Стэл Павлоу - Код Атлантиды

• Название: Код Атлантиды
• Автор: Стэл Павлоу
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-1691-3

Американское судно, занимающееся незаконной разработкой нефтяных шельфов в Антарктиде, в образцах взятых со дна пород находит обломки стен затопленной Атлантиды. Правительство США совместно с ЦРУ снаряжает экспедицию с целью дешифровать обнаруженные древние письмена. Это тем более важно, что в письменах содержится ключ к спасению человечества, оказавшегося на грани гибели.

Технотриллер Стэла Павлоу погружает читателя в атмосферу тайны, запутанных международных интриг, грозные силы прошлого вторгаются в зыбкую повседневность, и, чтобы их обуздать, недостаточно проверенных способов, вроде силового вмешательства, необходимо кому-нибудь из людей слиться с разумом Атлантиды.

---

Мейтсон задумался: несмотря ни на что, Хаккетт отнюдь не являл собой олицетворение спокойствия.

– Почему же тогда у вас такой вид, Джон? Будто вы увидели призрака?

– Что происходит, когда жесткая, но упорядоченная система внезапно превращается в неразбериху? Когда четкость сталкивается с бардаком?

Мейтсон моргнул.

– Черт его знает.

– Есть такое математическое понятие – бифуркация Хопфа, названное именем немецкого математика Эберхарда Хопфа. В устойчивой системе при ничтожно малом изменении ее параметров непременно возникает колебание. Сначала совсем незначительное, но со временем оно разрастается. То есть, по сути, совершенно внезапно стабильное состояние сменяется нестабильным.

– Что происходит потом? Все нормализуется?

– В конечном счете, да. Большинство химических реакций протекает в несколько стадий при участии различных промежуточных веществ. Вспомните знаменитую автоколебательную реакцию Белоусова-Жаботинского, или просто БЖ, со сложной нелинейной динамикой – от простых периодических колебаний до различных видов хаоса. Если добавить окислительно-восстановительный индикатор, можно следить за ходом реакции по изменению цвета. Через равные промежутки времени жидкость становится то желтой, то бесцветной. Никакие внешние силы на нее не воздействуют. Все подобные явления – краеугольный камень теории сложности вычислений.

– И?..

– Некоторые звезды обладают лишь этими свойствами. Их называют пульсарами, Ральф. Одни пульсары вибрируют каждую секунду, другие – всего раз в несколько недель. Взгляните как-нибудь на небо, сразу найдете такую звезду. – Он закусил нижнюю губу, определенно чем-то взволнованный. – По-моему, наше Солнце – тоже пульсар.

– Что?

– То, что я вижу на экране… Тут налицо и бифуркация Хопфа, и реакция БЖ. Похоже, Солнце гораздо старше, чем мы думали, да еще и пульсирует. Невообразимо редко – раз в двенадцать тысяч лет. Гравитационные волнения могут оказаться лишь прелюдией к чему-то гораздо более грандиозному.

Дауэр потребовал разъяснений.

– Хотите сказать, последуют более серьезные вспышки, чем мы предполагали?

– Представьте, – вновь заговорил Хаккетт, – что вся поверхность Солнца закипает и превращается в облако. Оно и породит кошмар на всю Солнечную систему. – Он повернулся к Мейтсону. – По-моему, Ричард сказал, что в некоторых древних мифах упоминается и о пожарах? Будто мир страдал не только от масштабных землетрясений и потопов, но и от огня? Адмирал, плазменное облако таких размеров не пощадит ни Южный полюс, ни Северный. Один из них втянет его в себя. Тот или другой.

– Ужас, – выговорил Мейтсон, прекрасно понимая, что за опасность им грозит.

– Не то слово. – Хаккетт подался вперед и нажал на кнопку на экране. – Все живое исчезнет. – Изображение стало медленно превращаться в какую-то кашу. – Можно точно определить, когда начнется содом.

– Что? – выпалил Дауэр. – Сколько времени у нас остается?

– Ад разразится в шесть вечера – в следующий четверг. А накала достигнет в субботнюю полночь, – сообщил Хаккетт. – В воскресенье же… У Бога выходной.

– Господи…

– А до четверга? Не произойдет ничего страшного? – спросил адмирал.

– Кое-что произойдет, – ответил Хаккетт. – Возможно, уже сегодня вечером. Мы все это почувствуем.

19.49

– Что за механизм можно создать из углеродных кристаллов? – в задумчивости произнес Скотт, методично исследуя каждый камень. Некоторые он складывал в ряд, точно кусочки составной картинки-загадки. Каждый символ перерисовывал в блокнот и делал рядом пометки. Изящество вырезанных линий не переставало его удивлять. – Что это за механизм, если в нем нет подвижных составляющих?

– Не знаю, – ответила Новэмбер. – Кстати, подвижных составляющих нет в солнечной батарее.

Что-то определенно не давало ей покоя, Скотт чувствовал. Несколько минут назад Новэмбер позвонила домой и отругала отца за то, что тот не навел в доме порядок.

