Автор неизвестен - Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

• Название: Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Древневосточная литература

---

– Давно жаждал с вами познакомиться, милостивый сударь, – подняв руку, начал Хуан. – Широко известны ваши добродетели, повсюду о вас гремит слава. Мне приходится глубоко сожалеть, что до сих пор не имел чести засвидетельствовать вам свое почтение.

– Что вы, ваше сиятельство! – воскликнул Симэнь. – Это меня мучит совесть, что до сего дня не выразил вам всю мою признательность и заставил вас утруждать себя этим посещением, коего я никак не достоин. Позвольте узнать ваше почтенное прозвание.

– Брат Хуан, – сказал Ань, – прозывается Тайюем, что значит «Умиротворитель вселенной», из выражения «ступил на твердь умиротворенную, и излучили свет небеса»[12].

– А мне будет позволено узнать ваше почтенное прозвание? – спросил Хуан.

– Мое скромное прозвание Сыцюань, – отвечал Симэнь. – Происходит от четырех колодцев у меня в поместье.

– Мне довелось встретиться с братом Цаем, – заговорил Ань Чэнь. – Он рассказал мне, как они с Сун Сунъюанем причинили вам хлопоты своим визитом.

– Да, но так пожелал Юньфэн, – отвечал Симэнь. – А помимо того, его сиятельство является цензором в наших краях, и долг обязывал меня устроить прием. Слуга, вернувшись из столицы, говорил мне, что вы, ваше сиятельство, удостоились высокого поста. Позвольте поздравить вас с назначением. Давно из родительского дома?

– После расставания с вами здесь в минувшем году, – говорил Ань Чэнь, – я по прибытии домой взял себе вторую жену, встретил Новый год и в первой же луне отбыл в столицу, где получил назначение в Ведомство работ. Там меня и направили инспектировать перевозки императорского леса. Направляясь в Цзинчжоу через ваши края, я, конечно, не мог не выразить вам моего искреннего почтения.

– О, я до глубины души тронут вашим вниманием, – поблагодарил его Симэнь и предложил гостям снять парадные одежды, а слугам наказал внести столы.

Смотритель Хуан собрался было откланяться.

– Скажу вам по правде, – пояснил Ань Чэнь. – Мы с братом Хуаном должны еще поспеть в Дунпин к господину правителю Ху. Там нас тоже ждет прием. Мы ведь к вам проездом заглянули, отдать долг вежливости. Если позволите, мы побеспокоим вас как-нибудь в другой раз.

– Но, господа, Дунпин ведь очень далеко! – воскликнул Симэнь. – Если не голодны вы, то как быть вашим сопровождающим? Я не посмею вас долго задерживать, господа. Только легкая закуска, никаких особых приготовлений. И подкрепленье слугам.

Первым делом вынесли блюда носильщикам паланкинов. В зале на столе тотчас же появились в изобилии отборные яства и редкие дорогие кушанья, какие только можно было достать в это время года, всевозможные супы и сладости. Они осушили всего по три маленьких золотых чарки вина. Потом стали угощать доверенных слуг и писцов. Немного погодя оба гостя встали и начали прощаться.

– Завтра мы пришлем вам приглашение, – обратился к хозяину Ань Чэнь. – Будем просить вас, досточтимый сударь, пожаловать на скромное угощение. Оно будет в поместье придворного смотрителя его сиятельства Лю, сослуживца брата Хуана. Были бы счастливы видеть вас на приеме. Смеем надеяться, вы прибудете.

– Не смею отказаться от столь любезного приглашения, – заверил их Симэнь и проводил за ворота.

Не успели отбыть их паланкины, как принесли приглашение от Ся Лунси.

– Сейчас иду! – сказал посыльному Симэнь, распорядился седлать коня, а сам пошел в дальние покои переодеваться.

Симэня сопровождали Дайань и Циньтун, а также солдаты, отгонявшие с дороги зевак. Особые лица обмахивали его черным опахалом.

Достигши дома Ся Лунси, Симэнь проследовал прямо в залу, где гость и хозяин обменялись взаимными приветствиями.

– У меня только что были управляющий перевозками императорского леса его сиятельство Ань и смотритель гончарен Хуан, – объяснял Симэнь. – Если б не они, я бы пораньше приехал.

Он снял парадный халат и пояс, и Дайань велел солдату завернуть их в узел.

В зале были накрыты два стола. Симэню предложили занять место слева. Рядом с ним сел домашний учитель сюцай Ни. Они разговорились.

– Позвольте узнать ваше почтенное прозвание, учитель? – обратился к нему Симэнь.

– Меня зовут Ни Пэн, – ответил сюцай. – Другое имя Шиюань, а прозвание Гуйянь. Я состою на службе в областном училище. А теперь вот проживаю у почтенного покровителя моего господина Ся. Готовлю к экзаменам молодого барина. Мне прямо-таки неловко общаться со столь знатными особами, друзьями моего покровителя.

Пока они говорили, вышли двое певцов и отвесили земные поклоны. После супа опять стали подавать кушанья, и Симэнь велел Дайаню наградить поваров.

