Ира Андронати - Малой кровью

• Название: Малой кровью
• Автор: Ира Андронати
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-033169-X, 5-9578-2754-1

Земля давно уже стала для Империи обычным вербовочным пунктом, на котором формируется Легион наемников, безжалостно усмиряющих восстания на непокорных планетах… В самом Легионе — все как обычно: грызня за власть, мелкие — и не очень — заговоры, политические интриги, предательства…

Но это — там, на «верхушке». А на поле боя все сводится к извечному — «ты должен исполнить свой долг». Должен — даже ненавидя тех, кто жертвует тобой и твоими бойцами.

Потому что ты — боевой офицер и прекрасно понимаешь: победы всегда покупаются кровью. И лучше, если — малой кровью. Даже если «малая кровь» окажется твоей…

---

— Нет. Нет! Нет и нет. Юльки нет. Никогда…

— Девочка, ты успокойся. Мы не будем тебя называть. Больше не будем. А ты правда не хочешь мороженого? Ведь тебе жарко.

— Лучше сок. Он всегда стоит под левой рукой, где столик у подлокотника: сдвигаешь ладонь чуть левее — стакан с соком, чуть правее — чашка с кофе. Даже смотреть не надо.

— Хорошо, а на что же ты тогда смотришь? Что ты видишь?

— Ничего. У меня закрыты глаза. Мне нельзя отвлекаться. Мне надо слушать и ждать.

— Ты ждешь. Что-то происходит?

— Да. Мне больно и странно. Много раз. Так еще не было. Было — один… два… Сейчас очень плохо. Даже не успеваю запомнить все имена. Говорю подряд — кто-то должен слушать: Ромео, Бертран, Горацио, Розамунда, Виола… Сбиваюсь. Теперь вижу: меня поднимают из кресла и уносят в серую дверь. И я еще вспоминаю: Виола — это Санькин сектор. Пулковский-четыре-два. Санька больше не летает. Саньки больше нет. Юльки больше нет. Меня зовут Рита Симонс. Муж зовет меня Снежинкой — так и говорит по-русски, у него смешно получается: Снеджинка, — потому что я упала ему в руки и не растаяла. А почему вы все время спрашиваете?

— Это такая игра. Мы спрашиваем что попало. Ты отвечаешь что захочешь. Хочешь рассказать нам, чего ты хочешь?

— Нет.

— Хочешь варенья?

— Нет.

— Хочешь, мы позовем Пола?

— Нет.

— Тебя зовут Рита Симонс?

— Нет.

— Все, продолжать бесполезно. Она замкнулась.

…Это она сейчас была «колокольчиком», и кто-то напряженно прислушивался к ней. А она висела в пустоте, не на что опереться и не за что ухватиться, сначала ушла бабушка — хотя бабушка заболела раньше, врач снял маску и сказал: не смогли… тогда ушли многие, три — нет, уже четыре — года назад, эпидемия белой волчанки, ранней весной переболели почти все, весь город, казалось, что ерунда, ну, сыпь, ну, чешется, ну, температура тридцать семь и пять — а в мае: паралич сердца, паралич сердца, паралич сердца… и так до осени, и надо было держаться, улыбаться и делать вид, что тебе все по барабану и ты ни черта не боишься. Говорят, больше всего умирало в метро, а Юлька все равно ездила в метро, чтобы каждую пятницу поздно вечером появляться у матери, а оказывается, не надо было, потому что этот… Ва-ле-е-рочка… Среди курсантов не умер никто, но всех переболевших отчислили или, если имелись сенские способности, перевели в наземники, в «Букет» — как Юльку Гнедых, Никиту Мошнина, Клавку Дювалье, Тараса Хомякова или эту… как ее… Разиню… Людочку Розину, вот. У всех нашли какие-то проблемы с сердцем, это определялось только приборами, но медики сказали «нет» и «никакого неба». А она — назло! — была сейчас в небе, одна, без тела, без опоры, только доски какие-то шершавые мешали, оттолкнулась и перевернулась на другой бок…

