Автор неизвестен - Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

• Название: Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Древневосточная литература

---

– Вот ты где, оказывается! – воскликнули женщины. – Глядишь, как цветы поливают? И не причесался до сих пор.

– Пусть служанка воды принесет, – попросил Симэнь. – Тут причешусь.

Цзиньлянь окликнула Лайаня:

– Бросай лейку и ступай служанке скажи, чтобы быстрей батюшке воды принесла.

Лайань убежал, а Цзиньлянь хотела было сорвать веточку сирени и приколоть ее в прическу, но ее удержал Симэнь.

– Не рви цветы, болтушка! Я сам вам поднесу.

Симэнь заранее сорвал несколько едва распустившихся веточек и поставил их в голубой фарфоровый кувшин.

– А, сынок! – шутила Цзиньлянь. – Вон ты сколько цветов, оказывается нарвал. Почему же матушке дать не хочешь?

Она выдернула из кувшина ветку и воткнула в прическу. Симэнь протянул веточку Пинъэр. Чуньмэй принесла гребень и зеркало, а Цюцзюй – теплую воду. Симэнь дал Чуньмэй три ветки и попросил отнести Юэнян, Цзяоэр и Юйлоу.

– Пригласи госпожу Мэн и попроси ее захватить лунообразную лютню, – добавил он.

– Дай сюда ветку, – сказала Цзиньлянь. – Я сама сестрице Мэн дам, а ты отнеси Старшей и Второй. – Цзиньлянь обернулась к Симэню и продолжала: – Когда я приду, ты дашь мне еще ветку, а как спою для тебя, поднесешь еще.

– Ладно, ступай, – промолвил Симэнь.

– Кто ж это тебя так вразумил, сынок? – говорила, шутя, Цзиньлянь. – Какой ты стал у меня послушный! Только все обманываешь меня. Хочешь, чтоб тебе сестрицу Мэн позвала, а потом цветка не дашь. Нет, так не пойдет. Дай веточку, тогда позову.

– Вот ты какая назойливая! – смеялся Симэнь. – Все тебе первой подавай.

Он дал ей еще веточку. Цзиньлянь приколола ее сбоку и ушла.

В Зимородковом павильоне остались Пинъэр и Симэнь. Через ее кисейную юбку просвечивали ярко-красные кисейные штаны, на которые падали солнечные лучи, отчего они становились прозрачными, обнажая нежное, как белый нефрит, тело. У Симэня разгорелась страсть. Воспользовавшись тем, что рядом никого не было, он бросил гребень, перенес Пинъэр в прохладное кресло, отвернул бледно-желтую юбку, распустил красный пояс и, перевернувшись ниц, стал «добывать огонь за горными хребтами«. Он долго старался и все не выпускал семя.

Между тем Цзиньлянь за Юйлоу не пошла. Приблизившись к садовой калитке, она отдала цветы Чуньмэй и велела ей позвать Юйлоу, а сама хотела было вернуться, в нерешительности потопталась на месте, а потом пробралась потихоньку к веранде, притаилась и стала прислушиваться. Скоро она поняла, что там происходит.

– Родная моя! – заговорил, наконец, Симэнь. – Больше всего я обожаю твою нежно-белую попку… Позволь мне сегодня доставить тебе полное наслаждение.

– Мой милый! – через некоторое время зашептала Пинъэр. – Будь осторожен, потише. А то мне плохо делается. С прошлого раза живот заболел. Всего дня два, как полегчало.

– А что с тобой?

– Не буду таить. Я на последнем месяце беременности. Так что не очень старайся.

Симэнь пришел в восторг.

– Родная моя! – воскликнул он. – Что ж ты до сих пор молчала?! А я-то как ни в чем не бывало самовольничаю.

Счастливый Симэнь был на вершине блаженства. Обеими руками обхватив ее бедра, он излил поток, а Пинъэр внизу с изогнутыми бедрами приняла в себя семя. Долгое время слышалось лишь учащенное дыхание Симэня. Как иволга, щебетала Пинъэр.

Только Цзиньлянь выслушала весь их разговор, как перед ней неожиданно предстала Юйлоу.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

Цзиньлянь знаком заставила ее умолкнуть, и они вместе поднялись на веранду. Симэнь всполошился.

– А ты все не умылся? – удивилась Цзиньлянь. – Что же ты делал?

– Да вот служанку жду, – бормотал Симэнь. – Пошла за жасминным мылом для лица.

– Ишь ты! Ему особенное подавай! – заворчала Цзиньлянь. – То-то гляжу, у тебя лицо белее, чем у других задница.

Симэнь, не обратив внимания на ее колкости, стал умываться, а потом подсел к Юйлоу.

– Чем ты у себя занималась? – спросил он. – А лютню принесла?

– Старшей жемчужные цветы готовила, – отвечала Юйлоу. – Она завтра идет к Чжэн Третьей, жене У Шуньчэня. Лютню Чуньмэй сейчас принесет.

Вскоре появилась с лунообразной лютней Чуньмэй.

– Цветы передала матушке Старшей и матушке Второй, – доложила она.

Симэнь велел ей накрыть на стол. Вскоре в прохладной беседке появились извлеченные из ледяной воды сливы и дыни. Вокруг Симэня суетились ярко разодетые, похожие на цветы, жены.

