Сергей Царевич - За Отчизну (Часть 2)

• Название: За Отчизну (Часть 2)
• Автор: Сергей Царевич
• Жанр: История

---

2. ВИТКОВА ГОРА - ЖИЖКОВА ГОРА

В первых числах апреля 1420 года Табор поднялся на помощь Праге, а уже 20 апреля пражане, собравшись с самого раннего утра у южных ворот Нового Места, с минуты на минуту ожидали появления на горизонте войска таборитов. Едва со сторожевой башни донесся зычный крик дозорного: "Табор идет! Табор идет!", толпа новоместской бедноты высыпала бегом из ворот по большой дороге, идущей на юг. И правда, на горизонте поднималась огромная серая туча пыли. Прага облегченно вздохнула. Помощь шла от всех гуситских общин Чехии. Потянулся народ с северо-западной Чехии: из Жатца, Лоуни, Слани. Из восточных областей привел отряды оребитов Амброж-организатор общины на горе Ореб. В толпе, встречавшей приближавшееся к Новому Месту войско таборитов, работая локтями, пробивался вперед молодой воин с нашитым на груди золотым изображением чаши. Новоместские ремесленники, мелкие торговцы и поденщики с неудовольствием оглядывались на щеголеватую внешность парня, бесцеремонно и грубо расталкивавшего соседей, чтобы протиснуться поближе к дороге. Выбравшись в первые ряды, молодой воин заметил невдалеке группу молоденьких девушек с большими букетами фиалок в руках, молодцевато подбоченился, положив левую руку на рукоять меча, и, вызывающе скосив глаза на щебечущих девиц, принялся задорно накручивать небольшие темные усы. - Табор, Табор! - послышались из толпы голоса. И, как будто по знаку невидимого дирижера, вся масса народа запела торжественно и грозно: "Восстань, восстань, великий город Прага!" На крепостных стенах разом грянули трубы и гулко рассыпалась барабанная дробь. Из ворот крепости выступил для торжественной встречи братьев Табора Ян Желивский в сопровождении новоместских коншелей, недавно избранных общиной из среды небогатых ремесленников. Впереди таборитского войска, как обычно, шли кнезы. За священниками на своем любимом белом коне, высоко подняв руку с палицей, ехал Ян Жижка; рядом на горячем вороном жеребце возвышалась величественная, мощная фигура Микулаша из Гуси с обнаженным мечом в руке. За обоими гетманами ехали их помощники, далее- отряд конницы, а за ней двигалась пехота и тянулись сотни телег, составлявших важнейшее средство обороны и наступления таборитских войск. Прага гудела от колокольного звона. В воздухе замелькали сотни подброшенных кверху шапок, под ноги лошадям посыпались со всех сторон цветы, и отовсюду неслись восторженные возгласы. - Слава Табору! Слава Яну Жижке! Слава Микулашу! - кричали мужчины, женщины, дети. - Держись, Сигизмунд! Держитесь, кржижаки! Когда молодой воин увидел, что Микулаш и Жижка остановились и слезли с коней, крепко обнялись и расцеловались с Яном Желивским, его тонкий рот передернулся в иронической усмешке. Но, осмотрев с любопытством передние ряды таборитской конницы, он при виде молодого сотника вдруг съежился и, закусив губу, опрометью бросился через толпу назад. - И чего он прется? То вперед, как бык, теперь назад. Словно заимодавца повстречал! - раздавались раздраженные голоса. Но воин, не обращая внимания, торопливо юркнул в ворота и направился в первый же переулок. Услышав за собой чьи-то поспешные шаги, он остановился и оглянулся, одновременно нащупывая рукоятку меча. - Да не беги так, Шимон! Прямо какой-то оглашенный! Насилу догнал. Перепугался ты, что ли, чего? - Это ты, Генрих? А я чуть не влопался, - криво усмехаясь, пробормотал Шимон, - едва на родного братца не напоролся! - Да ты не говори по-немецки! Очумел, что ли? - Верно, верно, Гынец, - перешел поспешно на чешский язык Шимон, - я вовсе голову потерял. Ты представляешь себе, что было бы, если бы Ратибор меня увидел, да еще с чашей на груди? - Чего