без автора - Сон в Нефритовом павильоне

• Название: Сон в Нефритовом павильоне
• Автор: без автора
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1982

«Сон в Нефритовом павильоне» — одно из крупнейших произведений старинной корейской прозы начала XVII века (имя автора осталось неизвестным), относится к популярному на Дальнем Востоке жанру романов-снов, близких по сюжету древним мифологическим сказаниям и авантюрным повестям позднего средневековья.

Публикуется на русском языке впервые.

---

— И почему только Небо пожалело красоты для меня, с лихвой наградив ею Инь, а теперь еще и какую-то гетеру?

От злобы и зависти щеки у нее затряслись. И тут говорят, что Фея просит принять ее. Хуан даже позеленела от ненависти. А что случилось дальше, об этом вы узнаете из следующей главы.

Глава десятая О ТОМ, КАК В ПОКОИ ФЕИ ПРОНИК НЕЗНАКОМЕЦ И КАК ПРОДАВАЛА ВОЛШЕБНОЕ ЗЕЛЬЕ СТАРУХА

Услышав о приходе Феи, Хуан позеленела от ненависти. Но спохватилась, подумав: «Если ловят рыбу — на крючок наживляют завлекательную приманку, если ловят зайца — силки хорошенько укрывают. И я не глупее других: где нужно — посмеюсь, а где нужно — поплачу, но сумею обвести эту певичку. Быть ей у меня в руках!» С приветливым видом госпожа Хуан пригласила Фею к себе. Та первым делом посмотрела на лицо госпожи — оно было странным: белое, но почему-то с зеленоватым оттенком, глаза на нем холодные, как далекие звезды, а губы тонкие! Хуан улыбнулась, даже встала навстречу гостье и говорит:

— Я много слышала о тебе, а теперь вот и вижу. Да, вкус у моего супруга неплохой, ничего не скажешь! Значит, отныне нам с тобой жить одной семьей, а нет лучше, чем жить душа в душу, ничего друг от друга не тая, верно?

— Спасибо вам за доброту, — поклонилась Фея. — Нам, жалким гетерам, не часто доводится слышать любезные, ласковые речи. Я, наверно, и ответить вам не сумею, как надо. Простите мое невежество и мою невоспитанность.

Госпожа Хуан рассмеялась.

— Ты только дурочкой не прикидывайся, я этого не люблю. А на прощанье запомни: если мне кто-нибудь приглянется, ему хорошо будет, а если кто не по сердцу придется, того я возле себя не потерплю.

Фея откланялась и вернулась к себе в раздумье: «Некогда Ли Линь-фу[177] тоже улыбался, а за пазухой нож держал. Так и госпожа Хуан: разговаривала со мной ласково, а в словах ее чудился мне подвох. Нужно быть настороже, чтобы не попасться в ловушку».

На следующий день Хуан сама пожаловала к Фее во флигель. Возле Феи сидели две служанки.

— Кто эти девки? — начала разговор Хуан.

Это служанки, которых я привезла с собою, — ответила Фея.

Хуан внимательно оглядела служанок.

— Похвально, что ты не бросила своих старых слуг. Им повезло. А как их звать?

— Одну Су-цин, ей тринадцать лет, она — умница. Вторую — Цзы-янь, ей одиннадцать, она хорошая девочка, но пока еще мало в чем смыслит.

— И у меня две служанки, Чунь-юэ и Тао-хуа, — рассмеялась госпожа Хуан. — Обе мне преданы, но и глупы обе.

Через несколько дней Фея в сопровождении Су-цин зашла к госпоже Хуан. Та взяла гостью за руки и говорит:

— Как хорошо, что ты пришла, — одной очень тоскливо!

И добавляет, обращаясь к Чунь-юэ:

— Сегодня мы с госпожой Цзя будем беседовать целый день. Во флигеле скучает Цзы-янь, пойди к ней и пригласи ее погулять в саду.

Служанка госпожи Хуан поклонилась и ушла.

— Расскажи мне про гору Лазоревого града и про вашу реку, как она называется? — первым делом спросила служанка у Цзы-янь.

— Гора высокая, вся покрыта густым лесом, а река называется Сюньянцзян. На берегу — павильон. А вокруг очень красиво. Жаль, что ты не видела, — ответила она.

— А чем твоя госпожа занималась в Цзянчжоу?

— Принимала гостей в зеленом тереме, играла в своем домике на лютне. Все веселей, чем здесь.

— А какой домик был у твоей госпожи?

— Обыкновенный: по углам четыре столба, стены из глины и бумагой оклеены, дверь спереди, дверь сзади.

— А наш молодой господин Ян Чан-цюй часто там бывал?

— Чуть не каждый день приходил, а уходил на рассвете.

— А сколько раз он у вас ночевал?

— Откуда мне знать!

— Не ври. Я же тебе подруга, никому не скажу, — хихикнула Чунь-юэ.

— А я и не вру, — обиделась Цзы-янь.

Все так же хихикая, Чунь-юэ приблизила губы к уху Цзы-янь и что-то шепнула ей. Та отстранилась и сказала:

— Что он говорил — не знаю, а что моя госпожа сказала, я слышала. «Считайте меня своим другом!» — вот как она сказала.

