Жозе Сарамаго - Поднявшийся с земли

• Название: Поднявшийся с земли
• Автор: Жозе Сарамаго
• Издательство: Махаон
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003

«С земли поднимаются колосья и деревья, поднимаются, мы знаем это, звери, которые бегают по полям, птицы, которые летают над ними. Поднимаются люди со своими надеждами. Как колосья пшеницы или цветок, может подняться и книга. Как птица, как знамя…» — писал в послесловии к этой книге лауреат Нобелевской премии Жозе Сарамаго.

«Поднявшийся» — один из самых ярких романов ХХ века, он крепко западает в душу, поскольку редкое литературное произведение обладает столь убийственной силой.

В этой книге есть, все — страсть, ярость, страх, стремление к свету… Каждая страница — это своего рода дверь войдя в которую, попадаешь в душу человека, в самые потайные ее уголки.

Человека можно унизить, заставить считать себя отверженным, изгоем, парией, но растоптать ею окончательно можно лишь физически, и «Поднявшийся» — блестящее тому доказательство,

---

На море латифундии волнение никогда не успокаивается. Однажды Мануэл Эспада пошел поговорить с Сижизмундо Канастро, они направились к Антонио Мау-Темпо, а потом все трое — к Жусто Канеласу, разговор есть у нас, потом настал черед Жозе Медроньо, а шестым среди них был Педро Калсан, тогда-то и состоялся первый разговор. Ко второму разговору присоединилось еще четыре голоса, два мужских, Жоакима Каросо и Мануэла Мартело, и два женских, Эмилии Парфеты и Марии Аделаиды Эспада — так она любила себя называть, говорили они втайне, и, так как надо было избрать ответственного, им стал Мануэл Эспада. Следующие две недели мужчины прогуливались по имениям с невинным видом, они уж знали, где какое слово бросить, обсуждали и вырабатывали план, ведь у каждого из них свое представление о войне, не стоит к словам придираться; покончив с этим, они перешли ко второму этапу: позвали десятников из тех имений, где еще работали, а потом — это было в одну из ночей того пламенного августа — сказали: Завтра в восемь все работники, где бы они ни были, садятся в повозки и едут в имение Мантас, будем его занимать. Десятники согласны, с каждым из них по отдельности поговорили, те, кому завтра сражаться в первых рядах, предупреждены, так что можно идти досыпать последнюю ночь в неволе.

Сурово наше солнце. Желтое, будто вымытые дождями кости или выдубленная чрезмерным зноем и безудержными ливнями стерня, оно печет и сжигает великую сушь полей. Отовсюду идет техника, пошли в наступление броневики — не забывайте, теперь в ходу военные термины, — на самом-то деле наступают тракторы, двигаются они медленно, сейчас они вольются в колонну, которая все растет, дальше она становится еще более мощной, люди перекликаются из конца в конец, повозок уже не хватает, кое-кто идет пешком, это самые молодые, для них сегодня праздник, и вот пришли в имение Мантас, здесь человек сто пятьдесят режут пробку, они присоединяются ко всем остальным, в каждом имении, ими занятом, останется группа ответственных, в колонне уже больше пятисот мужчин и женщин, вот их уже шестьсот, а скоро будет тысяча, это праздничное шествие, паломничество, призванное изменить путь мученический, крестный путь.

Из Мантас они идут в Вале-де-Кансейра, в Релвас, в Монте-да-Арейа, в Фонте-Пока, в Сералью, в Педра-Гранде, и во всех усадьбах и имениях они отбирают ключи и составляют описи: мы не воры, мы работники, впрочем, обратное и утверждать некому — во всех занятых ими имениях, усадьбах, покоях, хлевах, конюшнях, амбарах, во всех углах, уголках и потаенных закоулках, свинарниках и курятниках, возле токов, цистерн и амбаров нет никого, никто не говорит, не молчит, не плачет и не поет, нет здесь никаких Норберто и Жилберто, кто знает, куда они подевались. Полиция не уходит с постов, ангелы протирают небо, один из дней революции, а сколько их всего!

Пролетает коршун и видит тысячную колонну, много в ней и тех, кого разглядеть нельзя — удивительна слепота человеческая, не понимают люди, сколько в точности народу принимало участие в сделанном, — тысяча живых и сто тысяч мертвых, или два миллиона вздохов, донесшихся из-под земли, тут любое число подойдет, и все будет мало, если начать считать от древних времен, смотрят мертвые из-за оград, высматривают тех, кого знают среди обладающих плотью и кровью, а если не находят, то присоединяются к тем, кто идет пешком, брат мой, мать моя, жена моя, муж мой, и потому нечего удивляться, если заметим мы здесь Сару да Консейсан с бутылкой вина и тряпкой в руке, Домингоса Мау-Темпо с петлей на шее, а вот идет Жоакин Каранса, умерший у родного порога, а вот Томас Эспада наконец-то рука об руку со своей женой Флор Мартиньей — как долго тебя не было! — и ничего-то эти живые не замечают, думают, что они на земле одни, что мертвые лежат в своих могилах, но те, кто умер, часто приходят, то одни, то другие, но бывают, конечно изредка, дни, когда выходят все, а кто бы мог удержать их сегодня в могилах, когда по латифундии грохочут трактора и слышны слова: Мантас и Педра-Гранде, Вале-да-Кансейра, Монте-да-Арейа, Фонте-Пока, Сералья, нет, не удалось бы их удержать, они ждут на холмах и в долинах, а на этом повороте стоит улыбающийся Жоан Мау-Темпо, ждет кого-то, ну, уж он двигаться не может, ему ноги парализовало перед смертью, верно, потому и стоит, но мы глубоко ошибаемся, когда думаем, что и после смерти все наши болезни, в том числе и последние, нас не оставляют, нет, у Жоана Мау-Темпо опять молодые ноги, он прыгает, как когда-то на танцах, а потом садится рядом с глухой старухой: Жена моя Фаустина, однажды зимней ночью ели мы с тобой хлеб и колбасу, а у тебя была мокрая юбка, как жаль, что все это прошло.