тут особенно представлять! Или сразу же вышиб бы из тебя дух, или сдал бы тебя своему одноглазому черту, а тот уж вознес бы тебя поближе к небесам-веревкой за шею! Завернув за угол и убедившись, что поблизости никого нет, Шимон вопросительно уставился на Генриха: - Ну что, парни готовы? - Подобрал шестерых висельников. За то, что император избавил их от веревки да еще обещал щедро платить за службу, они на радостях готовы и родному отцу глотку зубами перегрызть. - Держи их взаперти. И не давай им слишком много вина: пускай в кости дуются, чтобы не скучать. Нам тут с тобой, Гынец, большие дела предстоят. Ты знаешь, какое приказание привез отец Гильденбрант? - Откуда мне знать! Ты ведь у нас старший. Шимон не мог понять, искренне или с издевкой говорит его старый друг, бывший клирик отца Яна Противы. - Ладно, идем. Покажешь мне твоих крестников. Войско Табора вошло в Новое Место, и сейчас же гетманы распорядились отпустить людей на отдых. Пражане с нескрываемым любопытством глядели на бронзовые от загара и непогоды строгие и энергичные лица бородатых таборитов. Их удивляла простота и суровость таборитов - темных цветов одежда без каких-либо украшений, самая незатейливая пища, жесткая подстилка вместо постели. Никто не видел таборитов за игрой в кости или бранящимися, не говоря уже о драках. Микулаш вместе с Яном Жижкой и другими гетманами отдыхал в новоместской раднице, слушая рассказ Яна Желивского о положении дел. - Как же, любезный брат Ян, получилось, что Сигизмунд так надул пражских богачей и университетских мистров вроде Яна из Пржибрама? Ян Желивский, сменивший свою монашескую рясу на обычный плащ, из-под которого выглядывала стальная кольчуга, в ответ только рассмеялся: - Эти пожиратели чужого труда думали служить Христу и антихристу одновременно. Надеялись, что Сигизмунд их испугается и позволит им хозяйничать в Праге. Но вышло не так. Как услыхали староместские богачи, что папа объявил крестовый поход против "чешской ереси", так пошли искать союз с Новым Местом. А мы у себя подняли народ и прежде всего сменили коншелей, что с Сигизмундом в прошлом году мир заключили и своих послов на сейм в Брно посылали. На их место поставили добрых и честных мастеровых. - А как со староместскими патрициями?-поинтересовался Микулаш. - Тысяча четыреста человек патрициев из Старого и Нового Места, главным образом немцев, изгнаны, а их имения, дома и иное имущество отданы нашей общине. - Но ведь многие имели немало золота и драгоценностей в своих домах. Что стало с их сокровищами? Ян Желивский, словно на проповеди, с пафосом подняв вверх руку, строго потряс в воздухе указательным пальцем: - Все суета сует и всяческая суета! Бежавшие патриции укрылись в крепости, и все их сокровища попали в руки нечестивого Ченка, а сами изгнанники были выпровождены тем же Ченком за пределы Праги. - Ничего себе, пан Ченек славно ловит рыбку в мутной водичке! - не мог удержаться от смеха Ян Жижка. - У пана Ченка, подобно римскому богу Янусу, два лица: одно-католика, другое-чашника. Смотря по нужде, он поворачивается или тем, или другим лицом. - Пан Ченек-это наше высшее панство!-с тем же жаром продолжал Ян Желивский. - Он был чашником, пока не награбил вдосталь церковных имений и богатств. Но, как только Сигизмунд стал готовиться к вторжению в Чехию, он тотчас объявил себя верным католиком и слугой императора, за что получил от Сигизмунда звание наместника. Но, увидев, что народное возмущение против патрициев поднимается, неожиданно снова объявил себя чашником, отобрал у бежавших к нему в крепость патрициев их сокровища и выгнал самих из города. Теперь же, когда пан Ченек услыхал о надвигающихся на Чехию полчищах кржижаков, он немедленно объявил себя верным подданным Сигизмунда. Вот каков пан Ченек, вот каковы наши