Автор неизвестен - Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

• Название: Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Древневосточная литература

---

Симэнь намеревался почтить дворцового смотрителя четырьмя низкими поклонами, но тот решительно воспротивился.

– Ни в коем случае! – возразил он.

– Мы с Тяньцюанем принадлежим к молодому поколению, – говорил Симэнь, – и долг обязывает нас оказывать вашему сиятельному все положенные почести, Кроме того, вы имеете честь принадлежать к знатнейшим приближенным особам Двора.

Они долго упрашивали друг друга. Наконец, Хэ И согласился на половину положенного церемониала и пригласил Симэня занять почетное «верхнее» место, а сам сел в кресло хозяина рядом. Хэ Юншоу расположился сбоку.

– Но это невозможно, ваше сиятельство! – возразил Симэнь, – Мы с господином Хэ коллеги . Могу ли я допустить, чтобы господин Хэ сидел ниже меня? Вы, ваше сиятельство, ему дядя, вам полагается, но мне нет.

– А вы, сударь, отлично знаете этикет, – говорил польщенный Хэ И. – Ну, ладно! Тогда я сяду сбоку, а вы, сударь, будете рядом с вашим новым коллегой.

– Тогда и мне будет удобно, – согласился Симэнь.

Они обменялись поклонами и расселись.

– Слуги! – крикнул Хэ И. – Подбросьте-ка угольку. Похолодало сегодня.

Слуги принесли шлифованного угля и подложили его в стоявшие в углах начищенные до блеску медные жаровни, потом опустили утепленные промасленной бумагой занавеси. От зажженных огней в зале стало светло как днем.

– Прошу вас, сударь, будьте как дома! – обратился к гостю Хэ И. – Может, снимете парадный халат?

– Извините, ваше сиятельство, – говорил смущенно Симэнь, – Я без нижнего халата. Я пошлю своего слугу …

– Не стоит, – успокоил его Хэ И и обратился к слугам: – Ступайте принесите господину мой зеленой шерстяной халат с квадратной нашивкой, украшенной летающей рыбой.

– Но мне не полагается носить служебное облачение вашего сиятельства, – заметил Симэнь.

– Ничего страшного! – продолжал Хэ И. – Вчера император, да продлится его жизнь на десять тысяч лет, пожаловал мне одеяние с драконом о четырех когтях. Это мне больше не потребуется. И я подарю его вам[1].

Слуги принесли халат. Симэнь снял с себя пояс и парадный халат и отдал Дайаню, сам облачился в одеяние придворного сановника и поклонами благодарил хозяина.

– Прошу и вас, сударь, снять верхний халат, – обратился Симэнь к Хэ Юншоу.

Снова подали чай.

– Позовите певцов! – распорядился Хэ И.

В доме придворного смотрителя, надобно сказать, обучали музыке и пению целую дюжину подростков. Они вышли, возглавляемые двумя учителями, и приветствовали гостя и хозяев земными поклонами. Хэ И велел внести в залу медные гонги и бронзовый барабан. Когда заиграли, могучие звуки свирелей и удары в барабан потрясли небеса и вспугнули рыб и птиц. Музыканты сели на свои места в ожидании распоряжений. Хэ И поднес Симэню кубок.

– Не утруждайте себя, прошу вас, ваше сиятельство, – всполошился Симэнь, – Пусть почтенный коллега поднесет. Поставив передо мной кубок и прибор, вы уже оказали мне великую честь.

– Нет уж, сударь, позвольте мне поднести вам кубок, – наставал Хэ И. – Видите ли, племянник только начинает служить и не знает еще всех тонкостей. Не оставьте его своими милостями, сударь, очень вас прошу. Я вам буду весьма обязан.

– Не беспокойтесь, ваше сиятельство, разумеется, не оставлю, – заверил его Симэнь. – Говорят, коллеги – что самая близкая родня. Мне, вашему ученику, хотелось бы надеяться на покровительство вашего сиятельства. Я же со своей стороны почту за долг помочь вашему племяннику.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Хэ И. – Мы обязаны поддерживать друг друга, коль скоро все мы служим Государю.

Симэнь не стал дожидаться, пока ему поднесут кубок. Он взял кубки и поднес их сперва придворному евнуху Хэ И, а потом Хэ Юншоу. После взаимных поклонов все сели.

К пирующим вышли три подростка с учителем и, взяв в руки серебряную цитру, костяные кастаньеты, трехструнку и лютню, спели цикл романсов.

На мотив «Высится статно парадный дворец»:

Хрустальный и чистый чертог,
Разливами радуги полон,
Внутри – перламутровый полог…
За окнами — лунный восход,
Снежинки кружит ветерок,
На ложе драконовом холод[2],
И сон не глубок и не долог
За золотом царских ворот.