Жоан Мау-Темпо невидимым дымком касается плеча Фаустины, она ничего не слышит и ничего не чувствует, но вдруг запевает старинную песенку, вспоминает те времена, когда танцевала со своим мужем Жоаном — три года, как он умер, царствие ему небесное, вечный ему покой, в этом она заблуждается, да откуда ж ей знать? А если посмотрим мы издалека, с высоты полета коршуна, мы сможем увидеть и Аугусто Пинтео, утонувшего вместе со своими мулами в бурную ночь, а рядом, почти вплотную к нему, — жена его Сиприана, а вот и жандарм Жозе Калмедо, он прибыл издалека и одет в гражданское, и многие другие, чьих имен мы не знаем, но жизнь их нам известна. Все идут, живые и мертвые. А впереди носится вприпрыжку пес Константе — разве можно обойтись без него в этот исполненный надежд и решимости день.

КОММЕНТАРИИ

[1]

Мау-Темпо — непогода, несчастье.

[2]

В средние века — титул губернатора провинции.

[3]

Жоан I (1357-1433) — португальский король, основатель королевской династии Браганса.

[4]

Легуа — мера длины, равная 5 км.

[5]

5 октября 1910 года в Португалии была провозглашена республика. Король Жоан V был свергнут с престола.

[6]

Винтень — мелкая медная монета в 20 рейсов.

[7]

Милрейс — монета в 1000 рейсов.

[8]

Бело-голубой — цвета королевского дома Браганса. В данном случае нашивка свидетельствует о монархических устремлениях.

[9]

Персонажи французского эпоса «Песнь о Роланде»: безупречные рыцари, отважные воины.

[10]

По евангельскому преданию, Христос после тайной вечери вышел с учениками «на гору Масличную».

[11]

Тостан — мелкая португальская монета, равная 100 рейсам

[12]

Афонсо Энрикес (1112 — 1185) — португальский король, ведший кровопролитные войны с маврами. Луис Алварес Перейра (1360 — 1431) — государственный деятель и военачальник, прозванный Сципионом Португальским. Официальная пропаганда использовала имена этих национальных героев, спекулируя на чувстве национального достоинства португальцев.

[13]

28 мая 1926 года в Браге начался путч, в результате которого к власти пришли военные. Через два года пост министра финансов в правительстве занял Салазар.

[14]

По существующему в Испании и Португалии обычаю, в два последних четверга, предшествующих великому посту, происходит карнавальный праздник «четверг кумовьев» и «четверг кум», во время которого ходят процессии ряженых, юноши и девушки устраивают шуточные сражения.

[15]

Район Лиссабона.

[16]

Фашистская военная организация.

[17]

Годой, Мануэль (1767 — 1851) — глава испанского правительства в 1792 — 1808 гг. В 1801 году испанские войска под его началом в два дня оккупировали Португалию. Солдаты приветствовали Годоя апельсиновыми ветвями, из-за чего эта кампания вошла в историю под названием «апельсиновая война».

[18]

Лампиан — прозвище знаменитого разбойника Виржилио Феррейры да Силва (1900 — 1938), действовавшего на северо-востоке Бразилии.

[19]

В 1956 г. франкисты, взяв Бадахос, расстреляли на арене для боя быков около тысячи человек.

[20]

По преданию, женщина по имени Вероника вытерла полотенцем лицо Христа, несшего крест на Голгофу.

[21]

Мариалва, Педро Жозе (1621 — 1669) — губернатор провинции Алентежо с 1657 года, где вел не санкционированную королем партизанскую войну с испанцами.

[22]

По-португальски фраза «Что страшного?» (Qual medo?) созвучна фамилии Калмедо.

[23]

Жозе — король Португалии, правивший с 1750 по 1777 год.

[24]

Дословно: в добрый час (порт.).

[25]

Сноп (порт.).

[26]

Газета португальских коммунистов.

[27]

Рибейро, Жоаким Пинто (1830 — 1882) — португальский поэт.

[28]

Гарретт, Жоан Батиста да Силва Лейтан де Алмейда (1799 — 1854) — португальский писатель-романтик.