знатнейшие паны! заключил Ян Желивский. Пока прибывшие таборитские войска располагались в Праге, Ян Жижка вместе со своими гетманами в первые же дни осмотрел предполагаемую линию обороны. Через несколько дней начались работы по укреплению правого берега Влтавы. В первую голову было приказано привести в порядок крепостные валы вдоль Нового Места, напротив Вышеграда, и вдоль Старого Места с юга на северо-восток. Однажды утром Ян Жижка отправился в сторону крепости, где должны были быть вырыты рвы и насыпаны земляные валы. Теплый весенний день располагал к прогулке пешком, очень приятной после нескольких дней непрерывного качанья в седле. Вскоре Ян Жижка оказался в полосе оборонных работ. - Доброго пути, пан Ян! - встречали его звонкие женские голоса. На этом участке работали только женщины: тут собрались с лопатами, кирками и тачками в руках сотни женщин из Табора, Жатца, Лоуни, Слани и из других мест Чехии, откуда они со своими мужьями, отцами и братьями пришли защищать Прагу. Бородатые серьезные десятники и сотники прохаживались вдоль возводимых валов, завалов и коротко давали работающим женщинам указания. - Спасибо вам, хорошо трудитесь! - громко сказал Ян Жижка, чтобы слышали все женщины. - Разве где встретишь таких матерей, жен и дочерей, как* у нас?- И, обернувшись к группе пражских коншелей, остановившейся около него, подчеркнул:-Никогда не забывайте, что женщины и девушки Табора отдают свои силы для защиты Праги.-И, круто повернувшись, направился снова в город. В один из дней, после того как Ян Рогач и Ян Гвезда доложили Яну Жижке сводку об оборонительных работах на их участках, он выслушал их и не сделал, вопреки обыкновению, никаких замечаний. Зная строгий нрав начальника, подгетманы несколько удивились и многозначительно поглядели друг на друга. Ян Жижка, видимо, был занят иными мыслями. - А скажите, друзья мои, что сейчас делают Сигизмунд и его кржижаки? Оба замялись, и Рогач нерешительно пробормотал: - Откуда ж нам, брат Ян, знать, мы ведь там не были! - Но скажите, нужно или не нужно нам знать, что делает наш враг? Как по-вашему? - продолжал укорять Жижка своих помощников. - Можно победить врага, не зная, что он делает и замышляет делать? Ян Жижка немного помолчал, потом более мягко и спокойно спросил подгетманов: - Друзья, нам нужно найти проворного и смышленого человека, чтобы послать его выведать и высмотреть, что замышляют имперцы. Не знаете такого? Только чтобы парень был честный и смелый. Прокоп Большой, присутствовавший при разговоре, задумчиво разглаживал усы, что-то соображая: - Надо спросить Штепана Скалу-он здесь, в Праге, имеет множество приятелей. Надо взять человека не из нашего войска, чтобы никто не мог его раскрыть. - Добро, зови Штепана. Совет дельный. Через какие-нибудь полчаса Штепан стоял перед гетманом. - Слушай, Штепан, надо найти доброго человека, чтобы послать в имперскую сторону, принести нам оттуда новости. Подумай, нет ли у тебя подходящего в Праге приятеля, но только чтобы был вне подозрений у имперцев. Штепан долго вспоминал всех своих приятелей среди студентов и горожан и наконец остановил свой выбор на одном из них: - Есть здесь один портной, Ондржей. Человек он не очень молодой, скромный, тихий и всем сердцем предан нашему учению. Он, я уверен, охотно и честно исполнит все, что вы от него потребуете. Он не чех, а поляк, да и в войске не числится. Ему будет безопаснее двигаться по городам и селам: странствующий портной-и всё тут. Ян Жижка согласился с предложением Штепана. - Что ж, по-моему, неплохая мысль, а? Как думаете, братья? - обратился он к подгетманам. Оба помощника тоже нашли, что выбор Штепана подходящий. - Брат Прокоп, - уже с оттенком приказа в тоне сказал Жижка, - пусть Штепан сведет тебя с этим человечком. Ты ему обо всем скажи