…Я потом думала, что должно было быть страшно. А страшно ни фига не было. И даже мысли все были уже потом, потом, намного позже, когда я задумалась: а что же должна была испытывать? Вроде как получается — брак по расчету, да? Но я же ничего не рассчитывала. Просто я была одна, а от него было тепло. И ничего в этом дурного — как, наверно, решила бы бабушка. Она всегда говорила, что приличная девушка должна быть выше веления гормонов. И умнее. А мама каждый раз фыркала. Можно подумать, от мотоцикла бывают гормоны! Или от газировки на берегу, когда пьешь из горлышка по очереди, а потом Санька вдруг встряхивает бутылку и обливает с головы до ног… Нет, Пол, конечно, умнее Саньки. И заботливый. И… Санька — это детство. Это такое детство. С гормонами. Это нельзя считать предательством, правда? Нельзя выходить замуж за того, с кем ты вместе рос. Это как — такое слово еще есть одно, про королей и королев говорят обычно, — мезальянс, но это неправильно, а другое — что-то про болезнь, когда кровь плохо свертывается, и ее нельзя переливать, потому что не смешивается. Что-то такое. И ничего она Саньке не обещала. Никогда. Он и сам ничего не обещал и не просил. И цветов не дарил, как полагается. Просто… Просто он был. Просто когда его мама посылала его в магазин, то он всегда звонил Юльке и спрашивал, что ей надо купить. И покупал, И из магазина шел сначала к ней, а потом домой. Это ведь ничего не значит, правда? Это ведь любой одноклассник, ну, не любой, но каждый второй… у них очень хороший класс был. И школа тоже, еще до Школы, самая обыкновенная, и они долго по старой привычке собирались на школьном стадионе, а потом стало как-то не до того. А в Школе, наверное, никто не успевал дружить. Даже не из-за занятий. Странно, почему ей раньше не приходило в голову — ведь так и должно было быть. Каждый раз, когда кто-то отвлекался, Виктор Иванович говорил одну и ту же фразу: «Колокольчики у каждого свои». И любой смех от этого обрывался. Настроишься на чужой «колокольчик» — неправильно назовешь точку — имперцы прорвутся к Земле, или… Или погибнет пилот. Может быть, даже не из дивизии, а из Школы. Гард. Такое красивое слово — гардемарин, а ведь это всего-навсего пацан: уши, локти, коленки, синяки и всякие глупости. Страшно сказать, даже не пушечное мясо, а пушечные косточки. Из чего только сделаны мальчики? Пол говорил, что чувствует себя перед ними виноватым. Что не успел. А что бы он успел — умереть?..

…К концу смены, когда уже готов упасть, иногда пробивало, и начинали слышать голоса, бормотание такое, человек как бы разговаривает сам с собой, не замечая того… но иногда там, наверху, завязывался бой, и тогда доносилось «Гад! Гад! Гад! Гад!», или «А-а-а-а!», или «Мама… « — и однажды, это была не Юлькина смена, Клашка, наверное, вошла в полный инсайт с пилотом наверху, ее пытались выхватить, но не смогли, она потеряла сознание, и через час — и вот это Юлька уже видела сама! — на койке в медпункте лежала изможденная седая старушка, потом ее перевели в госпиталь, а потом отправили в какой-то санаторий в Китае, и вот эта старушка, пока лежала в медпункте и пока Юлька держала ее за одну руку, а какой-то лейтенант из дивизии за другую, — эта старушка бормотала: «Огонь… Огонь… Везде огонь… Уберите!.. Не хочу. Не хочу. Не хочу… «

Они все не хотели гореть, боже, как они не хотели гореть, но горели, горели, один за другим, один за другим…

