Валерий Алексеев - Проект АЦ

• Название: Проект АЦ
• Автор: Валерий Алексеев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Пока установлено только одно, - ответил Олег, - все трое запрограммированы на наши реакции. Вот если ты сядешь и замрешь... ну, наглухо отключишься... ну, как бы умрешь... они тоже отключаются и могут так сидеть хоть целый день. Как манекены. И из этого можно сделать очень грустный вывод...

- Какой? - спросил я. Сердце у меня замерло. Хотя что еще хуже можно услышать?

- А такой, что, как только мы расхотим учиться, вся эта система, - Олег сделал широкий жест рукой, - вся эта система перестанет работать.

- Ну и пускай перестает! - крикнул я. - И пускай убираются ко всем чертям. Мы же у себя дома, не пропадем!

- Нет, Андрей, - тихо сказал Олег, - в том-то и дело, что мы не у себя дома.

20

Кто-то громко, демонстративно зевнул.

- Ладно, я пошел, - сказал Борькин голос. - Считайте, что меня нету. Спокойной ночи, малыши.

- Вот он всегда так! - проговорила Соня. - Уползает, как улитка, в свою раковину.

- В чем-то Махоня прав, - заметил Славка. - Ввели новобранца в курс - и давайте на этом успокоимся. Время позднее, педагогов пора подключать, а то они выспаться не успеют. У Андрюшиного изголовья пускай Сонечка подежурит, сердечных капель ему поднесет...

Никогда не видел, чтобы люди так краснели: у Сони даже слезы брызнули из глаз. "Чего это она?" - подумал я с недоумением.

- Прекратить личные выпады! - строго сказал Олег.

- Ладно, отключаюсь, - весело ответил Славка. - Продолжайте ваши пустопорожние разговоры. Но имейте в виду: что бы вы там ни задумали предпринять, я заранее возражаю. Вот так.

Мы остались втроем. То есть внешне ничего не изменилось, но исчезли шумы и помехи, которых Борька и Славка напустили в нашу комнату. При работе Борькина голова жужжала, как испорченная лампа дневного света, а Дмитриенко, по-моему, где-то искрил. Надо будет посоветовать ему проверить контакты. Впрочем, неизвестно еще, какой треск сопровождал мои собственные мысли: в этом деле я был еще новичком.

Мы сидели на прежних местах, трое одиноких присмиревших переростков, и старались не смотреть друг на друга. Я буквально чувствовал толстую матово-белую полусферу, нависшую над крышей общежития, над темными пальмами, над моей головой. Мама, Москва, огни магазинных витрин, снежные кучи вдоль тротуаров, Октябрьские праздники - все это было где-то далеко... или нигде, как мираж.

- Телевизор работает? - спросил я.

Соня вздрогнула.

- Что? Телевизор? Нет, не знаю. Давно не включала.

Олег протянул руку, не глядя нашарил тумблер. Раздался громкий щелчок. Минуту мы смотрели на темный экран, потом он засветился голубым... Пусто.

- Ну, и где же мы находимся? - спросил я как можно более беспечно, но голос меня подвел: я охрип и закашлялся.

- Трудно сказать, - проговорил Олег и выключил телевизор. - Нет внешних ориентиров. Во всяком случае, далеко: видишь, антенны брать перестали.

- Далеко - это в каком смысле?

- В самом прямом, - ответил Олег и отвернулся к окну.

- Ну, а лес, озера?

- Это все, Андрюша, кино, - сказала Соня. - Видишь, даже самолет тебе показывают.

В самом деле, высоко по белому куполу плыли, мигая, красный и зеленый бортовые огни самолета.

- С правым-левым у них непорядок, - пояснил Олег. - Мы давно уже это заметили.

Олег был прав: судя по огням, самолету нужно было двигаться в противоположную сторону.

- Да ну вас к черту! - сказал я. - А письма как же?

- Письма приходят только с их марками, - устало ответил Олег. - Это проверено. В ящике сгорают твои письма. А мама твоя получает их копии. Видимо, то же самое происходит и на Земле.

Слово было сказано, и я замер с открытым ртом.

- Вот такие дела, Андрюша, - сказал Олег и посмотрел на меня в упор. Собственно, прямых доказательств у меня нет: не хватает приборов. Так... кое-какие наблюдения. Отклонения от ускорения свободно падающего тела... ну, и несложный расчет. Кстати, двигатели, если они здесь есть, были включены буквально в момент твоего прибытия.

Я это помнил. "Вот так мы и живем", - сказал тогда Дроздов.

Я обозлился:

- На что они рассчитывают, подонки? Ведь нас же хватятся!

- Навряд ли, - возразил Олег. - Они знали, кого выбирать. До тебя только Славка переписывался с двоюродным братом... Кстати, о письмах. Кому ты пишешь? Маме? Так вот, во-первых, побереги свою маму, она ничем нам не может помочь. А во-вторых, в нашем положении нельзя делать резкие движения. Последствия могут быть самые неожиданные.

- Например?

- Например, они прекратят эксперимент и отправятся набирать новую партию.

- А мы?

Олег пожал плечами.

- Они этого не допустят! - запальчиво сказал я.

- Ты же сам назвал их подонками, - напомнила Соня.

