без автора - Сон в Нефритовом павильоне

• Название: Сон в Нефритовом павильоне
• Автор: без автора
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1982

«Сон в Нефритовом павильоне» — одно из крупнейших произведений старинной корейской прозы начала XVII века (имя автора осталось неизвестным), относится к популярному на Дальнем Востоке жанру романов-снов, близких по сюжету древним мифологическим сказаниям и авантюрным повестям позднего средневековья.

Публикуется на русском языке впервые.

---

С тех пор минуло несколько веков. Возле горы прижились люди. В одном из селений обитал отставной чиновник Сянь из рода Ян. Вместе с женой, которую звали госпожа Сюй, бродил он по окрестностям, собирал коренья и травы, ловил в реке рыбу. Далеки были супруги от мирской суеты. Только одно печалило их: по сорока лет исполнилось обоим, а детей до сих пор не было им дано.

Однажды, на исходе весны, сидела госпожа Сюй у раскрытого окна и смотрела на ласточек, которые без устали сновали взад-вперед, — под крышей, в гнезде, у них вывелись крохотные птенцы. Вздохнула госпожа Сюй:

— У всех в этом мире есть потомство, все знают радость материнства. Только мне, несчастной, не суждено, видно, нянчить свое чадо. Горькая моя доля!

Заплакала она, и слезы омочили ворот ее кофты. В эту минуту вошел Ян Сянь.

— Зачем так убиваться, жена моя? Взгляни, какой чудесный день! Давай-ка сходим на Белый Лотос, погуляем там, грусть твою развеем. Сколько здесь живем, а на горе ни разу не были!

Обрадовалась госпожа Сюй словам мужа. Взяли супруги бамбуковые посохи и направились к горе. Цветы абрикоса уже поникли, а рододендроны расцвели. Порхали бабочки, жужжали пчелы. Весною пахло вовсю. Приятно было опустить руку в ручей, приятно было посидеть в тени, вытянув ноги. Но все опаснее становилась дорога, все круче подъем. Устала госпожа Сюй, пот на лбу выступил, и присела на камень перевести дух. Муж говорит:

— Не хватит у тебя сил до вершины добраться. Госпожа Сюй в ответ:

— Конечно, трудно мне сейчас любоваться здешней красотой, да ведь и вы устали. Но как не вспомнить Люй Дун-биня,[48] который, оказавшись над озером Дунтин,[49] не мог удержаться от того, чтобы не прочитать стихов. Давайте передохнем немного и пойдем дальше.

Отдышавшись, встали они, прошли несколько ли и оказались как раз на полпути до вершины. Посмотрели вокруг. Все поражало здесь: высота, от которой кружилась голова, бездонные пропасти, зеленые сосны вперемежку с высохшими корявыми стволами, скалы причудливых очертаний. Спокойно разгуливали олени, порхали пестрые бабочки. Госпожа Сюй говорит:

— Страшновато что-то. Не хочется мне идти на самый верх.

Ян не настаивал, и они решили осмотреть окрестности. Глянули в одну сторону, видят: каменная стена уходит чуть не под небо, и над нею — огромная сосна с длинными ветвями. Госпожа Сюй оживилась:

— Там, верно, ущелье. Давайте посмотрим! Прошли по зарослям шагов сто и наткнулись на громадную скалу высотой в несколько десятков чжанов. Госпожа Сюй заметила на камне какое-то изображение, счистила рукой мох и, вглядевшись, распознала Авалокитешвару. Искусный резчик здесь поработал? Священный трепет вызывал высеченный в камне лик, обрамленный плетьми актинидий. Госпожа Сюй позвала мужа:

— Смотрите, какое волшебство: кто-то вырезал лик бодисатвы, а следов человека нигде нет. Наверняка это чудотворное изображение. Давайте попросим бодисатву даровать нам дитя.

Тем временем солнце уже опустилось за гору, на западе быстро надвигались сумерки. Ян взял жену за руку и повел ее вниз. Вокруг не было ни души, в ветвях деревьев шумел ветер, из-под ног вспархивали полусонные птицы. Охваченная неизъяснимым страхом, госпожа Сюй прошептала:

— С детства мы с мужем не делали ничего дурного. А на склоне жизни удалились, как даосские отшельники,[50] от мирской суеты к Белому Лотосу. Будь милосердна, всемогущая бодисатва, пожалей нас!

Ночью увидела госпожа Сюй удивительный сон: сходит с Белого Лотоса бодисатва и протягивает ей цветок. От изумления проснулась госпожа Сюй — в комнате разлит тонкий аромат цветка… Рассказала она свой сон мужу, а тот говорит:

— И я видел необычный сон: будто спустился с небес золотой луч и обернулся прекрасным юношей, и этот юноша сказал мне: «Я звезда с неба и хочу поселиться в твоем доме». Сказал и скользнул в мою грудь, а комнату наполнило благоухание, и вспыхнул яркий свет. От этого я и проснулся. Вот чудеса!