и помоги, в чем будет нужда. Через некоторое время Прокоп Большой и Штепан беседовали с худощавым ремесленником, скромно, но чисто одетым, в речи которого чувствовался польский акцент. Представляя его Прокопу как своего старого приятеля, Штепан добавил: - Это он, провожая нашего мученика Яна Гуса на констанцский собор, заплакал и сказал, что, верно, мистр не вернется с собора. - Слышал, слышал о тебе, брат Ондржей! Поэтому мы тебе и доверяем. Поручение наше для тебя очень опасно, но для общего дела чрезвычайно важно. Тебе надо пройти в самую гущу кржижаков и постараться узнать, где они находятся, сколько их и что они замышляют. Берешься за это? - Берусь, - просто отвечал портной. В ту же ночь, повесив за спину мешок с портняжными принадлежностями, Ондржей вышел из города и, отойдя на некоторое расстояние, переплыл в темноте Влтаву и скрылся во мраке, держа путь на запад, в расположение имперских войск. Спустя месяц ночью Штепан услышал, как кто-то тихонько стучит в дверь. На его вопрос послышался знакомый кроткий голос: - Это я, пан Штепан! Уже вернулся. Штепан растворил дверь и крепко обнял маленькую мокрую фигуру с мешком за плечами: - Ондржей! Благополучно вернулся? - Пан бог помог мне благополучно везде пройти и все, что можно, узнать. - Но отчего ты весь мокрый? - Как - отчего? Пришлось через Влтаву плыть - вот и намок. Переодетый в сухое и накормленный, портной начал свой рассказ. Он говорил кратко, уверенно, хорошо зная, что каждое его слово имеет важное значение для защиты Чехии. Сведения были очень важные, и Штепан, невзирая на позднее время, потащил его, еще не успевшего отдохнуть, к Яну Жижке и Микулашу. В одном из залов радницы при свете горящих свечей сидели Ян Жижка, Микулаш и еще кое-кто из начальников. Штепан оставил у дверей портного и доложил: - Портной возвратился и принес важные известия. Ян Жижка и Микулаш прекратили разговор, и Жижка, заметив скромно остановившуюся у дверей небольшую фигурку, громко крикнул через зал: - Эй, друг любезный, подходи сюда поближе! - и, зорко посмотрев в лицо Штепану, тихо спросил: - Говоришь, важные известия? Штепан только молча кивнул головой. Ондржей подошел и, держа шапку в руках, почтительно поклонился таборитским старшинам. Из его слов оказалось, что крестоносцы Сигизмунда с огнем и мечом вторглись в Чехию и, уничтожая все на своем пути, захватили Градец Кралове, Кутна Гору и, укрепившись там, взяли Слани и Лоуни. Пан Микулаш, слушая портного, через плечо шепнул Яну Жижке: - Ведь оттуда большая часть войска ушла сюда, на Прагу. - Теперь кржижаки крепко осадили Мельник и Литомержице. Другие же войска Сигизмунда идут прямо на Прагу,-продолжал свой доклад портной.-А еще я доподлинно узнал, что с запада и с юга в чешскую землю ворвались другие войска кржижаков - из Мейсена и Австрии-и тоже движутся, как саранча, опять же к нам, на Прагу. Портной прокашлялся и виновато заметил: - Видать, простыл, переплывая Влтаву.-И снова начал говорить:-Будучи в лагере австрийских войск, слышал я, что пан Ольдржих из Рожмберка на днях поведет австрийцев на Табор, чтобы взять его и разрушить. Пан Ольдржих смеялся и говорил, что никакие чаши не спасут Табор. Микулаш и Ян Жижка молча обменялись тревожным взглядом. - А сколько примерно всего кржижацкого войска?