Каролина Фарр - Молот ведьмы

• Название: Молот ведьмы
• Автор: Каролина Фарр
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0169-4

Саманте Кроуфорд, подающей надежды журналистке, поручают создать серию статей о любовных романах великого актера, авантюриста и донжуана Питера Кастеллано. Девушка приезжает в поместье со странным названием «Молот ведьмы», где Питер, потомок русских аристократов, живет с дочерью и целым штатом слуг, вывезенных после революции из России. Один из обитателей дома, по слухам, является последователем Григория Распутина и обладает властью, полученной от мертвых. Выясняя причину гибели бывшей хозяйки поместья, Саманта невольно становится участницей зловещих событий...

---

— Наши спальни и спальни для гостей — на этом этаже, — весело объявила Шерил, — твоя недалеко от моей, имеет собственный небольшой коридор. Спальня большая, как и все в доме. Бабушка любила все грандиозное, думаю, ты это уже заметила.

— Я была потрясена, когда увидела ваш дом, и теперь непрестанно думаю, какой же тогда был дом у твоей бабушки под Санкт-Петербургом, на что он был похож?

Она рассмеялась:

— Ты увидишь его внизу, в библиотеке. Даже сможешь рассмотреть на картине с его изображением — ты просто не поверишь! — парад дедушкиных казаков во дворе. Говорят, дом занимал три-четыре акра. Да и все имение было огромным, с лесами, полями, угодьями. Там держали лошадей и скот, выращивали зерно и многое другое. Несколько сотен крестьян жили в деревнях. Бабушка говорила, что в те дни их пороли очень редко и крестьяне жили зажиточно. Тем не менее они были среди первых, кто встал в ряды революции. Разумеется, были и исключения. Например, семьи Тогаревых и Югровых сражались вместе с дедом в белой армии. Многих убили, остальные бежали в Китай вместе с дедом.

— О! Такие, как Игорь и... священник? — Толстые ковры приглушали паши голоса, не только шаги.

— Да. — Шерил явно позабавил мой вопрос. — Тебе интересен Саша? Он живописен, правда? Саша — последователь Григория Ефимовича Распутина.

— Распутина? — удивилась я.

— А! — Шерил просто наслаждалась произведенным эффектом. — Говорят, в молодые годы он был таким же гулякой. Игорь-старший, его кузен, по секрету рассказывал, что Саша больше, чем простой последователь Распутина, на самом деле он его сын. Взгляни в его глаза, и поймешь. — Она понизила голос: — Саша был любовником бабушки, хотя, ручаюсь, ему не приходилось гипнотизировать ее, как это делал Распутин с фрейлинами царицы. Это тебя шокирует? Он на самом деле никакой не священник. Он, как называли самого Распутина, вероятно, с иронией, «святой человек». И тоже, как Распутин, обладает даром внушения и исцеления. Действительно, было несколько фактов, которые трудно объяснимы. Например, как он вылечил Питера... — Она внезапно оборвала рассказ.

Я прошла следом за ней в небольшой коридор с единственной дверью в его конце.

— Вылечил Питера? — сделала я попытку продолжить ее повествование.

— Да. Но Питер сам тебе расскажет об этом. Вот твоя комната. Марица оставила ключ в двери. Хотя ключи в нашем доме не нужны.

Я вошла в комнату, и у меня снова вырвался возглас изумления. Это могло быть тронным залом во времена русских царей. Кровать на четырех столбиках у стены сама была величиной с комнату! Нечто огромное, прикрытое балдахином из тяжелого шелка.

— Ты сначала затеряешься на этой кровати, пока не привыкнешь, — хихикнула Шерил. — Зато потом тебе будет трудно уснуть на односпальной узкой кровати. Увидишь, она необыкновенно теплая. Одеяла и матрасы набиты пухом. Бабушка делала их, думая о русских зимах...

Шерил, как птичка, порхала по огромной комнате, а я увидела, что для меня уже приготовлены халат, ночная рубашка и домашние туфли. Видимо, Марицей. Она же, вероятно, разобрала мои вещи, разложила косметику на туалетном столике. В камине пылали дрова, тяжелые шторы на окнах были подняты.

— Ванная комната вот тут! — крикнула Шерил из двери в другом конце спальни. — Здесь современное оборудование. Правда, странно выглядит в такой старине? Все это, разумеется, установил Питер. А это дверь в гардеробную. Видишь шелковый шнур? Если захочешь позвать Марину, дерни за него.

— Мне не нужна персональная служанка, Шерил.

— Тебе лучше привыкнуть к этому, Саманта. Марица будет ужасно расстроена, если ты не позвонишь. Она ревнует к Параше, моей служанке. Жалуется, что ей нечего делать. Подожди, увидишь, как она тебе поможет с косметикой. И в выборе нарядов тоже. Она действительно хороша. Их матери обучались в Париже для бабушки. В те времена аристократы раз в год обязательно ездили в Париж.

Мне все происходящее казалось сном, хотелось посидеть одной и поразмышлять над всем увиденным и услышанным. Но Шерил схватила меня за руку и потащила из комнаты.

