Б. Седов - Без Любви

• Название: Без Любви
• Автор: Б. Седов
• Жанр: Боевик

Знахарь на грани гибели: воры обвинили его в краже общака и приговорили к смерти. Он должен сделать выбор – спасая свою жизнь, стать послушным орудием в руках спецслужб или попытаться вернуть в общак деньги. В любом случае он ставит под угрозу жизнь дорогой ему женщины…

---

Санек удивленно посмотрел на Арцыбашева, а тот, усмехнувшись со сталинским прищуром, сказал:

- Удивляешься? А ты представляешь, сколько такого хлама привозили ему со всей страны?

- Наверное, эшелонами, - предположил Санек.

- Ну, в общем, да, - согласился Арцыбашев и поднял стопарь.

- За успех!

- За успех! - поддержал его Санек и немедленно выпил.

Убрав стаканчики и фляжку в стол, Арцыбашев вызвал секретаршу, заказал себе чай, а Саньку - кофе и продолжил инструктаж.

- Так вот. Будешь рядом с ним. Он никуда не денется, не сбежит и не сделает тебе никаких неприятностей. Ты будешь свидетелем того, что будет происходить, и потом расскажешь обо всем мне. Он об этом знает. С собой возьмешь оружие и необходимое снаряжение. Что именно, я скажу тебе позже. И помни, что уровень секретности этой операции - высший, я сообщаю тебе об этом и надеюсь, что ты уже принял это к сведению. Понял?

- Так точно, товарищ генерал, - вполголоса, но твердо ответил Санек.

Арцыбашев поморщился и недовольно сказал:

- Я тебя что - капитаном называю?

- Извините, Вадим Валентинович.

- Ладно, слушай дальше. Значит, будете идти по тайге. Он приведет тебя к зоне, и там ты будешь ждать его. Сколько ждать - неизвестно, но, надеюсь, это будет недолго. Когда он вернется, снабдишь его всем необходимым, то есть тем, что получишь от моего человека, и можешь возвращаться. Вопросы есть?

Санек подумал и спросил:

- А если он не вернется?

- Он должен вернуться. Иначе и быть не может. Если он не вернется, то мне нужно уходить из контрразведки и сидеть дома, носки вязать. Обязательно вернется. Схема его действий - беспроигрышная. Так что - собирайся.

Санек поднялся со стула, Арцыбашев тоже, затем они пожали друг другу руки через стол, и, развернувшись через левое плечо, Санек вышел из кабинета, столкнувшись в дверях с секретаршей, которая несла поднос с чаем и кофе.

- А как же кофе, Александр Егорович? - удивленно спросила она.

- Служба, Леночка, служба! - ответил за Санька Арцыбашев, и Санек с сожалением развел руками.

Выйдя из Управления, он сел в черную "вольво" и поехал домой.

***

Проснувшись, я взглянул на часы и убедился, что спал около двух часов. Посмотрев вниз, я увидел, что нижний сосед не спит и, плотоядно причмокивая, раскладывает на газете жратву. Мужичок, читавший днем книжку, отложил ее и тоже полез в сумки. На обложке книжки, лежавшей рядом с ним, была изображена пышногрудая загорелая блондинка в объятиях знойного кавалера, а под картинкой выпуклыми золотыми буквами было написано: "В хищных объятиях страсти".

Я вздохнул и, снова уставившись в потолок, подумал, что в моих хищных объятиях тоже извивались разные бабы, но только стоило подпустить кого-то из них поближе, как дело кончалось подставой.

Взять хотя бы мою первую жену.

Ну что ей, спрашивается, было нужно? Молодой, здоровый мужик, красивый, сильный, умный, в постели не сачковал, работа уважаемая - реаниматор. Живи и будь счастлива. Нет, нужно было воспользоваться тем, что я работал сутками, и связаться с другим мужиком…

Ну ладно, думал я, полюбила, разлюбила - хрен бы с ней. Но ведь, сука, какую подлость задумала! Позарилась на мою квартирку трехкомнатную. И не просто оттягать ее, а хитро, с подставой, да с какой! Пошла она со своим помойным хахалем на убийство. А подставили меня. Хитро придумали они свое подлое дело. Убили соседку, у которой в доме моих пальчиков немерено было…

Убили жестоко, а потом женушка послала меня к ней за чем-то, не помню. А тут и менты подкатили.

В общем, суд, приговор, срок и так далее. И не понял бы я, что это жены подстава, если бы не пахан камерный… Подумал бы, что просто засудили невиновного, случайно оказавшегося там, где не надо.

А паскудина белобрысая, когда давала свидетельские показания, глазки невинные широко открывала и даже однажды в зале суда, повернувшись к клетке, в которой я сидел, словно зверь дикий, сказала:

- Я не знала, что ты оказался способен на такую жестокость. И как я жила с тобой эти годы?

Тут-то у меня челюсть и отвисла.

Но ничего я не сказал и отправился на зону срок отбывать.

А пока сидел в Крестах под следствием, тоже приключения всякие были. На второй день после ареста смотрящему по хате стало плохо с сердцем. Причем так плохо, что решил он уже копыта отбросить. Сорокапятилетнее сердце, изношенное нелегкой жизнью блатного авторитета, не выдержало и остановилось.

Ну, тут я себя и проявил. Не зря же я сутками в реанимации торчал, спасая гражданам их никчемные жизни.

Бросился я на смотрящего, как тигр, сорвал с него шмотки недорогие и сделал кое-что хитрое из арсенала приемов ниндзя. Короче говоря, что-то вроде непрямого массажа сердца.

И получилось! Сердце пошло.

Очухался смотрящий и через час уже курил дорогие сигареты. А сидельцы камерные смотрели на меня, как на инопланетянина. Или, точнее, как на живого Ленина.

А смотрящий, проникшись ко мне уважухой немереной, стал меня учить тюремному уму-разуму. Иначе он отблагодарить просто не умел. Выспросил у меня всю историю про соседку и сказал:

- Пентюх ты, Костик! Это ведь жена твоя с приблудом этим соседку твою жизни лишили.

Я только варежку раскрыл.

Вообще в то время я часто варежку раскрывал, потому что жизнь моя повернулась настолько круто, что я не всегда понимал, снится это все мне в кошмарном сне или происходит на самом деле.

А на третий день смотрящий и говорит:

- Слушай, Костик, ждут тебя неприятности. Причем серьезные.

Я насторожился и приготовился слушать.

- Ты ведь в несознанке?

- Да. Я же не убивал ее, ты знаешь.

- Я-то знаю, а им, псам грошовым, все равно. Так вот, решили они тебя в пресс-хату кинуть, чтобы ты поразговорчивей стал и на все, что они тебе шьют, соглашался без лишних базаров.

Я криво улыбнулся. Конечно, я слышал о том, что такое пресс-хата, и не очень ее боялся. Сам я был весьма здоров, да и многолетние занятия в секции рукопашного боя приспособили меня к сильнейшим избиениям, когда сэнсэй приказывал работать в полный контакт. После такой команды спарринг-партнеры начинали просто убивать друг друга. Но делать этого до конца им не позволяли. Когда один из них валился на пол весь в кровище, второго останавливали. Иногда очень грубо. Это было стилем той школы, к которой я принадлежал.

Заметив мою усмешку, смотрящий строго сказал:

- Зря лыбишься, мальчик. Они там тебя не просто метелить будут. Они из тебя петуха делать будут. Опускать, понял?

Я понял и убрал с лица дурацкую усмешку.

- Так что не надейся, что там тебя покалечат и отпустят. Героем ты оттуда не выйдешь. А выйдешь ты пидором мокрожопым, и это - на всю жизнь, понял?

О да, это я понял. Но сказать было нечего. Я не знал, как быть в такой ситуации. Зато смотрящий знал.

- Значит, слушай внимательно, что я тебе скажу. И делай точно.

Смотрящий взял сигаретку, я тоже, и мы закурили.

Инструкция была простой.

- Ты ведь врач?

- Врач.

- Значит, сам себе лишнего не отрежешь.

И смотрящий протянул мне половинку лезвия безопасной бритвы.

- Как попадешь в пресс-хату и увидишь, что на тебя пошли, вскрывай себе брюхо. Да пошире, чтобы кишки видно было. Не бойся, не умрешь. К тому же ты - врач, и не ошибешься. А те, кто делали это, говорят, что не так уж и больно. Главное, конец не отхвати, еще пригодится! Понял?

- Понял, - медленно ответил я, вертя в пальцах гибкую стальную полоску.

- Лезвие сунь в рот, - приказал смотрящий, - прямо сейчас, чтобы привыкнуть.

Я послушно сунул лезвие в рот и замолчал.

Да, я вскрою себе брюхо. И сделаю это грамотно. Если бы можно было предварительно обколоть место разреза новокаином, то вообще никаких проблем. Но, как говорится, чем богаты…

Через два дня меня перевели в пресс-хату, и, только войдя в нее и услышав, что за спиной захлопнулась дверь, я заорал, как Тарзан на баобабе (смотрящий сказал, что нужно блажить как можно громче), и аккуратненько вскрыл себе брюшину. И действительно, было больно, но совсем не так, как я себе представлял. Ворвавшиеся вертухаи увидели на полу лужу крови, в которой красиво корчился я. На моем животе открылся огромный красный рот и в нем виднелись пульсирующие внутренности.

Потом была тюремная больничка, а там - новая баба.

И как только я почувствовал, что швы не разойдутся от некоторого напряжения, тут-то мы с ней и занялись правильным делом. И занимались этим при любой возможности. И случилась у меня очередная любовь. Ну, не то чтобы любовь, но опять допустил я до себя бабу. И опять она сукой оказалась.

Когда я сдернул с зоны, чтобы разыскать и по достоинству наградить всех тех, кто так хорошо обо мне позаботился, мне сделали пластическую операцию, и через некоторое время мое рыло поехало вправо и влево. Пришлось обратиться в дорогую клинику, а там - вот те на!