Далия Трускиновская - Авось, прорвемся!

• Название: Авось, прорвемся!
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Фэнтези

Они живут рядом с нами, при этом оставаясь незаметными.

Они заботятся о нас и о нашем хозяйстве.

Они – домовые! маленькие человечки с совсем не малыми проблемами…

---

Наконец-то прозвучало желанное!

– Емеля! – воскликнул Авось.

Я попросила шофера остановиться и достала кошелек.

Потом, на ночной улице, мы некоторое время стояли у подъезда.

– Но это что же получается?! – горестно говорил Авось. – Если Емеля – на радио, то где же Варвара?..

– Варвара теоретически за границей, где-нибудь в Штатах. Там ей сделали пластическую операцию, восстановили нос… – принялась фантазировать я на тему «любопытной Варваре в дверях нос оторвали». – А потом она нанялась консультантом к папарацци…

Этого слова он не знал. Из новых слов Авось допускал лишь те, без которых ему лично не обойтись. Пиво «Пауланер» в его списке было на первом месте.

Я объяснила. Он едва не застонал.

– Слушай, а где ты вообще все это время был? Ну хотя бы последние лет десять? – спросила я. – В какой деревне прятался? Я же тебя уже целую вечность в городе не слышала!

И тут же поняла: все правильно. Поскольку в городе Авось вышел из употребления, он жил там, где его еще помнят, знают и любят. В какой-нибудь деревне, у милых старичков, на парном молочке…

Вот там бы и сидел, сердито подумала я, а его, гляди ты, на гору понесло! И за какой такой надобностью?

– Чаю не нальешь? – спросил он, глядя в асфальт.

– Пошли…

Чай в моем хозяйстве был всегда.

Он согрелся и стало ясно, что придется оставить его ночевать. Больше ему просто было некуда податься.

– Значит, на радио пригрелся, – размешивая сахар, сказал Авось. – Ну, что же в этом плохого? Там его поминают – там ему и житье. Послушай, ты ведь в газете работаешь – может, Варвара все-таки при вас кормится?

– А не проспал ли ты эти десять лет?

– А что?

– А пресса, милый, теперь в меру любопытная. Туда не лезет, где могут нос оторвать.

– А все эти скандалы с артистами?.. С певцами?..

Гляди ты, подумала я, и до тьмутаракани дошло, что Пугачева собралась с Киркоровым разводиться.

– А скандалы оплачены. Кто бы про них знал и помнил, если бы не скандалы?

Он вздохнул.

– Я еще Машу искал, – тихонько признался.

Хотите верьте, хотите нет, но я ощутила настоящую ревность.

– Возле Дворца бракосочетаний караулил?

– Ага – по пятницам и субботам, а в воскресенье спать залегал – мне же в ночь на понедельник Емелю нужно было выслеживать…

– Машу я тебе, если хочешь, найду, – пообещала я весьма пасмурно.

– Правда?!

– Правда. Это как раз нетрудно. Только на что ты ей? Она теперь умная, на авось полагаться не станет. Ей теперь реальные деньги подавай.

Он почесал в затылке.

– Ну, так всегда было, – помолчав, рассудил он, довольно артистически скрыв обиду. Ведь кто говорил: хороша Маша, да не наша? Тот, кто к ней посвататься не мог. А сватался тот, у кого деньги…

И так вздохнул бедняга Авось, что мне всерьез стало его жалко.

– Ты по Машке не тоскуй! – бодро приказала я. – Машка теперь манекенщица! Знаешь, сколько человек ее помнит? Как пройдет по «языку» в собольем палантине, так ползала сразу подумает: хороша Маша, да не наша! А телезрители? А потом, когда фото в модных журналах напечатают? Ты ей скажешь – хороша Маша, она нос задерет и ответит: да не ваша.

– Мне уходить? – вдруг спросил он.

– Куда ты пойдешь! Тебя первый же блинный патруль затормозит. Я не удивлюсь, если ты у них в розыске.

– Мне тоже так кажется, – сказал он. – Ведь многие только на меня и надеются, хотя вслух не говорят. А если соберутся, да скажут вслух, да еще хором: «Авось прорвемся!», то ведь и пойдут прорываться!

– Ты все еще не понял, что идти – некому? Города оккупированы, а деревни мало кому нужны, да за них Большой Блиняра с Большим Хренярой спокойны, потому что там исконно-посконная лексика все больше власть берет. Средства массовой информации – под контролем, в банк без «Хай!» и не входи…

Тут Авось прерывисто задышал, схватившись за горло. Я не сразу поняла, что это на него так «хай» подействовал. Когда поняла – ругнула себя за словечко. Надо же – само выскочило, я и не заметила.

Он кое-как продышался.

– Вот видишь? И с каждым днем этой дряни все больше и больше! Знаешь что, Авось? Возвращался бы ты туда, откуда явился. Там ты еще сколько-то продержишься. Видишь – когда все разбрелись, поодиночке еще кое-кто куда-то пристроился. Брось ты это дело!..

