Елена Блаватская - Тайная доктрина. Том II

• Название: Тайная доктрина. Том II
• Автор: Елена Блаватская
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-017572-8, 5-966-696-070-2, 5-17-013385-5, 5-966-696-068-0

СОВРЕМЕННАЯ НАУКА настаивает на Доктрине Эволюции так же, как делает это человеческий разум и Тайная Доктрина, и мысль эта подтверждается древними легендами и мифами и даже самой Библией, если уметь читать между строк. Мы видим, как цветок медленно развивается из бутона, а бутон – из его семени. Но откуда же происходит семя, со всей его предуказанной программой физического превращения и с его невидимыми, потому духовными силами, которые постепенно развивают его форму, цвет и запах? Слово эволюция говорит само за себя. Зародыш настоящей человеческой расы должен был предсуществовать в расе, от которой она произошла, так же как семя, в котором лежит скрытый цветок будущего лета, развилось в чашечке цветка, давшего ему рождение. Зародитель может лишь слегка разниться, но тем не менее он отличен от своего будущего потомства. Допотопными предками слона и ящерицы настоящего времени были, может быть, мамонт и плезиозавр. Почему же прародителями нашей человеческой расы не могли быть «великаны», упомянутые в Ведах, в Волуспа и в Книге Бытия? И тогда как положительно нелепо думать, что «превращение видов» произошло согласно некоторым наиболее материалистическим теориям эволюционистов, вполне естественно представить, что каждый из видов, начиная от моллюсков и кончая человеком-обезьяной, изменился со времени своей первоначальной и определенной формы.

---

то почему бы не испробовать другую теорию? Как гипотезу отнесем человека к концу Мезозойских времен – допустив argumenti causa, что тогда существовали (гораздо более поздние) обезьяны высшего типа! Это дало бы совершенно достаточно времени человеку и современным обезьянам уклониться от мифической «более антропоидной обезьяны», и даже последняя могла бы выродиться в тех, которых мы видим подражающими человеку, употребляя «сучья деревьев в виде дубинки и разбивая кокосовые орехи молотами из камней»[1621]. Некоторые дикие горные племена в Индии строили свои жилища на деревьях точно так же, как гориллы строят свои берлоги. Вопрос, который из двух, зверь или человек, стал подражателем другого, едва ли подлежит обсуждению, даже допуская теорию Бойда Даукинса. Впрочем, фантастичность этой теории вообще признана. Но имеется возражение, что тогда как в Плиоценском и Миоценском периоде существовали настоящие человекообразные обезьяны и бабуны, и человек, несомненно, был в те времена современником первых – хотя, как мы видим, правоверная антропология все еще не решается, даже при наличии фактов, поместить его в эру дриопитекуса, который позднее

«рассматривался некоторыми анатомистами, как тип более высокий в некоторых отношениях, чем шимпанзе или горилла»[1622], –

тем не менее, в Эоценский период не было найдено других окаменелостей, относящихся к раскопанным приматам или к останкам питекоидных видов, исключая нескольких вымерших видов лемуроидов. Также мы находим намеки на то, что дриопитекус мог быть «недостающим звеном», хотя мозг этой твари подтверждает эту теорию так же мало, как и мозг современной гориллы. (См. также заключения Годри).

Теперь мы хотели бы спросить – кто из ученых готов доказать, что человек не существовал в начале Третичного периода? Что именно могло помешать его присутствию? Едва тридцать лет тому назад с негодованием отрицалась возможность его существования раньше, нежели шесть или семь тысяч назад. Ныне отказывают допустить его в Эоценский период. В следующем столетии, вероятно, будет выдвинут вопрос – не был ли человек современником «летающего дракона», птеродактиля, плезиозавра и игуанодона, и т. д. Но прислушаемся к отголоску науки:

«Теперь ясно, что, как по анатомическому сложению, так и в силу климата и окружающих условий везде, где жили антропоидные обезьяны, мог жить также и человек или другая тварь, которая явилась предком человека. С анатомической точки зрения, человекообразные обезьяны и простые обезьяны являются такими же особыми видоизменениями типа млекопитающегося, как и человек, на которого они походят костяком и мускулатурой; и физический животный человек есть просто пример четверорукого типа, выработавшего способность стоять на ногах, так же как и более объемистый мозг»[1623] ……. Если он мог выжить, как мы это знаем, в жестоких условиях и чрезвычайных превратностях Ледникового периода, то нет основания думать, что он не мог жить в полу-тропическом климате Миоценского периода, когда благотворный климат простирался даже до Гренландии и Шпицбергена».[1624]

Тогда как большинство ученых, непримиримых в своем убеждении в происхождении человека от «вымершего антропоидного млекопитающегося», не хотят допустить даже простую основательность какой-либо иной теории, нежели теории об общем предке для человека и дриопитекуса, приятно увидеть в труде настоящего научного значения, такое поле для соглашения. Действительно, поле это настолько широко, насколько оно может быть при этих обстоятельствах, то есть, не подвергаясь немедленной опасности быть сбитым с ног волною прилива научной лести. Будучи убежденным, что трудность объяснить –

«Развитие интеллекта и моральности путем эволюции не так велико, как трудность, представляющаяся в разнице физического сложения[1625] между человеком и животным высшего типа», –

тот же автор говорит:

«Но не так легко усмотреть, как возникла эта разница в физическом строений и как народилось существо, которое имело такой мозг и руку, и такие неразвитые способности для почти безграничного прогресса. Трудность в следующем: разница в строении, между низшей, существующей расой человека и высшей существующей обезьяной, слишком велика, чтобы допустить возможность, чтобы один был прямым потомком другой. Негр, в некоторых отношениях, слегка приближается к обезьяньему типу. Череп его более узкий и мозг менее объемист, челюсти более выдающиеся и руки его длиннее, чем руки среднего европейца, все же, он по существу человек, и широкая пропасть отделяет его от шимпанзе или гориллы. Даже идиот или кретин, мозг которого не больше и понимание не выше, чем у шимпанзе, является, однако, человеком, остановившимся в своем развитии, но не обезьяной.