— Подожди-ка, — выпустив мою руку, она подбежала и дернула за шелковый шнур, — вот теперь Марица будет тебя ждать здесь, когда ты вернешься. Я приведу тебя обратно, и она поможет тебе быстро переодеться к ленчу, увидишь. А теперь я просто должна показать тебе комнату-башню! Ты полюбишь ее. Заметила, что Питер выказал легкое неодобрение, когда я предложила эту комнату для твоего кабинета? Потом согласился. Он всегда так, милый, милый.

— Может, он решил, что я буду слишком далеко от центра всей жизни в доме? — рискнула я спросить.

— Но это ведь то, что тебе и нужно, Саманта! Нет, он засомневался, потому что когда-то там была студия моей матери. Она там любила рисовать, потому что в башне освещение очень подходящее для живописи. Бабушка тоже любила эту комнату. Питер говорил мне, что, когда он был мальчиком, она сидела там часами. Говорила, что ходит туда, чтобы заново прожить свою жизнь, отрешившись от действительности. Там на стене висит портрет дедушки, и она с ним разговаривала, как будто с живым. И всегда запирала дверь. Единственным человеком, допущенным туда, был Саша, у него был собственный ключ...

Ее объяснение я нашла тяжеловатым и трудно перевариваемым, как русский обед.

— Твоя мать была художницей?

— Да. Но не очень хорошей. Мы с Питером никогда о ней не говорим. Это нас тревожит и вводит в меланхолию. Может, тебе стоит об этом помнить, когда начнешь писать. Ведь, в конце концов, это его биография, а не ее. Она писала плохие картины. Я сожгла их все. Некоторые производили просто ужасное впечатление. У нее, я же говорила, не было таланта. Мне кажется, она писала, просто чтобы досадить Питеру.

Пока Шерил говорила, мы продолжали подниматься. На площадке второго этажа она небрежно махнула в сторону коридора:

— На этом этаже нечего смотреть! Комнаты все меблированы, но там никто не живет. Все слуги спят внизу, в цокольном этаже, в задней части дома. Мы и гости — на первом этаже. Питер, разумеется, будет настаивать, чтобы показать тебе все комнаты. Он гордится обстановкой. Она в основном вся старинная, действительно уникальная, прошлого века, и вывезена из старой России. Как и обстановка твоей спальни. Я говорила, что тебе выделили самую огромную спальню?

— Я это заподозрила.

— Она была бабушкиной. Кровать — подарок самой царицы. Кровать для королей. Ручаюсь, она могла бы рассказать много интересных историй...

Мы опять начали подниматься, ноги утопали в толстых коврах. Шерил говорила не переставая.

— Когда бабушка со слугами выезжала из России, дед постарался, чтобы они взяли все необходимое. Был заказан специальный поезд, который вез все имущество в Маньчжурию. Там были верные друзья, и в Китае тоже, они позаботились обо всем. Поэтому паша семья оказалась в лучшем положении, чем другие семьи белых русских, ты ведь, наверное, читала, как они голодали в Китае. А наши вывезли даже фамильные драгоценности. Потеряли лишь имение.

— Им повезло.

— Бедный дорогой Питер мог вообще не играть на сцене, ты же понимаешь.

— Нет. Я не знала.

— Он был богат и до этого. Питер изумительно молодо выглядит, верно?

— Да, очень. — Меня начинал тяготить этот разговор, в нем чувствовалось напряжение.

— А ты знаешь, сколько ему лет, Саманта?

Я нахмурила брови, припоминая.

— Ему пятьдесят пять. Верно?

— А выглядит самое большее на тридцать пять. Ему было тридцать семь, когда я родилась.

— Да, я знаю.

— Мать была моложе. Ей тогда было тридцать.

— Ты так же обожала свою мать, как отца, Шерил?

Мы подошли к двери, Шерил взялась за ручку, чтобы открыть, но остановилась:

— Это нечестно, Саманта.

Мне показалось, что в ее голосе прозвучала обида.

— Прости меня.

— Моя мать ревновала всех к Питеру. Женщины до сих пор влюблялись бы в него, если бы были допущены в дом. Ручаюсь, что ты уже тоже начинаешь в него влюбляться, — добавила она насмешливо, все еще держась за ручку двери.

Я покачала головой:

— Я уже говорила тебе об этом, Шерил. Я не лгу. Я приехала сюда работать — и больше ни за чем.

— Да, говорила. Но вопрос в том, сможешь ли ты предотвратить влюбленность и устоять против этого чувства? Немногие устояли.

— Смогу, — сказала я с некоторым раздражением. — Твой отец действительно очарователен, но ведь я ненамного старше тебя. Мне только двадцать один. Я не собираюсь влюбляться в мужчину, который старше меня на тридцать четыре года. И точно так же уверена, что твой отец не испытывает ко мне другого интереса, кроме интереса к человеку, который взялся описать его жизнь. И почему он должен? После всех красивых женщин, которых он любил, зачем ему тревожить свой мир и покой, обретенный подле тебя? Ведь любому ясно, что ты стала всей его жизнью, Шерил. Никакой женщине здесь нет места. Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне показалось, что Питер Кастеллано живет только для тебя, своей дочери, и своего дома. Больше никто и ничто не имеет для него значения.