– Вы-то меня бросили, забыли, – он глянул исподлобья. – Да как же я-то вас брошу, если у вас на меня одна надежда? А, люди?..

Глава пятая Голь на выдумки хитра

Следующим подвигом Авося была охота на бомжей.

Разумеется, он не предупредил меня о своем безнадежном замысле, чтобы не стала отговаривать. Поэтому я первым делом столкнулась с последствиями: возвращаясь домой, увидела, что несколько кварталов оцеплено, а хреновый наряд проверяет документы.

Надо сказать, что бомжи находятся под особым хреновым покровительством. Выражается оно в том, что самым языкастым бомжам позволено кормиться при хреновых казармах. Поэтому простой человек, гоняя бомжа с лестничной клетки, чтобы не сорил вшами, рискует напороться на большие неприятности.

Но кто бы мог предположить, что из-за бомжей будет настоящее оцепление?!?

Моя пресс-карта доверия хренам не внушила.

– Что за газета такая?

– Самая что ни на есть хреновая! – радостно отвечала я. Сказать правду – это для журналиста всегда праздник.

Старый хрен, которого позвали, чтобы решить мою судьбу, с особыми продолговатыми нашивками на погонах, даже вверх ногами пресс-карту перевернул, даже с изнанки посмотрел.

– А хрена ли мне вам врать? – обиделась я.

– Знаю я вас, писак…

– Ну, хотите, пойдем ко мне, заглянем в холодильник! У меня же там только то, что с хреном едят! Сосиски, заливное! И тертого хрена в банках на два месяца запасено! Крепкого, с уксусом!

Мы уже так привыкли к оккупационному режиму, что в любой миг были готовы к обыску.

– Застольную молитву помнишь? – сжалился наконец старый хрен.

– Я – за хрен, а хрен – за меня! – я так вошла в роль, что даже слезы на глазах чуть не выступили, как у человека, нечаянно закинувшего в рот столовую ложку этой уксусной хренотени.

– Хрен с ней, пропустить, на хрен!

Недоумевая, из-за чего весь переполох, я поспешила домой.

Конечно, можно было не унижаться, а сразу воззвать к синониму. Это для них – круто. А если бы он тут же и явился? Что бы я с ним посреди улицы делать стала?!?

Представив себе эту разборку, я одновременно ужаснулась и развеселилась. Поэтому, когда Авось сверху меня окликнул, я так и застыла с окаменевшей улыбкой. В самой причем подходящей позе – нагнувшись и тыча спичкой во взбунтовавшуюся замочную скважину.

Он сидел на подоконнике межэтажной площадки, вид имея самый жалобный.

– А, это ты? – спросила я, разгибаясь. – Тут ко мне какая-то сволочь залезть пробовала и замок повредила. Хоть дверь выламывай.

– Это я, – признался Авось. – Извини, пожалуйста… Я думал у тебя отсидеться…

– Так это тебя гоняли?

– Меня. Думал – получится… не получилось, но меня пронесло – они в этот подъезд только заглянули…

Естественно, подумала я, замок у меня такого качества, что на авось случайной железкой не вскроешь! Но ведь и ключ он теперь не желает признавать!

Железка на авось не проскочила, но…

– Иди-ка сюда, взломщик, – велела я. – Вот тебе ключ – и все у тебя получится!

Через минуту мы уже были на кухне. Я протянула руку, чтобы зажечь свет, но Авось удержал.

– Меня с улицы в окно увидят.

– Но что ты натворил?!?

– Я-то ничего, я Ивана искал с Богданом и с Селифаном, а их как корова языком слизнула…

Он подходил к каждому вонючему бомжу, тянулся губами к уху и проникновенно спрашивал: «Это ты, Ваня?» Бомж мотал головой, на что получал следующий вопрос: «А, может, ты ни в городе Богдан, ни в селе – Селифан?»

Восьмой по счету бомж оказался из тех, кому охота выслужиться перед хренами. Он признался, что носит имя Ваня. Но как-то подозрительно, и потому Авось уточнил:

– А кого из родни помнишь?

– Тетку Марью, – бодро ответил бомж. – Дядьку Егора!

– Ну так какой же ты после этого Иван, родства не помнящий?! – заорал возмущенный Авось и даже замахнулся на вруна. Тот с криком шарахнулся и побежал, громко взывая к блинам с хренами. Вот они и налетели…

Как Авось от них утекал, как бомжи его закладывали, как он чуть не выскочил прямо в объятия какому-то усатому толстому хрену с растопыренными ушами – все это было достойно Гомера, Бояна и Святослава Логинова.

– Выходит, они догадались, кто ты такой?

– А кто их разберет? Если даже и догадались…

– То это не для печати.

Да уж, плохо придется тому изданию, которое хоть на последней странице наимельчайшим шрифтом даст информацию: «К нам вернулся Авось»…