Супруги втайне думали, что сны их благовещие. В самом деле, скоро почувствовала госпожа Сюй дитя под сердцем и через десять лун произвела на свет прекрасного мальчика. Весь тот день и три дня потом на вершине Белого Лотоса раздавалась небесная музыка, а в хижине Ян Сяня был небесный аромат…

Лицо первенца напоминало драгоценный камень нефрит, брови горбатились, словно горные кряжи или излучины реки, глаза сияли, будто луна или солнце. В просветленном облике, в открытом нраве мальчика уже угадывался человек необычайный, герой-полководец.

Через год мальчик научился хорошо говорить, в два года различал между плохим и хорошим, а трех лет от роду умел чертить на земле линии — и получались иероглифы, складывал камешки — и получалась крепость. Как-то остановился возле мальчика неизвестный монах, пристально посмотрел на него и сказал:

— У этого малыша задатки Вэнь-чана и У-цюя.[51][52] Быть ему славным человеком!

Сказал — и исчез. Подивился Ян Сянь словам монаха и дал сыну имя Ян Чан-цюй, соединив вместе имена двух Звездных князей.

Однажды маленький Ян играл с соседскими ребятами в «цветы-травы». Отец подошел и увидел, что на головах всех детей веночки из горных цветов, а у его сына венка нет, и спросил, почему так.

— Я признаю только знаменитые цветы, — ответил мальчик.

— Это какие же?

— Цветы, соединяющие в себе умиротворенность цветка айвы из Павильона Благоуханного Аромата, скромность цветка сливы с озера Сиху и царственность лоянского пиона.[53]

Усмехнулся Ян Сянь, но так и не понял, какой тонкий вкус у его сына.

В пять-шесть лет мальчик уже научился записывать слова и фразы. Однажды в ясную лунную ночь отец и сын гуляли по двору, и, показав рукою на небо, Ян спросил мальчика:

— Можешь сложить стих о луне? Сын без промедления ответил:

Большая звезда
Озаряет весь небосвод,
От малой звезды
Свет неяркий идет.
Как зеркало, в выси,
Едва лишь ночь настает,
Висит над миром луна,
Пока не настанет восход.

Отцу стихи понравились, и он сказал жене:

— Сын наш очень талантлив, не канет в безвестность, как его отец.

Раз, когда Ян Сянь пошел к реке ловить рыбу, мальчик увязался за ним. На берегу отец говорит сыну:

— Однажды танский поэт Ду Фу[54] удил, а его маленький сын, глядя на отца, смастерил из швейной иглы хороший крючок. Ду Фу поведал об этом в стихотворении «Сын смастерил крючок из иглы», которое дошло до нас. Поэт, как и мы, жил в горах. Может, и ты сумеешь вдохновить меня и жизнь моя изменится?

Младший Ян в ответ:

— А кем стал тот мальчик, чего добился в жизни?

— Никем не стал и ни в чем не преуспел!

— Ловить рыбу или рвать цветы могут только праздные люди. Подлинный герой не станет тратить времени на такие пустяки, он обретет призвание в уничтожении врагов и защите своего народа!

Отец порадовался ответу шестилетнего сына, но, чтобы лучше понять его, спросил:

— Стоит ли насмехаться над рыболовами, если Хань Синь,[55] сподвижник основателя династии Хань, в молодости кормился рыбным промыслом, а мудрый Цзян-тайгун[56] до того, как стал советником князя Вэнь-вана,[57] рыбачил на реке Вэйшуй? Одним словом, не от человека зависит, быть ему богатым и знатным или безвестным и бедным.

Мальчик опустился на колени.

— Конечно, Небо решает, победит человек или потерпит поражение, но управлять событиями можно — нужен только талант. Мои герои — Гао-яо,[58] Хоу-цзи,[59] Се-и[60] и Фан Шу[61] с Сяо Хао.[62] Я пойду их путем, и мои деяния прославятся на всю Поднебесную. Поэтому не завидую я ни возвеличившемуся сановнику, ни нищему поэту.

Между тем Ян Чан-цюю исполнилось шестнадцать лет. Он возмужал, поражал своей ученостью людей и превзошел знаниями многих мудрецов. И при этом оставался почтительным сыном.

Как раз в то время взошел на престол новый император. Он разослал по стране гонцов с повелением собрать в столицу всех образованных юношей, дабы устроить им экзамен и взять на службу государству самых способных и талантливых. Узнав об этом, Ян Чан-цюй сказал отцу:

— Мужчина появляется на свет, чтобы с оружием в руках служить государю и народу. Он обязан изучить по книгам великие деяния древности, дабы хорошо знать, как надлежит поступать герою. Хватит мне сидеть дома, я хочу отправиться в столицу, сдать экзамен и добиться славы.

Ян Сянь выслушал сына, взял его за руку и привел к жене. Госпожа Сюй, узнав, в чем дело, сильно опечалилась:

— Долго не было у нас детей, но Небо наконец сжалилось и подарило нам тебя. Остаток своих дней мы намеревались провести, собирая возле Белого Лотоса коренья и травы, ловя в реке рыбу. Ну зачем нам здесь твоя слава, а с нею, верно, богатство и знатность? Ради всего этого не хочу я расставаться с тобой! И лет тебе всего-навсего дважды по восемь, и столица отсюда за три тысячи ли! Страшно мне тебя отпускать!