- поинтересовался Прокоп Большой. - По-моему, тысяч сто, не меньше. - Добро, благодарим тебя, брат Ондржей. Ты честно послужил нашему делу. Покуда иди со Штепаном, отдыхай. Нерадостные, но нужные нам вести принес ты. Портной и Штепан ушли, а гетманы стали совещаться. На другой день Микулаш выступил с частью таборитского войска на Табор. Через некоторое время Амброж повел своих оребитов на Градец Кралове. Ян Жижка остался в Праге. Через несколько недель пришло известие, что подоспевшие вовремя войска с Микулашем во главе неожиданным ударом разгромили пана Ольдржиха из Рожмберка с его австрийцами. Враг бежал, и Табор был спасен. Вскоре пришла новая радостная весть-Амброж вырвал из рук Сигизмунда Градец Кралове. В самой Праге военные действия в те дни ограничивались лишь мелкими стычками с осажденными гарнизонами в Вышеграде и в Градчанах. Но Ян Жижка хорошо понимал, что прекрасно укрепленный паном Ченком левый берег Влтавы представляет серьезную опасность для правобережной Праги, и поэтому велел поставить дозоры вдоль всего правого берега, к северу и к югу от Старого Места. К началу июля армия Сигизмунда окончательно сосредоточилась у Праги. Сам император прибыл из Вроцлава. Первоначально пражане и табориты укрепили Новое и Старое Место от Вышеграда и вдоль берега Влтавы до северной части Старого Места, где Влтава поворачивает на восток. Но, когда войска Сигизмунда расположились напротив Шпитальского поля, Ян Жижка понял, что противник собирается атаковать через Шпитальское поле Виткову гору и оттуда или ворваться в Новое Место, или отрезать последние пути, по которым Прага получает продовольствие с востока. - Положение изменилось. Надо немедленно укрепить Виткову гору, потребовал Ян Жижка от гетманов. - Ясно, Сигизмунд изменил свое решение штурмовать Прагу с запада и хочет захватить нас врасплох, заняв Виткову гору, а затем пойти на город сразу и с востока, и с запада, и с юга-от Вышеграда. Жижка сам проверил все укрепления, сооруженные для защиты Нового Места, и в общем остался доволен. - С этой стороны Сигизмунд едва ли пройдет. Поедем, брат Енек, на Виткову гору,-предложил Жижка сопровождавшему его Яну Рогачу. - Надо самим посмотреть и что-нибудь придумать. Выехав на Виткову гору, Жижка взглядом опытного воина сразу определил серьезность положения: - Надо немедля собрать побольше народу и вот тут, там поставить по крепкому деревянному срубу, а между ними возвести стену со рвом впереди. Понял? Ян Рогач лихо повернул коня и помчался выполнять приказания воеводы, а через час на этом месте уже кипела работа. Мужчины и женщины укладывали бревна и крепкие срубы, копали ров, возводили стены. Работали молча и торопливо. Божена тоже была здесь среди таборитских девушек и жен воинов. К вечеру срубы и стена в основном были возведены. 14 июля на заре Яна Жижку разбудил оруженосец. Таборитские подгетманы стояли в полном вооружении у палатки вождя. - Брат Ян! Кржижаки уже зашевелились! - доложил Рогач. - Иду, брат! - Ян Жижка сел на своего белого коня и выехал из лагеря. В предрассветном сумраке был слышен шум и голоса на левом берегу Влтавы. Воевода, окруженный под-гетманами, спустился к берегу. - Держите крепко Саксонский дом и Новый мост, а я сейчас еду на Виткову гору. Там самое больное место. Пусть Ян Желивский соберет своих новоместских парней и будет готов в случае чего прийти к нам на помощь. Отдав приказания, Жижка дал шпоры своему коню и вместе с Рогачем и другими подгетманами поскакал к Витковой горе. Воевода спешился и взошел на стену. Солнце уже выкатилось огромным огненным диском над холмистым горизонтом. Обратившись лицом к левому берегу Влтавы, Ян Жижка увидел огромную, медленно двигавшуюся массу. - Мейсенцы переправляются через Влтаву. Приготовиться к бою! Скоро они атакуют нас... Я так и думал, что они ударят по Витковой горе. Хитер маркграф! Торопливо подходили таборитские воины. Строители укреплений, мужчины и женщины, вооружившись чем попало, влились в ряды защитников стены. Ян Жижка, стоя на стене, продолжал внимательно наблюдать переправу кржижаков через Влтаву. Статная фигура полководца, возвышавшаяся на стене, вырисовывалась, как каменное изваяние, и утренние лучи восходящего солнца переливались на его полированном стальном шлеме. Божена глядела на проходивших воинов, и