Елена Блаватская - Разоблаченная Изида. Том II

• Название: Разоблаченная Изида. Том II
• Автор: Елена Блаватская
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2006
• ISBN: 5-04-005589-7, 5-04-003966-2, 5-04-00, 5588-9, 5-699-00504-8

«Разоблаченная Изида» — занимает центральное место в творчестве Елены Петровны Блаватской. Эту книгу по праву можно назвать энциклопедией оккультных наук. Среди затронутых в ней тем Восточная Каббала и утерянные магические искусства, влияние звезд и планет на человеческие судьбы и загадки пустыни Гоби, материализация Духов и жизнь после смерти.

---

Хотя у нас нет ни малейшей склонности посягать на данные, которые так исчерпывающе были собраны теми учеными, показавшими, что каждая христианская догма ведет свое происхождение из какого-либо языческого обряда, все же факты, которые они извлекли со времени предоставления свободы науке, ничего не потеряют от повторения. Кроме того, мы предлагаем рассматривать эти факты с другой и, пожалуй, весьма новой точки зрения — с точки зрения древних философий в эзотерическом понимании. В нашем первом томе мы едва на них взглянули. Мы будем пользоваться ими в качестве стандарта, при помощи которого сопоставим христианские догмы и чудеса с доктринами и феноменами древней магии и современного «нового провозвестия», как называют спиритуализм его последователи. Так как материалисты отрицают феномены без исследования их и, так как богословы, признавая их, предоставляют нам очень бедный выбор из двух явных нелепостей — Дьявола и чудес — мы мало можем потерять, обращаясь к теургам, и они действительно могут помочь нам пролить великий свет на этот весьма темный предмет.

Профессор А. Бутлеров из Императорского Университета в Санкт-Петербурге говорит в недавней статье, озаглавленной «Медиумистические проявления», следующее:

«Пусть эти факты (современного спиритуализма) относятся, если хотите, к числу тех, которые более или менее были известны древним; пусть они будут тождественны тем фактам, которые в темные века придавали значительность должности египетского жреца и римского авгура; пусть они даже составят основу колдовства нашего сибирского шамана… пусть они будут всем этим, но если они действительные факты, это не наше дело. Все факты в природе принадлежат науке, и каждое добавление к ее запасам обогащает науку, вместо того, чтобы обеднять. Если человечество когда-то признавало какую-то истину и затем по слепоте самомнения отвергло ее, то возвращение к ее пониманию будет шагом вперед, а не назад!»

С того дня как современная наука нанесла догматическому богословию то, что можно считать смертельным ударом, основываясь на том, что религия полна тайн, а тайна не научна, — ментальное состояние образованного класса выявило любопытный аспект. Кажется, что общество с того времени все время балансирует на одной ноге на невидимой, туго натянутой, веревке, протянутой из нашей видимой вселенной в невидимую; неуверенное, не оборвется ли конец веревки, нацепленный на вере в последнюю, и не ввергнет ли ее в окончательное уничтожение.

Великое количество номинальных христиан можно разделить на три неравные части: материалистов, спиритуалистов и настоящих христиан. Материалисты и спиритуалисты объединяются в общей борьбе против иерархических претензий духовенства, которое в отместку поносит обоих с одинаковой резкостью. Материалисты находятся в столь же малом согласии, как и христианские секты; контисты или, как они себя называют, позитивисты, презираемы и ненавидимы до последней степени всеми школами мыслителей, одну из которых Модсли с достоинством представляет в Англии. Позитивизм, не забудем, является той «религией» будущего, относительно основателя которой даже Гёксли пришел в негодование в своей знаменитой лекции «Физическая основа жизни»; а Модсли почувствовал себя обязанным ради современной науки выразиться так:

«Не удивительно, что ученые с такой яростью отвергают Конта как своего законодателя и протестуют против назначения такого короля над ними. Не признавая себя чем-либо обязанными его писаниям — сознавая, насколько он в некоторых отношениях неправильно истолковал дух и претензии науки — они отвергают вассальную зависимость, которую его последователи-энтузиасты хотели бы навязать им и которую популярное мнение быстро начинает считать естественной. И они правильно поступают, делая своевременное заявление о независимости; так как если бы они не сделали этого вскоре, то потом оказалось бы слишком поздно, чтобы сделать это успешно» [322].

Когда материалистическую доктрину отвергают с такою силою два таких материалиста, как Гёксли и Модсли, тогда мы должны думать, что она, действительно, сама нелепость.

Среди христиан нет ничего, кроме разногласий. Различные их церкви представляют всякие степени религиозного верования, начиная со всепожирающей доверчивости слепой веры, до снисходительной высокого тона почтительности к божеству, которая едва прикрывает очевидную убежденность в божественной мудрости их самих. Все эти секты более или менее верят в бессмертие души. Некоторые признают сношения между обоими мирами как факт; некоторые придерживаются мнения, что это дело чувств; некоторые категорически отрицают это, и только меньшинство пребывает в состоянии внимания и ожидания.

Раздраженная ограничением, мечтающая о возвращении к векам мрака Римская церковь хмурится на дьявольские манифестации и дает понять, как бы она поступила с их приверженцами, будь в ее руках прежняя власть. Если бы не тот самоочевидный факт, что она сама привлечена наукою на суд и что руки ее в наручниках, — она сразу же была бы готова возобновить в девятнадцатом веке отвратительные сцены прежних дней. Что касается протестантского духовенства, такого свирепого в своей единодушной ненависти к спиритуализму, то, как очень верно высказывается одна светская газета:

«Кажется, они очень хотят подорвать веру людей во все духовные феномены прошлого, занесенные в Библию, если бы только они могли увидеть вредную современную ересь раненной в сердце».[4]

Ссылаясь на давно позабытые воспоминания о Моисеевых законах, Римская церковь претендует на монополию на чудеса и право судить о них, как единственная наследница по праву непосредственного наследования. Ветхий Завет, отправленный в изгнание Колензо, его предшественниками и современниками снова вызван обратно из изгнания. Пророки, которых его святейшество папа наконец снизошел поместить если и не на одном уровне с собою, то по крайней мере на менее почтительном расстоянии,[5] — подчищены и освобождены от пыли. Снова воскрешена память о всякой дьявольской абракадабре. Кощунственные ужасы, совершенные язычеством, его фаллический культ, тауматургические чудеса, совершаемые Сатаною, человеческие жертвоприношения, заклинания, колдовство, магия и чародейство вспомянуты, и демонизм сопоставлен со спиритуализмом для взаимного опознания и отождествления. Наши современные демонологи для удобства пропускают несколько незначительных подробностей, среди которых находится неоспоримое присутствие языческого фаллицизма в христианских символах. Сильный духовный элемент этого культа может быть легко продемонстрирован в догмате Беспорочного Зачатия Девственной Матери Бога; и можно равно найти физический элемент в фетишистском культе священных конечностей святых Козьмы и Дамиана в Изернии близ Неаполя, ex-voto которых из воска духовенство ежегодно выносило едва ли полвека тому назад.[6]

Мы считаем довольно не мудрым со стороны католических писателей изливать свою ярость в фразах, подобных нижеследующей:

«Во множествах пагод фаллический камень принимает всегда, подобно греческому батилос, грубо непристойную форму лингама… маха-дэва» [104, гл. I].

Прежде, чем бросать грязью в символ, глубокий метафизический смысл которого превышает понимание современных представителей той чувственной религии, какой, преимущественно, является католицизм, они должны были бы разрушить свои древнейшие церкви и изменить форму куполов своих собственных храмов. Маходи Элефанты, Круглая башня Бхагулпора, минареты ислама — закругленные или же заостренные — являются прообразами Кампанилы на площади Сан-Марко в Венеции, собора в Рочестере и современного Миланского собора. Все эти колокольни, башенки, купола и все христианские храмы есть лишь воспроизведения первоначального представления lithos, стоящего фаллоса.

«Западная башня Лондонского собора св. Павла», — говорит автор «Розенкрейцеров», — «представляет собою один из двойных lithoi, помещаемых всегда впереди каждого храма, как христианского, так и языческого». — Кроме того, во всех христианских церквях, — «в особенности в протестантских, где они фигурируют весьма заметно, две каменные таблицы Моисеевого Завета помещаются над алтарем бок о бок, как бы единый камень, причем их верхушки закруглены… Правый камень считается мужским, левый — женским» [76, с. 228—241].

Поэтому ни католики, ни протестанты не имеют права говорить о «неприличных формах» языческих памятников до тех пор, пока они сами украшают свои церкви символами Лингама и Иони и даже пишут законы своего Бога на них.