидро (ворча). Оказывается, необходимо снять штаны, чтобы люди оценили мою стойкость духа!

Г-жа Тербуш. Вы красивы.

Дидро (раздраженно). Я знаю — великой внутренней красотой…

Г-жа Тербуш. Нет, я говорю о вашем теле, господин Дидро. Это ложь, что Сократ был уродлив: вы красивы!

Дидро. Хватит, говорите со мной как с подушкой.

Она подходит и поправляет его позу. Дидро страдает от такого обращения. Она возвращается к мольберту.

Г-жа Тербуш. Почему вы больше не смотрите на меня?

Дидро. Угадайте.

Г-жа Тербуш. Посмотрите на меня.

Дидро (смущенно). Поскольку со времен падения Адама человек не властен над всеми частями своего тела, а среди них есть и такие, которые желают, когда сын Адамов не желает, и не хотят, когда сын Адамов был бы вовсе не прочь…

Г-жа Тербуш. Я совершенно не разбираюсь в теологии, я требую, чтобы вы посмотрели на меня.

Дидро. Отлично, тогда пеняйте на себя.

Он больше не прячет свой половой член. Смотрит на нее. Она рисует.

Дидро (недоволен собою). Ах!

Г-жа Тербуш (не поворачивая головы). Что такое?

Дидро. Ничего… Я бы хотел быть подушкой.

Г-жа Тербуш (строго). Не шевелитесь и смотрите на меня.

Он подчиняется.

Г-жа Тербуш (бросает быстрый взгляд в его сторону). Я сказала: не шевелитесь.

Дидро. Да я не шевелюсь.

Г-жа Тербуш. Перестаньте же, прошу вас.

Дидро вдруг понимает причину этого движения, смотрит вниз, краснеет и прикрывает свой член рукой.

Г-жа Тербуш (продолжая работать). Естественно, я сказала! Держитесь естественно! Ничего не скрывайте! Голая философия. Не скрывайте ничего.

Дидро. Тем хуже для нее. Для философии!

И он больше не прикрывает свою наготу.

Г-жа Тербуш продолжает делать набросок, но ее взгляд то и дело возвращается к чреслам философа, чье возрастающее волнение явно производит на нее впечатление.

Г-жа Тербуш (с легким укором). Господин Дидро!

Дидро. Это выражение возрастающей стойкости моего духа.

Она пытается продолжать, не глядя в его сторону слишком часто. Несколько мгновений она работает над полотном, затем смотрит на Дидро снова. На сей раз она изображает смятение, вскрикивает и роняет свои мелки.

Г-жа Тербуш. Ах!

Дидро подхватывает ее и с вожделением обнимает.

Дидро. Что такое? Г-жа Тербуш. Вот это!

Дидро. Не беспокойтесь, сердце у меня не такое твердое.

Она позволяет обнять себя. Поцелуй. В это мгновение в дверь очень сильно стучат.

Сцена пятая

Голос Баронне, Дидро, г-жа Тербуш.

Голос Баронне. Господин Дидро, господин Дидро!

Дидро. Меня нет!

Голос Баронне. Господин Дидро, господин Дидро, откройте, это Баронне!

Дидро. Баронне! Не погулять ли тебе с полчасика… (смотрит на г-жу Тербуш)… или лучше часик (г-жа Тербуш делает ему знак)… а еще лучше — часика полтора… пока господин Дидро вернется?

Голос Баронне. Господин Дидро, барона Гольбаха невозможно найти! Он уехал в Шеневьер с визитом и вернется только вечером. Статью от него вовремя не получить.

Дидро немедленно натягивает свой халат.

Дидро (г-же Тербуш). Извините меня…

Г-жа Тербуш (со вздохом сожаления, но по-прежнему улыбаясь). Откройте ему, а я вам открою после.

Дидро. Благодарю, Живопись.

Г-жа Тербуш (так же). Не за что, Философия.

Дидро колеблется — открывать ли дверь.

Г-жа Тербуш. Да откройте же, пусть войдет: я вас не стыжусь.

Сцена шестая

Баронне, г-жа Тербуш, Дидро.

Баронне входит и бросается к Дидро с непосредственностью юности, ничего не подозревающей об играх взрослых.

Баронне. Вам необходимо что-нибудь придумать, это чрезвычайно важно.

Дидро. Да, но мы тут с госпожой Тербуш как раз тоже обсуждали одно важное дело…

Г-жа Тербуш…Чрезвычайно важное.

Дидро (г-же Тербуш, краснея). Вы мне льстите! (К Баронне.) И притом дело, от которого зависит судьба…

Г-жа Тербуш…Всей Европы!

Дидро (подскакивая от такой лжи). …всей Европы, — словом, дело высоко дипломатическое, и оно, мой юный Баронне, тоже не терпит ни малейшего промедления.