ее лицо осветилось улыбкой, когда она заметила Ратибора со Штепаном и Якубком. Ратибор что-то шутя говорил Штепану, а тот в ответ заливался смехом. Якубек, шагая рядом, вел ожесточенный спор. Ратибор, поравнявшись с Боженой, встретился с ней глазами и нахмурился, но потом лицо его снова стало приветливым. - Божена, ты как сюда попала и зачем? - Да для того же, для чего и вы! Ратибор еще раз бросил беспокойный взгляд на Божену и, не говоря ни слова, пошел дальше. Божене со стены было видно, как микроскопические фигурки конных и пеших мейсенцев толпами выходили на правый берег Влтавы и рассыпались по Шпитальскому полю, - Братья и сестры Табора! - пронесся зычный голос Жижки. - Приготовьтесь встретить врага! Все разместились по своим местам. Лучники и самострельщики устраивались поудобнее для стрельбы, укладывая рядом с собой стрелы. Пушкари стояли у заряженных пушек. Враг уже взбирался на гору. Весь ее склон был покрыт, как муравьями, густой массой всадников и пехотинцев. Божена не могла оторвать глаз от жуткой картины наступления огромного войска кржижаков на небольшой отряд таборитов, спокойно ожидавших врага. Девушке стало страшно. Прошло еще несколько минут в совершенной тишине. Что произошло дальше, она видела как во сне. Приближающиеся кржижаки с диким ревом стремительно кинулись на укрепления. Тут же ударили пушки. Гром пушек оглушил Божену. Но мейсенцы были уже около самого рва. Девушка видела, как волны вооруженных людей с яростными воплями заполнили ров и бросились на стену. - Табор! Табор! Бейте, детки, бейте! Не щадите никого! - перекрывая шум битвы, гремел голос Яна Жижки. Божена судорожно схватила лежавший рядом с ней топор - простой топор дровосека - и вскочила на стену: - Бей, бей! Табор! Вали их! Вокруг Божены метались люди, нанося друг другу удары мечами, палицами, топорами, обломками камней. Ян Жижка, не переставая подбадривать своих воинов, подбежал по стене к месту, где стояла с топором в руках Божена, и, потрясая в воздухе палицей, кричал яростным голосом: - Лупи их, братья! Гони вниз! Внезапно снизу из-за края стены показались две здоровенные красные руки и, схватив Яна Жижку за щиколотки ног, с силой рванули вниз. От толчка воевода потерял равновесие и упал навзничь. Кто-то снизу, уцепившись за его ноги, стаскивал воеводу со стены. - Девушки! На защиту отца! -не своим голосом закричала Божена, бросила топор и, схватив Яна Жижку за плечи, принялась тащить его грузное тело к себе. К ней подскочили подруги, и все вместе дружным усилием вытащили воеводу опять наверх. Тот сейчас же вскочил на ноги и, испустив крепкое проклятие, бросился с поднятой палицей в бой. При виде Жижки воины с утроенной яростью и силой накинулись на атакующих. Мейсенцы не выдержали неукротимого напора таборитов и стали медленно откатываться. Беспорядочной толпой мейсенское войско, спотыкаясь о камни, бежало к Шпитальскому полю. Табориты преследовали их до самой Влтавы. По окончании битвы из восемнадцати тысяч мейсенцев на левый берег Влтавы возвратилось только около двенадцати тысяч. Остальные остались на Витковой горе. Стоя на стене с топором в руках, Божена глядела на возвращающихся победителей. Вот идет Ян Жижка, улыбается, помахивая палицей. Там - Ян Рогач, вон там, с длинными усами, - Прокоп Большой. А вот и они: Ратибор, Милан, Штепан с Якубком. - Все живы! -вырвалось облегченно у Божены. Мимо проходили воины, гордые небывалой победой над кржижаками. Усталой походкой Ян Жижка взошел на сруб и, бросив взгляд на Влтаву, заразительно засмеялся: - Кржижаки хорошо запомнят сегодняшний день. Они как следует узнали, что такое Табор и что значит Виткова гора! - Не Виткова, а Жижкова!-звонко крикнула Божена. - Верно, верно! - раздались вокруг голоса. - Пусть теперь она станет навеки Жижковой горой!