Чунь-юэ хотела спросить еще о чем-то, но увидела вышедшую в сад Лянь Юй, сейчас же встала и ушла, бросив на ходу:

— Засиделись мы. Наверно, меня уже хозяйка ищет. Все это время госпожа Хуан беседовала с Феей и играла с нею в «шесть-шесть».[178] Вдруг хозяйка отодвинула доску и говорит:

— Я вижу, ты образованная. Наверно, и каллиграфию знаешь? Покажи, как ты пишешь.

— Гетеры умеют писать только записочки своим возлюбленным, тут не до каллиграфии, — улыбнулась Фея.

Но госпожа Хуан не отступилась и велела служанке принести кисть и тушечницу.

— На днях я сама занялась от нечего делать каллиграфией, — сказала она. — Покажи, как у тебя это получается.

Фея опять отказалась. Хуан криво усмехнулась, взяла кисть, изобразила несколько знаков, поморщилась и говорит:

— Плохо у меня получается, у тебя наверняка лучше выйдет.

Отступив перед такой настойчивостью, Фея начертала строку. Хозяйка посмотрела и похвалила.

— Да ты мастерица этого дела. Напиши-ка еще что-нибудь, только в другом стиле.

Цзя отложила кисть.

— По-другому у меня не получится.

— Ну ладно, — улыбнулась Хуан. — Мы хорошо провели с тобою время. Приходи завтра снова.

Однажды старый Ян позвал вторую невестку к себе.

— Твой отец занемог, и мать захворала — они просят отпустить тебя к ним. Приготовь им лекарства и поезжай, а дня через два-три вернешься.

Молодая Хуан отбыла в отчий дом, к родителям. Сановный Хуан встретил ее словами:

— Мы получили письмо, в котором ты пишешь, что очень больна. Я хотел было забрать тебя, да мать уверяла, что из мужнина дома жену не отпустят. Посоветовала написать, будто мы расхворались, — тогда, мол, не будут препятствовать. Я так и сделал. Что же с тобой? По твоему виду не скажешь, что тебе плохо. Зачем ты вздумала нас пугать?

— У меня страдает душа и не дает мне покою ни днем, ни ночью. От этой болезни нет лекарств. Даже мать с отцом едва ли в силах помочь мне, — печально сказала дочь.

— Да что же это за болезнь такая у тебя? — поразился отец.

— Отец мой! — разрыдалась дочь. — Вы любите меня и хотели найти мне хорошего мужа, но он оказался прелюбодеем и сластолюбцем. Упал Сорочий мост в Серебряную Реку, и никого нет рядом с Чан-э в Лунном дворце, и несчастная, отпевая свою загубленную молодость, поет теперь «Седую голову»![179] Разбита моя жизнь, белый свет не мил!

Хуан совсем растерялся, а дочь продолжала свой рассказ:

— Будучи в Цзянчжоу, в изгнании, муж мой сошелся с какой-то гетерой и привез ее в дом. Теперь эта гнусная тварь путается со всеми, даже старцами не брезгует, всех в доме оскорбляет, слуг подначивает воровать, служанок отклоняет от праведности и чистоты. А мне она так сказала: «Вы, госпожа, у Яна появились после меня — так почему это должна я считать вас выше себя?» Терпению моему пришел конец: либо она, либо я — иначе я жить не хочу и не могу!

— Ах, наглая девка! — разгневался сановный Хуан. — Мою дочь выдал замуж сам император. Этот мальчишка Ян обязан любить и уважать законную жену! А он — подумать только! — гетеру предпочитает! Сейчас еду к Янам и потребую прогнать девку прочь!

— Успокойся, супруг мой, — вмешалась госпожа Вэй. — Пока полководец Ян на войне, они ее не выгонят из дому. Нужно придумать что-нибудь половчее.

Дней через десять дочь Хуана собралась ехать в дом мужа. Со слезами на глазах уселась в экипаж и укатила. Долго не мог успокоиться сановный Хуан — все жалел дочь и выговаривал жене за ее суровость.

Шло время. Минуло уже несколько лун, как Ян отправился на войну. Прошло лето, настала осень, задул холодный ветер, ударили морозы. Фея день за днем проводила в своем флигеле у окна. Дикие гуси полетели на юг, по ночам иней покрывал землю и ясная луна появлялась меж облаков. Фея вздыхала.

— Как жаль, что у меня нет крыльев и я не могу улететь вслед за дикими гусями! Увы мне!

Над женским покоем
Плачет, грустит луна;
В шатер к Фубо[180]
Упала слезинка одна.

И одна и еще одна слезинка скатились из глаз Феи на кофту. Вдруг вбегает Чунь-юэ.

— Госпожа Хуан просит у вас на время Су-цин и Цзы-янь.

Фея обращается к своим служанкам со словами:

— Госпожа часто вас хвалит, поэтому, если даст вам сделать работу, постарайтесь ей угодить.

Служанки поклонились и вышли, а Чунь-юэ подошла к Фее и говорит:

— Всю жизнь вы были на людях, а теперь вот сидите здесь во флигеле одна-одинешенька, потому что наш господин ушел на войну.

Фея улыбнулась и промолчала, а коварная служанка продолжает:

— Я с детства в доме богатых людей, много видела красавиц, но такой, как вы, не встречала. Все в доме говорят, что вы красивее моей госпожи!

— Десять лет я провела в зеленом тереме, — ответила Фея, — образования там не получила, зато в речах научилась разбираться. Тебе меня не провести!