Я умолк.

- С нашей точки зрения они, безусловно, подонки, - сказал Олег. - Но они-то, возможно, уверены, что творят нам добро. Вся беда в том, что мы - как бактерии в запаянной колбе, и никакой аппаратуры связи здесь не предусмотрено. Что-то они недоучли, недооценили наши способности.

- Хоть бы знать, - проговорила Соня, - где они прячутся!

- Почему прячутся? - возразил я. - По куполу, наверное, ползают.

Соня передернула плечами:

- Ты скажешь!.. Ночь теперь не засну.

Мы снова замолчали.

- Господи, тихо-то как! - вздохнула Соня. - Слушайте, ребятки, в самом деле пора. Засиделись мы сегодня. Все равно ни до чего не договоримся.

- Мы еще не слышали предложений Андрея, - сказал Олег. - Собственно, для этого и собрались.

- Ну что тут можно сказать? - начал я, подумав. - Если все правда, что вы говорите... (Олег зашевелился.) Ладно, ладно, не дергайся. Это я так... Мне почему-то кажется, что нас благополучно отправят домой по первому нашему требованию. Не могу объяснить, почему: просто кажется, и всё. Другой вопрос захотим ли мы этого сами. В конце концов, такое случается не каждый день...

- Это уж точно! - Олег усмехнулся.

- В конце концов, ничего плохого нам пока не делают, - продолжал я, приободрившись. - Кормят, поят, одевают, учат... Лично я никогда себе не прощу, если вернусь домой просто так, с чистыми ушами. Мы должны добраться до НИХ и поговорить с ними начистоту. В конце концов, имеем же мы право знать, что они затеяли! Не за тех они нас принимают. Слушайте, а через вертолетную площадку вы не пробовали?

- Пробовали. Глухо, - ответил Олег. - Выхода наверх нет. У тебя все?

- Все, - ответил я и тут же уточнил: - Пока все.

- Ясно, - сказал Олег, вставая. - Главное - не падать духом. Интересно же, черт возьми! - Он хлопнул меня по плечу, улыбнулся. - Ведь интересно?

- То ли еще будет! - отозвалась Соня.

- Слушайте, - сказал я нерешительно, - давно хочу спросить: какая у вас специализация?

- В смысле - к чему они нас готовят? - уточнил Олег. - Это тебя интересует?

Я кивнул.

- Видишь ли, - Олег помедлил, - об этом у нас не принято рассказывать.

- Почему?

- Ну как тебе объяснить...

- А свою специализацию ты уже знаешь? - быстро спросила Соня.

- Знаю.

- Расскажи.

Я смутился: никакого секрета здесь не было, но рассказывать не хотелось, это было слишком... это было частью меня самого.

- Вот видишь, - удовлетворенно сказала Соня, - о таких вещах не говорят.

- Но в целом... - проговорил я с запинкой, - в целом это хорошее?

- В целом - да, - ответил Олег. - Верно, Софья?

- Да, - сказала она.

- Это у вас, - не унимался я. - А как у Борьки, у Славки?

- У них тоже, - уверенно ответил Олег. - Ты не думай, они неплохие ребята. Притворяются больше.

- Здорово притворяются, - сказал я.

Мы попрощались и разошлись "по домам". Точнее, Соня осталась у себя, я пошел в свою комнату, а Олег отправился на улицу подключать учительский домик. Я хотел было прогуляться с ним, но он предпочел идти один, "на всякий случай". Стоя в вестибюле, я долго смотрел Олегу вслед: он шагал неторопливо, вразвалочку, по-хозяйски. Ни дать ни взять монтер или сантехник, совершающий обход ЖЭКа. От него одного теперь зависело, поднимется ли завтра "птичий базар", будет ли подан горячий обед в столовую, зашумят ли кондиционеры, имитирующие утренний ветерок...

21

Придя к себе, я не стал укладываться спать: не хотелось. Я сел на подоконник, взглянул на белое "небо" - и чуть не взвыл от тоски. Нет, мне не казалось, что я задыхаюсь, мне не мерещилось, что по куполу бегают мохнатые пауки. Умом я понимал, что мы все находимся внутри наполненного теплым воздухом баллона, который, вращаясь, мчится в темноте и пустоте... а может быть, стоит на месте, а вокруг вращаются звезды. Как раз это меня не пугало. И не только меня. Если б мы боялись этого, то сидели бы сейчас в одной комнате, тесно прижавшись друг к другу, как маленькие заброшенные дети. И проблема возвращения домой тоже меня не волновала. Как легко я попал в эту "школу", думалось мне, так легко и вернусь обратно. В парусиновой куртке, доставшейся мне от отца, в вельветовых брюках и уютно стоптанных кедах я появлюсь на пороге нашей комнаты и скажу: "Здравствуй, мама. Вот, я вернулся". Нет, все это было не страшно. Страшно было оттого, что в какой-нибудь сотне метров отсюда, в слепом голубом домике, стоят, пусто глядя друг на друга, неподвижные Воробьев, Скворцов и Дроздов. Мне казалось теперь, что у всех троих мертвые глаза, механический смех, мелкие зубы из серой пластмассы... Как я завтра посмотрю им в лицо, как заставлю себя учиться?