Автор неизвестен - Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

• Название: Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Древневосточная литература

---

Когда они осушили не одну чарку, Ван подсела поближе к Симэню и принялась потчевать его яствами. Сначала они были заняты интимной беседой, потом стали пить вино из уст в уста. Они были одни. Симэнь обнял ее, и они слились в страстном поцелуе. Ван играла яшмовым стеблем. Обуреваемые желанием, они оставили вино, заперли дверь и сняли одежды. Ван легла на кровать и откинула одеяло.

Солнце клонилось к западу. Возбужденный винными парами Симэнь вынул из мешочка серебряную подпругу, чтобы подготовить тот самый предмет к делу. Ван стала играть с ним руками, отчего он вздулся и покраснел, стал грубым и большим. Потом села Симэню на колени. Они опять заключили друг друга в объятия, стали целоваться. Затем женщина подняла одну ногу и рукой направила сокровище Симэнь Цина в свое лоно. После того, как они потолкались какое-то время, Симэнь Цин на ощупь обнаружил, что в нежном и влажном лоне волосы поднялись, как колосья, и женщина хочет вступить с ним в битву. Тогда он велел ей лечь на спину, взял ее ноги, положил их себе на пояс и стал то вставлять, то вынимать тот самый предмет.

Только поглядите, что это было за сражение тучки и дождя:

 Воинственность витала над бирюзовою тахтой, царило буйство на парчовом ложе. На кораллах изголовья сражался храбро удалец, под балдахином нежно-голубым вел бой храбрец неустрашимый. Богатырь в ярости метал копье с черной бахромой, воительница пылкая, станом ловко играя, натиск его отражала. Бросок вперед, отход назад. То поединок Лушаня[7] с фавориткой Великосущной[8]. Вот схватились, оружия скрестя. То неотступный Цзюньжуй преследует Инъин[9]. Сошлись единоборцы, как средь Небесной Реки Ткачиха с Волопасом[10]. В вихре закружились, будто чаровницы, манящие в пещеры бессмертных, и Жуань Чжао[11]. Вот и копье пронзило щит. Соединился молодец Цуй со своей Сюэ Красоткой[12]. Грянул удар, занесен меч. Су Крошку встретил Шуан Цзянь[13]. То нежно иволга щебетала – У Цзэтянь на свиданье с Аоцао[14]. То у ласточки перехватило дух – с Люй Чжи увиделся Шэнь Жэнь[15]. Сперва сноровки недоставало в метании копья, и щит едва-едва удары отражал. После разминки повели взаимную атаку, сомкнулись плечом в плечо. Нетерпеливый богатырь копьем нацеливался прямо в сердце. Стремглав воительница храбрая копье устами перехватить спешила. Вот пушка с ядрами уже штурмует подступы к развилке. Удары ловко отражает бесстрашная хозяйка чресел. Вот духу набирается золотой петух, шею задрав горделиво. Вот сук засохший тянется к цветку, его царапает и колет. После долгой схватки глаза застил туман. Одно движенье – и судорогой сводит. Поединок их так расшевелил, никто б разнять не в силах. Уж дышит тяжело хозяйка заросшей власами пещеры. Уж войско грозное томимо жаждою, с ног валится. Копье у латника дало осечку. Он сник, готовый бросить поле битвы, коня утратил и едва-едва влачится по трясине. А та, что тонкой лестью верх взяла, теперь глупышкой притворилась, глядит на отступившего противника, который все ниже погружается в пучину. Кольчуга порвана и смята, как бурею цветы. Слетела парчовая шляпка, словно ураганом сбитый лист. У полководца Серного кольца поломаны доспехи, сбит шишак. но генерал Серебряной подпруги еще упорно держит свой рубеж.

Да,

Густые облака
у девяти небес[16] нашли покой.
Разбитые войска,
слепившись в ком, смешалися с землей.

Надобно сказать, что Ван Шестая была женщиной с причудами. Ей, например, доставляло удовольствие принимать гостей только с заднего двора. И сколько ее ни упрашивали, она от этой своей затеи никак не отступала. Даже ее мужу, Хань Даого, приходилось срывать цветы на заднем дворике[17]. Лишь разок-другой в месяц она позволяла ему войти к ней прямо с улицы. Другая ее причуда – игра на свирели[18], которой она отдавалась самозабвено. Без игры на свирели никакие услады не приносили ей удовлетворения. Эти-то причуды и пришлись особенно по душе Симэню.

В тот день они забавлялись до первой ночной стражи.

– Завтра приходите пораньше, батюшка, – говорила Ван, когда Симэнь стал собираться домой. – А я уж постараюсь, ублажу вас на славу.

Симэнь был очень доволен. На другой же день он заглянул в лавку на Львиной и передал старухе Фэн четыре ляна на покупку служанки, которую назвали Цзиньэр. Постоянно думая о своей новой зазнобе, Симэнь через два дня отбыл к ней верхом на коне, сопровождаемый Цитуном и Дайанем. У ворот он велел Цитуну отвести коня на Львиную.