…Юля… Это она. Дома, на работе, в Школе, на улице — повседневный такой, расходный вариант. Юлька — то же, но для своих, вернее, для тех, кто не сильно старше. Юлия — это мама решила взяться за воспитание. Юлек — папа-добрый, Юла — папа сердится. Юлита — дразнили в детском саду, почему-то было страшно обидно. Юльчатай — это уже в школе, вроде дразнилка, но как-то даже почетно. Юленька — бабушка, хочет что-то попросить, что-то несложное, но наверняка долгое и неинтересное, а потому бабушка заранее извиняется, и лицо у нее доброе и виноватое. Юльчонок… Это Санька. Очень-очень редко. Только для них двоих. Поэтому хорошо, что Пол почти не знает русского языка. Он не станет придумывать ей имена, потому что не знает, как это делается по-русски… Зато он придумал загадку: прилетела с неба, лежит на ладони, на нее дышишь, а она не тает. Ответ — Снеджинка…

Лил дождь, ленивый и почему-то липкий, а может быть, это только казалось, потому что под ногами была липкая грязь, ил, из грязи торчали стволы деревьев, покрытые корой, похожей на змеиную кожу — с какими-то ромбиками и узорами, — и среди этих деревьев она ходила с керосиновым фонарем, который шипел на дождь, как испуганная кошка, ходила босая и совсем голая, ей надо было что-то найти — и было холодно, жутко холодно, она перевернулась на другой бок, но теплее не стало.

…Грохнула дверь, и Юлька услышала, как скрежетнул тяжелый засов, И сразу Пол приподнялся, встряхнул головой, потом сел. Юлька огляделась по сторонам. Стены — кажется, бетонные, — уходили высоко вверх, от недосягаемых узких окон отходили клинья пыльного серого света. Потолок то ли угадывался за ними, то ли нет. На полу высились кучи зерна. Издалека слышался тихий говор птиц. Так вот она какая, сказал Пол, вставая и оглядываясь. Кто? — спросила Юлька. Библиотека, сказал Пол. Это хранилище всех книг мира, вырезанных на рисовых зернышках. Но — не мешало бы поесть… Юлька опять чувствовала чудовищный многодневный голод. Пол насыпал в котелок несколько горстей риса, добавил воды и повесил над огнем. Юлька подняла с пола зернышко, поднесла к глазам. Удалось рассмотреть название: «The Rebellions of the Earls, 1569. By R. R. Reid». Пол мягко отобрал у нее зернышко и бросил в котелок. Не жалко? — спросила Юлька. Сил нет, как жалко, ответил он…

Потом она услышала шаги и резко вскочила, рука легла на винтовку — но раздалось паническое хлопанье крыльев, и какая-то большая птица, вздумавшая прогуляться по коньку крыши, унеслась, ломая ветки. Юлька огляделась — было еще сумеречно, — поправила под головой мешок поудобнее, легла, снова уснула.

…в общем, конечно, это большущий секрет, но тебе, так и быть, скажу. Есть абсолютно верный способ научить собаку — только правильную собаку — находить любой наркотик. Причем определяешь, годится ли собака, прямо с первого раза. Значит, так. Покупаешь три грамма специального наркотика за полтора миллиона долларов. Потом делаешь тренировочную площадку — можно даже на собачьей площадке сделать, но лучше на совсем чистой, без лишних запахов. Делаешь из веток или палок маленькие такие снопики, штук десять — двенадцать, и расставляешь по всей площадке. Потом под одним снопиком прячешь пакетик с наркотиком. И говоришь собаке: «Ищи!» Она должна все снопики обойти и сообразить, чем один отличается от всех остальных. А как только она сообразит, она сразу этот снопик обовьет хвостом, понятно? А чтобы ей легче было соображать, ты стой рядом с тем снопиком, где пакетик спрятала, Все поняла? Если собака тебе хвостом обвивает ту связочку, под которой пакетик, — все, она потом любую наркоту с полчиха отыщет. Поняла?