Скотт принялся просматривать разложенные перед ним блокноты с записями. На страницах с загнутыми уголками чернели длинные списки слов. Новэмбер с интересом взглянула на них.

– Я подумал о словах, встречающихся в разных языках, – поделился с ней Скотт. – Об общих знаменателях.

Новэмбер чуть наклонила голову набок, давая понять, что готова слушать.

– Приведу пример, – продолжил Скотт. – В языке науатль, на котором разговаривали древние ацтеки, «дом богов» звучало «теокалли», а на древнегреческом – «теоу калия».

– Почти одинаково.

– Почти. К сожалению, к науке эта схожесть не имеет никакого отношения. Сравнить один язык с другим меня побуждает лишь лингвистическое чутье. Отдельные совпадения могут ничего не значить, однако на некоторые из них невольно обращаешь внимание. Например, на «атл».

– Атл?

– Или просто «тл». В большинстве европейских языков это буквосочетание встречается довольно редко. В словах «атлантический», «атлас» и «Атлантида». В языках же народов Южной и Центральной Америки «тл» широко распространено. В науатле «атл» – «вода». Ацтлан – мифическая прародина ацтеков, страна солнца. В этом слове тоже есть «тл», что наверняка подразумевает воду. Какое она имеет отношение к «атлатл» – я никак не пойму. – Скотт зажал между зубами кончик большого пальца. Новэмбер придвинула стул и села рядом. – «Атлатл» означает «стрела».

– Стрела? Занятно. На картах стрелочкой всегда указывают, где север. Атлантида на Южном полюсе, может, с этим что-то связано?

– Не уверен, – ответил Скотт. – Но в будущем твое предположение, возможно, и пригодится. Если что, обращусь к тебе за помощью.

– Конечно. – Новэмбер просияла. – Прослеживается какая-нибудь связь между этим «атлатлом» и европейскими языками?

– М-м-м… – протянул Скотт. – Разве что с древневерхненемецким. «Тулли» означало в нем «наконечник стрелы». А Туле по данным эллинистическо-римской географии – остров возле Северного полярного круга, в шести днях плавания от Британии. – Он забарабанил по столу пальцами и стал постукивать по полу ногой, погружаясь в раздумья. – Кстати… Кстати! – Он схватил один из блокнотов, долго его листал и наконец остановился на изрядно помятой странице. – Да… Тлалок в мифологии ацтеков – бог дождя. Его жена Чальчиутликуэ повелевала пресной водой, озерами, морями и реками.

– У них были погодные боги?

– Конечно. Например, Эхекатль, бог ветра. В мифах индейцев Центральной Америки он же известен как творец мира, создатель человека и культуры под именем Кецалькоатль. Переводится: змея, покрытая зелеными перьями. Кецалькоатль был владыкой стихий, богом утренней звезды, покровителем жрецов и науки.

– Прямо как Тот.

– Да. На древних мексиканских фресках Кецалькоатль изображен в длинной мантии, украшенной крестами. По-моему, я уже рассказывал? Еще он был божеством Запада, одним из четырех Тескатлипок…

– Остальные три заведовали Востоком, Югом и Севером, да? – спросила Новэмбер, многозначительно глядя на лингвиста. – На одеждах Кецалькоатля красовались кресты и он наверняка каким-то образом связан с компасной стрелкой?

– Что-то начинает вырисовываться. – Скотт пристально посмотрел Новэмбер в глаза. – Это уже не смешно.

Новэмбер, однако, усмехнулась.

– Комплексная система… Не так ли?

– Не начинай.

– Но почему вы сосредоточили внимание на южноамериканских языках? Я думала, вас в первую очередь заинтересует клинопись. Она родилась в Шумере, а это Ближний Восток.

– Мне вдруг пришло в голову, что, когда Антарктику затопило наводнение, бежать оттуда было некуда. Чтобы спастись, людям оставалось плыть на север до тех пор, пока они не достигли бы гор, то есть суши. Анд в Перу. Арарата в Турции. Или Гималаев на севере Индии и китайской границе. Именно в этих трех местах зародилась письменность и религия.

– О господи! Невероятно.

– Может быть. Точно не знаю. Так или иначе, я вдруг вспомнил о языке аймара. Он относится к америндской семье, ее мы не вычеркнули из списка.

– Помню. Вон она.

– Есть основание предположить, что аймару придумали.

– Такое возможно? Я всегда считала, что языки… развиваются.

– Хангыль, например, корейское письмо, создано в тысяча четыреста сорок шестом году под руководством правителя Сечжона. Тысячу лет народ Кореи пользовался китайским – Сечжон решил, пришла пора изобрести собственный алфавит, – сказал Скотт. – С аймарой дело обстоит сложнее, – никто не знает, сколько ей лет. Основана она на принципах, совершенно не похожих на наши. Мы строим предложения, отталкиваясь от понятий «да» и «нет». В аймаре есть и третье, нечто типа «может быть». Похоже на компьютерную нечеткую логику – формальную систему логики, разработанную Лотфи-заде, то есть университетом Беркли.

Новэмбер раскрыла было рот, собравшись задать вопрос, но Скотт опередил ее.