– Надо бы послать Чуньмэй за старшей сестрицей, – предложила Юйлоу.

– Не надо, она ж не пьет, – заметил Симэнь.

Симэнь занял почетное место, три женщины расположились по обеим сторонам напротив. Разлили ароматное вино, расставили яства. Цзиньлянь села на синий фарфоровый табурет, а кресло отставила в сторону.

– Сестрица, иди садись в кресло, – позвала ее Юйлоу. – Смотри, не застудись на табуретке.

– Ничего, – отвечала Цзиньлянь. – Мне остерегаться нечего. И застужу утробу – не беда.

Вино трижды обошло пирующих. Симэнь попросил Чуньмэй передать Юйлоу арфу, а Цзиньлянь – лютню.

– Спойте «Огня Владыка во вселенной торжествует».

– Ну и умен же ты, сынок! – возразила Цзиньлянь. – Мы, выходит, пой, а вы вдвоем слух свой услаждать будете. Нет, я так не согласна. Пусть и сестрица Ли возьмет инструмент.

– Но она не играет, – возразил Симэнь.

– Ну, пусть берет кастаньеты и отбивает такт, – не унималась Цзиньлянь.

– Вот негодница! Все к чему-нибудь прицепится, – засмеялся Симэнь и велел Чуньмэй принести красные кастаньеты из слоновой кости.

Юйлоу и Цзиньлянь нежными пальцами слегка коснулись струн и запели на мотив «Гуси летят над песками». Сючунь стояла сбоку, помахивая опахалом. Когда спели «Огня Владыка», Симэнь поднес каждой по чарке вина и выпил вместе с ними. Цзиньлянь то и дело подходила к столу, жадно пила ледяную воду, ела охлажденные фрукты.

– Зачем ты столько холодного потребляешь, сестрица? – заметила Юйлоу.

– А что мне холодного бояться? – отвечала Цзиньлянь. – Мне за свою утробу беспокоиться нечего!

Пинъэр то краснела, то бледнела от смущения.

– Что ты болтаешь всякую чепуху? – бросив суровый взгляд в сторону Цзиньлянь, урезонил ее Симэнь.

– Это ты, братец, лишнее болтаешь, – не унималась Цзиньлянь. – А мы, старухи, и носом клюем, а все жуем. Жилу за жилой тянем. Что на нас глядеть?

Пока они пировали, юго-восток заволокла туча, северо-запад затмил туман. Вдали послышались раскаты грома, и пошел проливной дождь, оросивший распустившиеся перед верандой цветы и кусты.

Да,

В усыхающие реки и озера
снова шумные вливаются потоки.
И гранаты и бамбук нежно-зеленый
освежились и блестят на солнцепеке.

Дождь скоро перестал. На западе проглянуло солнце, и появилась радуга. В один миг алмазами загорелись капельки дождя, а на дворе повеял свежестью и прохладой вечерний ветерок.

Из дальних покоев появилась Сяоюй и позвала Юйлоу.

– Меня Старшая зовет, – сказала Юйлоу. – У нее еще цветы не готовы. Я пойду, а то она обидится.

– Пойдем вместе, – сказала Пинъэр. – Я тоже хочу поглядеть, какие у нее цветы.

– Погодите, я провожу вас, – сказал Симэнь и протянул Юйлоу арфу. Юйлоу заиграла, Симэнь хлопнул в ладоши, и они вдвоем запели на мотив вступления к «Островку прохлады»[14]:

Дождь долгожданный под вечер
Промчался разливистым смехом.
Пруд лепестками расцвечен,
Грозы замирающей эхо…
Тучи рассеялись, стало светлей.
Месяц на вымытом своде
Блестит, молодой и беспечный.
Лилий ночных полноводье
Испить бы, гуляя неспешно,
И погрузиться в затон орхидей.
Хором подхватили:
Пой, золотая свирель,
Мани, сладкозвучная лютня!
Веселый, богатый, уютный
Пир…
За окошком метель.
Мир,
полный света и счастья,
В твоей я чарующей власти.
На тот же мотив:
В ивах стрекочет цикада,
Летит светлячок, ей навстречу.
Льется мелодия складно,
И сладко баюкает речку,
Смолкла богатых домов суета,
Шнур светоносный, хрустальный[15]
Звездным пунктиром намечен.
В бликах любовных растают
Послушные девичьи плечи…
Нерасторжимы влюбленных уста!
Хором подхватили тот же припев:
Пой, золотая свирель,
Мани, сладкозвучная лютня!
Веселый, богатый, уютный
Пир…
За окошком метель.
Мир,
полный света и счастья,
В твоей я чарующей власти.
На мотив «Вздымается все выше»:
На пруду резвятся утки неразлучницы,
Млеют лотосы благоуханные.
У меня бессмертье не получится —
Я мгновения люблю бескрайные.
Отдыхать в беседке не наскучит мне!
Сад земной, что будит силы тайные,
Лучше, чем сады Пэнлая тучные…
Хором подхватили:
Ветер, ветер, в западных скитаньях
Не гони колеса осени печальной!

С песней незаметно подошли к садовой калитке. Юйлоу отдала лютню Чуньмэй и направилась вместе с Пинъэр в дальние покои.