– Принеси мне головную повязку, – наказал он слуге, – а парадные одежды вези домой. Вечером за мной приедешь.

– Слушаюсь! – отвечал Дайань и, полакомившись сладостями, умчался верхом домой, но не о том пойдет речь.

А пока расскажем о Цзиньлянь. Проводив утром Симэня, она проспала до самого обеда, а проснувшись, долго нежилась в постели. Ей не хотелось даже делать прическу. Когда Юэнян позвала ее обедать, она во избежание толков сослалась на дурное самочувствие и осталась у себя. Когда она появилась наконец в покоях Юэнян, обед давно кончился, и хозяйка, пользуясь отсутствием Симэня, решила попросить наставницу Сюэ возвестить слово Будды и послушать акафисты из «Алмазной сутры».

В светлой комнате стоял алтарь и курились благовония. Одна против другой сидели мать Сюэ и мать Ван. Рядом с ними сбоку стояли послушницы Мяоцюй и Мяофэн. Они должны были возглашать имя Будды. Вокруг разместились невестка У Старшая, золовка Ян, У Юэнян. Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь, Ли Пинъэр, Сунь Сюээ и Ли Гуйцзе. Все были в сборе.

Начала монахиня Сюэ:

 Молния, блеск угасают мгновенно; камень, огонь уничтожить нельзя. Опавшие цветы на дерево обратно не вернутся. Утекшая вода назад не возвратится к роднику. Были палаты расписные и резные хоромы, но жизнь оборвалась, и вечной пустоты на всем легла печать. Высокие были посты и почетные ранги, но разжаловали однажды, и показалось все прежнее сном. Золото с нефритом – источник бедствий, румяна с шелками – напрасная трата усилий. Семейным радостям век не продолжаться; на том свете придется тысячи тяжких мук перетерпеть. Час смертный на ложе застанет, к желтым истокам уйдешь, и только анналы тленные славу пустую возвестят. Прах в землю зароют сырую, передерутся дети из-за полей и садов. Владей кладовыми шелков и парчи, после кончины клочка не возьмешь. Едва расцвел как весной цветок, серебрит седина уж виски. Только отгремели заздравные тосты, за ними плакальщики потянулись в дом. О, как все это тяжело, как тяжко! Дыхание по ветру разнесет, зароют в землю прах. Нет конца превращеньям. Все живое меняет и внешность, и вид беспрестанно.

 Вручим себя будде[13] до конца!

 Всеобъмлющее учение Великой пустоты соприкасается с прошлым и проявляется в будущем. Учение Будды – Три сокровища монахам![14].

 Глубокая истина и сокровенная!

 К тебе – в миллионы веков[15] трудный путь!

 Увидев, услышав, держусь неизменно я,

 И жажду постичь твою высшую суть.

Монахиня Ван продолжала:

 Хотим услышать речь о том, как во время оно будда Шакьямуни – патриарх всех будд и нашей религии творец[16], покинул мир[17].

Монахиня Сюэ начала петь на мотив «Пяти жертвоприношений»:

Сын Брахмы[18] – Шакьямуни будда
Покинул горы и потоки –
Земли родной приют,
Взошел на снежный пик[19]. Безлюдно,
Гнездятся соколы, сороки,
Что плоть его склюют.
Драконов девять станут виться
И золотить слюною щедро… [20]
Стал буддой человек![21]
Тогда Большая колесница,[22]
Божественное просвещенье[23]
Прославились навек!

Монахиня Ван продолжала:

 О будде Шакьямуни услышали речь.

 Хотим услышать о тех днях, когда бодхисаттва Гуаньинь совершенствовалась в вере и как после этого произошло Украшение[24]; прошла через тысячи перерождений и затем обрела Небесный путь[25].

Монахиня Сюэ вновь запела:

То Чжуан Яня третья дочь[26] –
Принцесса прелести, добра[27],
Что из дворца бежала прочь,
Ей дом – Душистая гора[28].
Там в созерцании[29] спасенья
Искала, жертвы возносила,
И в пятьдесят три превращенья[30]
Достигла будды[31]. Мудрость, сила
Святой Гуаньшиинь[32] у ней,
От бед спасающей людей.

Монахиня Ван продолжала:

 Бодхисаттвы Гуаньинь услышали учение.

 В былые дни явился Шестой патриарх – учитель чань[33]. Он передал светильник будды, своим ученьем изменил веру Западных краев и вернулся на Восток. Не основал он письменного учения[34]. Каким был его тяжкий подвиг? Хотим слышать слово о нем.

Монахиня Сюэ опять запела:

Наставник в дхарме[35], патриарх Шестой,
Ты девять лет лицом к стене постой,
Тебя опутает тростник густой,
Врастет в колени – боль не вырвет стон,
Столь крепко сосредоточенье![36]
Хоть мучил тигр, хлестал хвостом дракон[37],
Но лишь усовершенствовавшись, он
Восстал, сломавши стебли башмаком,
И в путь, священной миссией влеком,
Отправился нести ученье[38].
И лишь тогда был в будде воплощен[39],
И к милосердью высших приобщен.
Обет великий Вайрочаны[40]
В молитвах славим неустанно!

Монахиня Ван продолжала: