Юрий Мухин - Военная мысль в СССР и в Германии

• Название: Военная мысль в СССР и в Германии
• Автор: Юрий Мухин
• Издательство: ИПО Профиздат
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-88283-044-3

Вторая книга серии «Война и мы» библиотеки газеты «Дуэль». Рассмотрены военно-теоретические причины тяжелых потерь РККА в начале и в ходе Великой Отечественной войны. Показано, как неправильный взгляд на войну отразился на вооружении и оперативно-тактических приемах Красной Армии.

Макет предоставлен редактором книги Мухиным Ю. И.

Разрешается свободное распространение.

© Библиотека газеты «Дуэль», 2001 г.

---

Ведь если не взять высоту, то тогда некуда посадить артиллерийских корректировщиков и невозможно использовать с толком свою артиллерию. А в таких случаях артиллеристы вынуждены стрелять по площадям, фактически впустую расходуя боеприпасы.

Даже в 1943 г. на Курской дуге, когда наши войска открыли по изготовившимся к наступлению немцам мощнейший артиллерийский огонь, они вели его не по конкретным танкам, ротам или автоколоннам, а по «местам предполагаемого скопления противника». Да, нанесли потери немцам, так как кое-где противник был там, где и предполагали. Но остальные-то снаряды…

А у Меллентина таких забот не было. Если он не знал, куда стрелять его артиллерии, то вызывал самолет-разведчик. (Уже по штатам 1939 г. немецкие танковые дивизии обслуживали по 10 таких самолетов). У немцев не было тухачевских, поэтому по их заказу чехи произвели в общем-то небольшое количество самолетов-корректировщиков FW-189 (846 ед.), но эту верткую проклятую «раму», вызывающую артиллерийский огонь немцев точно на головы наших отцов и дедов, помнят все ветераны войны.

Мы иногда хвалимся, что из 1 млн. тонн стали делали в войну в десяток раз больше пушек, танков, снарядов и самолетов, чем Германия. Но ведь им и не надо было больше, поскольку они очень разумно расходовали то, что производили. И делали это потому, что их военные очень точно представляли себе, как будут протекать бои будущей войны, а наши стратеги тухачевские – нет.

Мыслитель воздушных боев

В нашей исторической науке было принято преуменьшать свои силы, чтобы как-то объяснить поражения начала войны. Сообщается, что в западных округах 4 тысячам немецких самолетов противостояло всего 1540 наших самолетов «новых типов». Имеются в виду штурмовики Ил-2, пикирующие бомбардировщики Пе-2 и истребители МиГ, ЛаГГ и Як. Ну, а почему, скажем, истребители И-153 («Чайка») и И-16 не считать «новыми» типами? Ведь И-153 выпускался по 1941 год включительно (с 1939 года их построено 3437 единиц), а у И-16 последняя модернизация (тип 24) была произведена лишь в 1940 году. Только сошли с конвейера – и уже «старый тип»?!

И-16 начал выпускаться в 1934 году, и в феврале этого же года немцы начали конструировать Мессершмитт Вf-109. В августе 1935 г. «мессер» поднялся в воздух. И Ме-109 пролетал всю войну, а И-16 уже в 1941 году – «старый тип»? Почему?

В 1940 г. на И-16 поставили двигатель в 1100 л.с., самолет весил всего 1882 кг, но летел с максимальной скоростью 470 км/час, в то время как Ме-109 уже в 1938 г. с двигателем 1050 л.с. и весом 2450 кг развивал скорость 532 км/час. А когда на Ме-109 (начало 1942 г.) поставили двигатель 1350 л.с., то он стал летать со скоростью 630 км/час, хотя и весил почти 3 т. Да, конечно, при такой скорости у Ме-109, И-16, новенький, только с конвейера, сразу становился «старым типом». Эти машины Поликарпова были конструкторскими тупиками, их невозможно было, модернизируя, поддерживать в современном состоянии сколько-нибудь длительное время. Виноват ли Поликарпов? Думаю – да.

Но огромнейшая вина лежит на тех, кто заказал ему сконструировать именно эту машину. Ведь И-153 и И-16 были машинами, в которых конструктор заложил – как главный принцип – маневренность. Совместить ее со скоростью оказалось невозможно. И поскольку заказывал вооружение Тухачевский, и именно он задал Поликарпову параметры маневренности, то именно он и виноват, что СССР потратил огромные усилия на постройку этих малопригодных для реального боя машин.

Истребитель И-16 тип 24 Героя Советского Союза Б. Ф. Сафонова, 1941 г.

Истребитель И-153 «Чайка»

Тухачевский должен был представить себе воздушный бой перед разговором с Поликарповым. И этот бой представлялся ему боем на больших дистанциях. Заказанные им истребители оснащались даже оптическим прицелом. Маневрируя (резко разворачиваясь), такой истребитель, по идее, уходил из прицела противника и, в свою очередь, мог взять его на прицел.

Но в жизни так бои не велись, поскольку попасть в самолет дальше, чем с 200 м, можно только случайно.

Для уничтожения противника истребитель обязан был подлететь к цели практически вплотную (Хартман подлетал на 20—30 м) и только после этого открыть огонь. Цель в прицеле могла быть всего несколько секунд, поэтому важна была масса секундного залпа истребителя – на него нужно было ставить много пушек и пулеметов. Но главное было – догнать и приблизиться к противнику, а для этого важна была не маневренность, а скорость.

Немецкие генералы и Геринг это понимали, а Тухачевский… учил мышей на задних лапках ходить.

Вот как в книге «Советские асы» описываются бои наших И-16 и И-153 с немецкими бомбардировщиками:

«… воздушный бой на „Ишаке“ или „Чайке“ (которых у западной границы было сконцентрировано 3311 штук, то есть 76 % парка истребителей) с Ju-88 выглядел примерно так: мы разогнали свои машины при снижении до максимальной скорости и перед первой девяткой пошли вверх. Каждый выбрал цель. Огонь вели снизу, длинными очередями по наиболее уязвимым точкам самолетов. (Огонь вели с дистанции 150—170 м). Приблизившись к самолетам противника на 50—70 м, как по команде завалились на крыло и, набрав скорость, повторили атаку, но все безуспешно. Набрать высоту после захода не хватило скорости и мощности двигателя». Или так: «… я вдруг заметил нашего И-16, летящего на перехват Ju-88. В это время Юнкерс развернулся на 180° и снова пролетел надо мной… Тянувшиеся за ним струйки выхлопных газов говорили о том, что фриц удирает на полном форсаже. Истребитель заметно отставал… И-16 дал длинную очередь вслед удаляющемуся самолету, развернулся и полетел на базу».

По сути, я ведь пишу не о Тухачевском, а о реальных причинах наших поражений в начальный период войны и о причинах неоправданных потерь в ходе ее. Поэтому следует обратить внимание на еще один аспект, на который почти никто не обращает внимания. Это разница в организации авиации у нас и у немцев.

У нас почти вся авиация входила в состав (организационно подчинялась) сухопутных войск – фронтов и армий. Казалось бы хорошо – общевойсковые командиры могли приказать летчикам исполнить те или иные задачи. Но ведь реально бои на всех фронтах сразу не велись. Где-то на одном из участков длиною в 200—300 км нами либо немцами проводилась операция, а на остальных участках 3000 км общего фронта было затишье. И в этой операции участвовала с нашей стороны только авиация этого фронта с резервами.

А у немцев было не так. У них авиация и ПВО были отдельными войсками, не подчинявшимися сухопутной армии. И в случае проведения операции немцы снимали авиацию со всех спокойных участков всех фронтов и добивались численного перевеса на нужном участке. Поэтому и летали их летчики в 5—6 раз больше, чем наши, поэтому и обходились немцы относительно небольшим количеством самолетов и летчиков.

От расстрела Тухачевского до начала войны прошло 4 года. Технику заменить уже было нельзя, разработать и поставить на производство радиостанции – тоже. Но реорганизовать управление авиации можно было. Стратег Тухачевский, будь он действительно военным специалистом типа Геринга, мог бы заняться и этим вопросом вместо бреда доктрины Дуэ.

Артиллерия

У нас как-то вошло в привычку считать, что наша артиллерия во время войны была лучше немецкой. По крайней мере в отличие от самолетов и танков формальные цифры в таблицах технических данных конкретных орудий и систем выглядят благополучно, и количество орудийных стволов в стрелковых дивизиях тех времен смотрится внушительно. Но по воспоминаниям немцев, причем не только генералов, а и воевавших на полях битв офицеров-фронтовиков, артиллерия вермахта, особенно в начале войны, значительно превосходила нашу и не только потому, что они имели лучшую артиллерийскую разведку и связь. В чем дело?

Конечно, Тухачевский чуть всю нашу артиллерию не угробил. Уже разгон единственного конструкторского бюро артиллерии (ГКБ-38) без какой-либо равноценной замены достаточен для приговора. Но дело не только в Тухачевском, в его придури безоткатных орудий или универсальных пушек. Просто и в области артиллерии создается впечатление, что заказывали ее люди, слабо представляющие себе реальный бой. Начальник немецкого Генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдер, к примеру, в своем дневнике записал о немецких артиллерийских конструкторах 07.12.1941 г.: «Дора» (орудие большой мощности) калибром 800 мм, вес снаряда – 7 тонн. Настоящее произведение искусства, однако бесполезное». Такое чувство, что у нас артиллерийские конструкторы старались создавать произведения искусства, а генералов, которые бы могли отделить полезное от бесполезного, в РККА было очень мало.

Василий Гаврилович Грабин, выдающийся советский конструктор, заслуженно пользовавшийся поддержкой Сталина, создал 76-мм пушку, которая по-своему является произведением искусства. Предназначалась она для вооружения артиллерийских полков стрелковых дивизий и поэтому называлась дивизионной. Интересно то, что оба маршала, отвечавших перед войной за вооружение РККА – Тухачевский и Кулик – были ею недовольны, причем, с диаметрально противоположных позиций.