Баронне (начиная догадываться). Я не знал, что дипломатией занимаются в халате…

Дидро. Стало быть, узнал что-то новое и день для тебя не пропал даром.

Баронне. Господин Дидро, мораль — это тема для вас. Только вы способны изменить подход к этому вопросу.

Дидро. Я же тебе сказал: мы работаем! И с полной самоотдачей, можешь мне поверить! (Успокаиваясь.) Так что там за тема? Мораль?

Баронне. Мораль.

Дидро и г-жа Тербуш смущенно переглядываются.

Дидро (не очень искренне). Мораль… действительно… это вдохновляет. (Принимает решение.) Баронне, иди пока погуляй в парке. Я тут что-нибудь накропаю. И позову тебя.

Сцена седьмая

Дидро, г-жа Тербуш.

Он кладет лист бумаги на обнаженную спину своей собеседницы, пишет и размышляет.

Г-жа Тербуш. Чью точку зрения вы принимаете — Руссо или Гельвеция?

Дидро. Обе представляются мне ложными. Руссо считает человека от природы хорошим, — очевидно, он не был знаком с моей тещей; Гельвеции же считает человека от природы дурным, — очевидно, он всегда изучал только самого себя. Ну а мне представляется, что человек ни хорош, ни дурен, но ему присуще некое стремление к добру.

Г-жа Тербуш. Некое стремление?

Дидро (с легкостью). Да, да, это из тех слов, которые мы взяли у священников; они мало что значат, но всегда производят большое впечатление. (Пишет.) «Неодолимая сила побуждает нас к хорошим поступкам. Мораль есть желание Добра, желание достичь и объять Добро, подобно тому как мы приближаемся к женщине, укрытой одеждами, стремясь не спеша освободить ее от покровов, дабы, нагая, она наконец открыла нам истину…»

Г-жа Тербуш. Это я вас вдохновляю на подобные рассуждения?

Дидро. Нет, Платон.

Г-жа Тербуш. Я не знала, что нас здесь трое.

Дидро. Извините, я сейчас в два счета с этим разделаюсь… (Размышляет, пишет.)

Г-жа Тербуш. Вот уж поистине наивность самца…

Дидро. Вы о чем?

Г-жа Тербуш. Сравнивать истину с обнаженной женщиной… Нагишом я лгу точно так же, как в одежде.

Дидро. Да? А почему?

Г-жа Тербуш, Потому что я женщина… я хочу нравиться… Вы, мужчины, когда вы раздеты, лжете гораздо меньше.

Дидро. С чего вы это взяли?

Г-жа Тедбуш. Глядя на вас, только что: вы демонстрировали свое желание с высоко поднятым флагом. (Смеется.)

Дидро зачеркивает написанное.

Дидро. Прекрасно! Истина и Добро не имеют пола! (В ярости.) Чертов Руссо! Самый подходящий момент подложить мне свинью!

Г-жа Тербуш. Мой совет: оставьте это.

Дидро. Простите?…

Г-жа Тербуш. Не компрометируйте себя. Не пишите о морали. Все ждут, что вы провозгласите царство свободы, освободите нас от опеки священников, цензоров, власть имущих, от вас ждут просвещения, а не догм. Ни в коем случае не пишите о морали.

Дидро. Приходится.

Г-жа Тербуш. Пожалуйста, не надо. Во имя свободы.

Дидро. Да я не знаю сам, верю ли я в эту свободу! Может, мы просто автоматы, настроенные природой? Судите сами: я думал, у нас будет сеанс позирования, но я — мужчина, вы — женщина; в дело вмешалась нагота, и вот наши механизмы почувствовали неодолимую потребность соединиться.

Г-жа Тербуш. То есть вы утверждаете, что между нами все — механика?

Дидро. В каком-то смысле, да. Свободен ли я? Мое самолюбие отвечает: да, — но то, что я называю волей, не есть ли всего-навсего последнее из моих желаний? А это желание, откуда оно взялось? Из моего механизма, из вашего, из ситуации, которая слишком сблизила наши два механизма. Значит, я не свободен.

Г-жа Тербуш. Это верно.

Дидро. А следовательно, у меня нет морали.

Г-жа Тербуш. Это еще более верно.

Дидро. Ибо, чтобы обладать моралью, надо быть свободным, — да, надо иметь возможность выбирать, принимать решение сделать скорее так, нежели иначе… Ответственность предполагает, что человек мог поступить и по-другому. Кто упрекнет черепицу за то, что она падает? Виновата ли вода в том, что на улице гололед? Короче говоря, я могу быть лишь самим собой. А будучи собой и ничем другим, могу ли я поступать иначе, чем это свойственно мне?