Потому, если придерживаться теории Дарвина в случае человека и обезьяны, то мы должны исследовать вглубь и найти какого-либо общего предка, от которого они оба произошли…. Но чтобы установить это, как факт, а не теорию, мы должны найти форму этого предка или, во всяком случае, какие-либо промежуточные формы, приближающиеся к ней…… другими словами…. «недостающее звено». Так мы должны признать, что до сих пор, не только не были открыты эти недостающие звенья, но и древнейшее человеческие черепа и скелеты, известные нам, относящиеся ко времени Ледникового периода и, по всей вероятности, древность которых насчитывает по крайней мере 100 000 лет, не обнаруживают явно определенного приближения к такому до-человеческому типу. Напротив, один из наиболее древних типов, тип человека, найденный в погребальной пещере Кро-Маньон[1626], представляет собою образец прекрасной расы, высокого роста, обладающей большим мозгом и в общем превосходящей многие существующие человеческие расы. Конечно, нам отвечают, что время это недостаточно и, если человек и обезьяна имели общего предка, и раз высокоразвитая антропоидная обезьяна, несомненно, существовала уже в Миоценский период, по всей вероятности, также и человек, то такого предка следует искать еще дальше назад, на таком расстоянии, по сравнению с которым весь Четвертичный период становится незначительным…… Все это истина, и мы можем выказать некоторую осторожность, прежде чем допустить, что человек…. является единственным исключением в общем законе вселенной и есть создание особого творения. В это особенно трудно поверить, ибо обезьянье семейство, с которым у человека такое близкое [?] сходство в физическом строении, имеет многочисленные ветви, которые переходят одна в другую, но крайние виды которых разнятся между собою больше, нежели человек разнится от самого высокого вида обезьян. Если для человека требуется особое творение, то не было ли особого творения для шимпанзе, гориллы, орангутанга и, по крайней мере, для сотни различных видов человекообразных и простых обезьян, сложение которых построено по тем же линиям?».[1627]

Особое творение имело место для человека и «особое творение» для антропоидной обезьяны, его порождения, только по другим линиям, вне линий, когда-либо предложенных наукою. Альберт Годри и другие приводят несколько веских причин, почему человек не может рассматриваться, как венец обезьяньего семейства. Когда убеждаешься, что «первичный дикарь» (?) не только существовал в Миоценский период, но, как доказывает это Мортийе, кремневые реликвии, оставленные им в эту отдаленную эпоху, носят следы разбития камня на куски посредством огня; когда мы узнаем, что дриопитекус является единственным среди антропоидов, следы которого встречаются в тех слоях, то каков будет естественный вывод из этого? Именно, что дарвинисты зашли в тупик. Гиббон, наиболее схожий с человеком, всееще находится на том же низком уровне развития, на котором он стоял, когда он сосуществовал с человеком в конце Ледникового периода. Он не изменился сколько-нибудь заметно со времени Плиоценского периода. Итак, мало разницы между дриопитекусом и существующими антропоидами – гиббонами, гориллами и прочими. Следовательно, если теория Дарвина является всевмещающей, то чем должны мы «объяснить» эволюцию этой обезьяны в человека, в течение первой половины Миоценского периода? Время это слишком кратко для такого теоретического превращения. Чрезвычайная медлительность, с которой производятся изменения в видах, делает такое явление немыслимым – особенно же, базируясь на гипотезе «естественного подбора». Огромная умственная пропасть, так же как и пропасть в сложении между дикарем, ознакомленным с огнем и способом его зажигания, и зверем-антропоидом, слишком велика, чтобы даже предположить подобную возможность в течение такого краткого периода. Пусть эволюционисты отнесут назад этот процесс в предшествующий Эоценский период, если они предпочитают это; пусть они даже проследят происхождение человека и дриопитекуса от общего предка; но, тем не менее, они окажутся перед неприятным соображением, что в слоях Эоценского периода антропоидные окаменелости настолько же явно отсутствуют, как и баснословный питекантропус Геккеля. Можно ли найти выход из этого тупика через апелляцию к «неизвестному» и через ссылку, вместе с Дарвином, на «несовершенство геологических рекордов?» Пусть будет так; но тогда то же право апелляции должно быть одинаково предоставлено и оккультистам, вместо того, чтобы оставаться монополией недоумевающего материализма. Мы утверждаем, что физический человек существовал раньше, чем образовался первый пласт меловых гряд. В начале Третичной эпохи процветала наиболее блестящая цивилизация, которую когда-либо знавал мир; в период, когда человек обезьяна, по представлению Геккеля, блуждал в первобытных лесах, а спорный предок Грант Аллэна качался и прыгал с ветки на ветку в сообществе своих волосатых самок, выродившихся Лилит Адама Третьей Расы. Тем не менее, антропоидные обезьяны не существовали в более блестящие дни цивилизации Четвертой Расы; но Карма есть таинственный закон и не уважает никого. Чудовища, порожденные в грехе и позоре гигантами Атлантиды, «жалкие копии» своих породителей, исполненных животных страстей, следовательно, по Гёксли, и современного человека, ныне сбивают с толку и погружают в заблуждение глубокомысленных антропологов европейской науки.