Узнав о визите Симэня, старуха Фэн тотчас же купила жбан вина и бросилась к Ван накрывать стол. Она из кожи вон лезла, чтобы угодить Симэню.

В каждый свой приход Симэнь давал Ван Шестой по ляну-другому на расходы. Он появлялся у нее утром и прощался, когда отбивали первую ночную стражу. И никто в его доме понятия не имел об этой связи. Старая Фэн целыми днями хлопотала у Ван Шестой. Некогда ей было заглянуть в господский дом. Ли Пинъэр раза три посылал за ней слугу, да все напрасно – либо ссылалась на дела, либо оставляла дом на замке. И вот однажды Хуатун повстречал старуху и привел ее к Пинъэр.

– Что это значит, мамаша? – допрашивала ее Пинъэр. – Исчезла, и ни слуху ни духу. Слуг посылала – тебя нет. Почему не приходишь? Смотрите, какая занятая особа! Белье бросила, пеленки. Много ли служанки настирают? Все тебя ждем.

– Легко вам говорить, сударыня, – отвечала Фэн, – а я как писарь за дезертиром гонялась. Забот вот сколько – по самое горло. То ты соляной купец, то в дуду игрец. Снуешь, как белка в колесе.

– Да у тебя, видно, забот больше, чем у самого отца настоятеля. Когда ни позови, тебе некогда. Все деньги зарабатываешь? Где ж ты, интересно, пропадаешь?

– У кувшина и ушки отвалились, и горлышко отбилось. Какие там деньги?! Знаю, сердишься. Я и так уж думала: вот вырвусь, да никак… И сама, право, в толк не возьму, что день-деньской и делала. В прошлый раз матушка хозяйка серебро дала, просила найти за городом подушку для молитвенных бдений, а у меня из головы вон. Когда вспомнила, торговца уж и след простыл. Ну как же я к ней покажусь, а?

– Что ж, так и скажешь: нет, мол, тебе коврика? Как же ты ей в глаза-то посмотришь? Ведь она тебе деньги дала. Вместо того чтоб купить, будешь прикидываться да ловчить, да?

– На нет и суда нет, – отвечала старуха. – Верну деньги, и дело с концом. Я вон вчера чуть с осла не упала.

– Смотри, в другой раз упадешь, не встанешь, – заметила Пинъэр.

Фэн направилась в дальние покои, но по дороге зашла на кухню узнать новости.

– А, матушка Фэн! – встретили ее сидевшие рядом Юйсяо и жена Лайсина. – Где ж это ты, драгоценная, пропадаешь? Матушка Шестая тебя съесть готова. Исчезла, говорит, ни слуху ни духу.

Старуха подошла к ним поближе, отвесила два поклона и сказала:

– Только что от матушки. Досталось порядком.

– Матушка о коврике спрашивала, – сказала Юйсяо.

– Была за городом. Торговец распродал и домой отчалил, а воротится в третьей луне будущего года. Вот серебро принесла. Возьми, барышня, верни хозяйке.

– Вот странная бабка! – засмеялась Юйсяо. – Там батюшка серебро отвешивает, вот он уйдет, сама зайдешь к матушке и отдашь, а пока присаживайся. Вот что хочу спросить: давно дочь Ханя отбыла, а? Как приказчик Хань вернется, тебе, небось, серебра подвалит. Он тебя еще не отблагодарил?

– Уж подвалит или нет – его воля, – отвечала старая Фэн. – Только восемь дней с отъезда прошло. Будет разве что к концу месяца.

Симэнь вынес серебро и вручил его Бэнь Дичуаню на покупку именья. Когда они ушли, старуха очутилась в покоях Юэнян. Однако и встретившись с хозяйкой, она не спешила возвращать серебро.

– Были, матушка, коврики, да очень уж грубые, – говорила она.

– Потом и те распродал и уехал. В следующем году обещал хорошие привезти.

– Ну ладно! – отвечала ей доверчивая Юэнян. – Серебро у себя оставь, а привезет – купишь парочку.

Она угостила старуху чаем с печеньем, и та вернулась к Пинъэр.

– Ругалась, небось, Старшая? – спросила ее Пинъэр.

– Я так ее заговорила, что она довольна осталась, чаем напоила, печенья дала.

– Это она в гостях у Цяо была, – пояснила Пинъэр. – Оттуда и печенье. От языка твоего, мамаша, и комары средь лета погибнут. Так ты постираешь белье?

– Приготовь, замочи, а завтра я пораньше приду, – отвечала старуха. – Нынче мне надо к своему давнему благодетелю поспеть.

– И всегда у тебя найдется отговорка. Попробуй, не приди завтра, я с тобой по-другому поговорю.

Старуха рассмеялась и ушла. Пинъэр хотела было ее угостить, но она отказалась.

– Сыта я, не буду, – на ходу сказала она.

Обеспокоенная тем, как бы не прозевать свидание Симэня с Ван Шестой, она ускорила шаг.

Да,

Старухи-сводни – маленькие ведьмы –
Губами сальными разносят сплетни.
С утра до ночи в хлопотах, в дороге.
И как у них не отсыхают ноги!

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.