На мотив «Катится расшитый мяч»:

В воздухе цветы-снежинки –
Ивы зимние пушинки –
То порхают мотыльками,
То алмазами сверкают;
Заслонив лицо руками,
Я иду, шаг ускоряя,
Стала шапка вороная,
Словно в трауре, седая.
Где же феникса палаты[3]?
Растворились в снежной буре
Стен лазурные глазури,
Окон кружевное злато…
Не найти мне путь обратный –
Всюду белые нефриты,
Как из серебрят земную свиту
Девять ярусов небесных[4].
Свет и тьму, твердь и отверстье[5],
Все стихии и все дали
Пудрой белою устлали.

На мотив «Поразительный сюцай»:

На воротах медный зверь оскален страшный[6],
И замки дворца неодолимы…
Я из спальни выхожу незримый,
Я – с предгорья долголетья Чжао Старший[7].
Я спешу к Учителю Канонов,
Познавать всеведение законов.

На мотив «Застывшая завязь»:

Зимою ветра неустанны
И снег все дороги занес,
А я сокровенные тайны.
С тобой обсуждаю всерьез
Не ждем окончания стужи
К чему бесполезно тянуть?
Кто ценит не внешность, а суть,
Тому церемонии чужды.
В безмолвном пределе дворцовом,
Три князя давно на местах[8]
И сам Трипитака-монах[9]. –
Все жаждут заветного слова.
От холода пьем кипяток
И ждем толкования строк[10].

На мотив «Поразительный сюцай»:

Не подражаю я Ханьскому вану,
Ведь наслаждался в покоях Вэйян он[11]
Также не чту императора Тан,
Что развлекался в хоромах Цзиньян[12].
Мне сладострастье двух фениксов чуждо[13],
Мне просвещенье единственно нужно.
Роскошь отброшу, чтоб снова, как в старь,
Скромным и мудрым был ваш государь.

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Меж четырех морей[14]
Я – первый из людей,
Мне долг велит вести народ свой.
К основам мужества и благородства.
Твердыням трем почтительно послушным:
правителю, отцу и мужу;
Познавшим пять первейших правил.
гуманность, справедливость,
пристойность и надежность,
и пониманье правды.[15]
Но молодость свою
Я передал копью,
К Конфуцию пришел не сразу[16].
В «Преданьях» сколько глав[17]!
Смирит «Обрядник» нрав
И просветит народный разум[18].
А в «Песнях» сколько строф[19]!
Причины катастроф
И процветаний «Летопись» изложит[20].
Мне подражать кому? –
Лишь Юй, Чэнтан, Вэнь, У[21],
Как предков чтить мне Яо, Шуня должно[22].
Был не один Тай-цзун,
И Ханьский Гао-цзу:
Там – Фан и Ду[23], там – Сяо, Цао рядом[24].
А мне – без вас нельзя.
Хочу, чтоб вы, друзья,
Преодолели мудрости преграды.

На мотив «Поразительный сюцай»:

В «Изреченьях»[25], говоришь,
Есть правления рецепты, –
Знаешь половину лишь –
И уже почти мудрец ты –
Горы, реки. – все в руках!
Мудрость древних – неба высь!
Не с красоткой веселись –
Истолковывай каноны,
Чти гуманности законы —
И покинет душу страх.

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Ярко свечи цветные горят,
Вьется чудный густой аромат
Из курильниц, расставленных в ряд.
Не волнуйся, почтенный мой брат,
Я не стану невестку просить[26]
Кубок плещущий мне подносить.
«Не бросают в сиротстве жену!»
Эту стойкость души я пойму.
Не познает позора тот муж,
Что жену выбирал по уму.
И «влюбленной чете никогда
Не забыть скудной жизни года»[27].
Не красы ты искал – доброты,
Как Лян Хун – Мэн Гуан, выбрал ты[28].
Ты – И Инь, я – Тайцзя[29]. Извини!
Пусть счастливо пройдут ваши дни.

На мотив «Поразительный сюцай»:

Отдохнуть бы, уснуть бы скорей!
Биографии прежних царей,
Царств подъемы, паденья всю ночь
Поученьями сон гонят прочь.
Мы серьезный ведем разговор…
В мире горе и боль с давних пор,
Длятся скорби народной века…
Жаль, что ночь эта так коротка.

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Скорблю, если вижу:
Как ближнему нечем прикрыть наготу;
Скорблю, если вижу:
От голода ближнему невмоготу.
Скорблю, если вижу:
Бедняге постелью – промерзший порог;
Скорблю, если вижу:
Ученый за книгою ночью продрог.
Скорблю, если вижу:
Супруги, замерзшие, стонут вдвоем;
Скорблю, если вижу:
Купец-горемыка оставил свой дом.
Скорблю, если вижу:
Как в буре ладью рыбаку не унять;
Скорблю, если вижу:
Голодные дети и мертвая мать.
Скорблю, если вижу:
Как голоден, в рубище гордый мудрец;
Скорблю, если вижу:
Защитника Родины близок конец.
Страна моя — скопище скорби
Кто кроме меня ее вскормит?!

На мотив «Поразительный сюцай»: