Автор неизвестен - Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

• Название: Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Древневосточная литература

---

Только он успел это сказать, как хозяину доложили о новом визите. — Прими, пожалуйста, шурина, проговорил он и удалился.

Цзинцзи упал перед Юйлоу на колени. Она ответила поклоном.

– Не церемонься, зятюшка, будь как дома! — проговорила она. — Скажи, каким же это ветром тебя занесло в наши края?

После взаимных приветствий она предложила гостю сесть, а Ланьсян велела подать чаю. После чая завязалась непринужденная беседа.

– Как женушка? Жива-здорова? — спросила она.

Цзинцзи рассказал, как он ушел из дому Симэнь Цина, как требовал свое добро — сундуки и корзины. Юйлоу поведала зятю о встрече с Чуньмэй в монастыре Вечного блаженства, когда та сжигала жертвенные деньги на могиле Цзиньлянь в день весеннего поминовения усопших.

– Пока я оставалась в доме, — продолжала она, — я постоянно внушала хозяйке: раз ты любишь дочь, люби зятя. Зять наш, говорила я, любовниц не заводит, но она больше досужим сплетням верила, вот и прогнала тебя. Значит, ты добро свое требовал? Этого я уж не застала[10].

– Правду сказать, я был близок с Цзиньлянь. Это все знали. Но хозяйка негодниц слушала. Прогнала Цзиньлянь, вот она и стала жертвой убийцы У Суна. Живи она дома, никакой У Сун, будь он хоть семи пядей во лбу, не посмел бы ее тронуть. Зол я на нее. За это до глубины души ненавижу. И Цзиньлянь через нее на тот свет пошла. Она ей тоже этого не простит.

– Успокойся, зятюшка! — уговаривала его Юйлоу. — Дело прошлое. Что было, то прошло. Так издревле повелось: узел вражды не затягивать надобно, а развязывать.

Во время их беседы служанки накрыли стол. Появилось вино и блюда весенних яств. Стол ломился от съестного. Юйлоу наполнила кубок и обеими руками поднесла Цзинцзи.

– Выпей, зятюшка, нашего слабого винца, утоли жажду после дальней-то дороги, — потчевала она. — И надо ж было тебе на подарки разоряться.

Цзинцзи принял кубок и поклонился. Потом он поднес ей ответную чарку. Она поблагодарила его, и они заняли свои места. Цзинцзи заметил, как ухаживает за ним Юйлоу, то и дело величая его зятюшкой, но виду не падал. «В чем дело? — гадал он. — Почему эта потаскуха все называет меня зятюшкой, а? Неужели она моих намеков не понимает? Ну погоди. Я к тебе исподволь подберусь, негодница!»

Когда они осушили по три кубка, подали новые угощения. Беседа оживилась и стала более интимной. Вино прибавило Цзинцзи еще больше смелости. Недаром говорится, с вином любовь, как море, глубока; с вином страсть, как небо, велика. Они остались наедине, никого посторонних рядом не было, и Цзинцзи попробовал завести откровенный разговор.

– Я так тосковал по тебе, сестрица, как в знойный день тоскуют по прохладе, — начал он. — Искал тебя, как жаждущий ищет студеной воды. А помнишь, как бывало, в доме тестя? То в шашки поиграем, то в домино. И всегда-то вместе, и всегда рядом. Как нитка с иголкой. И кто бы мог подумать, что разлетимся в разные стороны, а? Я — запад, ты — восток.

– Как ты, зятюшка, рассуждаешь! — Юйлоу улыбнулась. — Ведь чистое к чистому стремится, а муть к мути прилипает. Все со временем проясняется.

Цзинцзи засмеялся и, вынув из рукава пакет ароматного чаю возлюбленных[11], протянул его Юйлоу.

– Если любишь меня, сестрица, будь так добра, выпей моего ароматного чаю.

С этими словами Чэнь Цзинцзи опустился перед Юйлоу на колени. У Юйлоу краска пошла по лицу. Она вся вспыхнула и швырнула пакет с чаем на пол.

– Ты забыл приличия! — воскликнула она. — Я от чистого сердца кубок вина поднесла, а ты вздумал со мной заигрывать?

Она вышла из-за стола и поспешно удалилась к себе в спальню. Цзинцзи понял, что она не так податлива, как казалась.

– Я ведь тоже с добрыми намерениями приехал, — заговорил Цзинцзи, поднимая чай. — Навестить тебя. Но ты, я вижу, по-другому запела. Думаешь, небось, замуж за молодого инспекторского сына вышла, значит, меня можно побоку? Так что ли? А в доме Симэнь Цина, где ты была Третьей женой, тоже, может скажешь, у нас не было близости, а? — Цзинцзи достал из рукава ту самую серебряную с золотой головкой шпильку и, повертев ею в руке, продолжал. — А это чья штучка? Как бы она попала ко мне, если б меж нами ничего не было, а? На ней, гляди, твое имя вырезано –»Юйлоу». Нет, вы с хозяйкой против меня сговорились. Она восемь моих сундуков тебе в приданое отдала. А в них золото, серебро, драгоценные камни, нефритовые пояса и шелка. Мы их у тестя на хранение ставили, а принадлежат они придворному Ян Цзяню и должны быть переданы в казну. Так что ты мне голову не морочь! А то сообщу куда надо, будешь ответ держать.

Цзинцзи заговорил совсем другим тоном. В руке он держал шпильку с золотой головкой в виде лотоса, которую она когда-то потеряла в саду. «Как она могла очутиться у этого негодяя?!» — недоумевала Юйлоу, но, боясь шуму и толков среди прислуги, изобразила улыбку и тот час же вышла из спальни.

– Зятюшка, дорогой мой! — заговорила она и потянула к себе Цзинцзи. — Зачем сердиться! Я ведь пошутила. — Убедившись, что рядом никого нет, она продолжала в доверительном тоне. — У тебя родилось желание — я тоже не без чувств.

И они, без лишних слов, обнялись и стали целоваться. Цзинцзи устремился языком к ней в уста и, точно удав, поймавший лакомую ласточку, едва касаясь кончика ее языка, стал нежно его ласкать.

– Будешь звать меня «дорогой мой», поверю, что любишь, — шептал он.

– Тише, не услыхали бы.

– А у меня шелков полджонки закуплено, — продолжал он. — У причала в Цинцзянпу. Я вот что хочу тебе предложить. Если согласна, нарядись нынче вечером слугой и выходи из дому. Сядем мы с тобой в джонку и поедем. Заживем как муж и жена. Кто нам помешает? А муж у тебя гражданского звания — неприятностей испугается. Розыск учинять не станет.

– Ну что ж, давай, — согласилась Юйлоу. — Тогда так условимся. Жди меня у дома за стеной. Я отберу золота, серебра, кое-что из одежды, навяжу узел и тебе через стену переброшу. Потом оденусь привратником и выйду из ворот. Сядем в джонку и в путь.

Послушай, дорогой читатель! И в самом деле, раз уж решит красавица, не удержит ее и стена в десять тысяч саженей, а не по душе придется чаровнице, и в объятьях у любовника сердце ее будет от него отделено тысячью горных хребтов. Будь у Юйлоу муж дурак, дело другое. Тогда Цзинцзи, может, и поймал бы рыбку. А то она наслаждалась любовью и счастьем с молодым приятной наружности баричем Ли, которого ожидала блестящая карьера. С какой же стати ей было связывать судьбу с Цзинцзи! Тем более, она с ним ничего не имела и раньше. А он, поклонник лопоухий, было видно, плохо кончит. Душа нараспашку — все бабе выболтал, и сам же ей на удочку попался.

Да,

Ветка душиста, шипы — острый нож.
В душах людских сколько яда найдешь!

На том они и порешили. Цзинцзи осушил еще несколько кубков и вскоре откланялся. Барич Ли проводил гостя за ворота, и Цзинцзи, сопровождаемый Чэнь Анем, удалился.

– Где остановился твой брат? — спросил барич Юйлоу. — Надо будет завтра же нанести ответный визит и чем-то одарить на дорогу.

– Какой он мне брат! — воскликнула Юйлоу. — Это же зять Симэнь Цина. Он приехал увлечь меня и склонить к побегу из дому. Мы с ним уговорились. Нынче в третью ночную стражу он будет ждать меня за стеной у дома. Надо было бы его самого поймать в силки, которые он другим расставляет. Схватить его как вора и тем вырвать зло с корнем. Что ты на это скажешь?

– Будь он проклят, негодяй! — заругался барич. — Да как он смеет, разбойник! Издревле повелось: достойный муж не может все сносить без возмущенья! Оставь его в покое — он и тебя самого в могилу сведет.

Барич Ли вышел от Юйлоу, крикнул своих самых верных и расторопных слуг и, пояснив, в чем дело, приказал быть наготове.

Чэнь Цзинцзи и не подозревал, как обернулось дело. Среди ночи, в третью стражу, он как ни в чем не бывало взял с собой Чэнь Аня и приблизился к дому барича. На его покашливание — их условный знак — за стеной послышался голос Юйлоу. Цзинцзи перекинул ей веревку, к которой сейчас же привязали огромный узел с серебром. А в том узле, надобно сказать, были завернуты две сотни лянов серебра, взятые из казенной кладовой, чтобы обвинить Цзинцзи в краже из казны. Только он успел передать Чэнь Аню узел и велел бежать, как раздался удар колотушки и из темноты с криками «Держи вора!» выскочили пятеро молодцов. Они связали Цзинцзи и Чэнь Аня, о чем доложили инспектору Ли. Тот распорядился бросить задержанных в острог, а утром учинить допрос.

Правителем Яньчжоу, надобно сказать, был в то время Сюй Фэн, происходивший из области Линьтао, в Шэньси. Он выдержал экзамен на степень цзиньши в году сорок седьмом, гэн-сюй[12] и слыл человеком честным, неподкупным и стойким.

На другой день рано утром Сюй Фэн открыл присутствие. По обеим сторонам рядами стояли служащие управы. Инспектор Ли взошел на свое место и расписался в регистрационной книге. Казначей представил дело о краже и объявил: