Урсула Ле Гуин - Невыбранная любовь

• Название: Невыбранная любовь
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Я не ухожу, — сказал Хадри. Он подошел к Суорду, погладил его волосы и лицо, поцеловал. Он знал, что Суорд не сможет уйти с ним, не сможет жить на материке, в Окете — из этого ничего не выйдет. Но это означало, что он должен остаться здесь, с Суордом. И от этой мысли у него под сердцем разлился щемящий холод.

— Сасни и Дуун — джермейны, — сказал наконец Суорд, снова став самим собой — собранным и сильным. — Они любовницы уже с тринадцати лет. Сасни может выйти за меня, если я сделаю ей предложение, и если в ее Дневном браке останется Дуун. Мы сможем составить с ними седорету, Хадри.

Оцепенение некоторое время не давало Хадри ответить; он сам не мог понять, что за чувство испытывает, о чем думает.

— Кто такая Дуун? — выдавил он наконец. У него еще оставалсь слабая надежда, что она и есть та самая женщина, с которой он разговаривал на крыше прошлой ночью — как ему показалось, в другом мире, во владениях тумана, тьмы и истины.

— Ты ее знаешь.

— Это не она вчера откуда-то вернулась?

— Нет, — отрезал Суорд, слишком напряженный, чтобы удивляться тупости Хадри. — Она джермейн Сасни, дочь Ласуду из Четвертого седорету. Невысокая, очень худая, и мало разговаривает.

— Да я ее не знаю! — с отчаянием воскликнул Хадри. — Я не могу их различить, и они со мной не разговаривают!

Он прикусил губу и перешел на другой конец лодки, где застыл, сунув руки в карманы и опустив плечи.

Настроение Суорда совершенно изменилось. Когда они добрались до шлюза, он радостно барахтался в илистой воде, убеждаясь, что все механизмы в порядке, а потом развернул парус и направил лодку, подгоняемую попутным ветром, обратно к большому каналу.

— Пора и тебе понюхать морского ветра! — крикнул он Хадри, и развернул лодку на запад — вверх по каналу в открытое море. Прикрытое легкой дымкой солнце, насыщенный солеными брызгами свежий ветер, страх глубины, усталость от управления лодкой под умелым руководством Суорда, и восторг триумфа, когда он на закате направил ее обратно в канал, залитый золотисто-красным светом, а над их головами с криками кружили огромные стаи ходулочников и болотных птиц — все это, в конце концов, обернулось для Хадри замечательным днем.

Но радость покинула его, едва он снова оказался под крышами Меруо, в темных коридорах и низких, широких и темных комнатах, которые все смотрели на запад. Они разделили ужин с Четвертым и Пятым седорету. На родной ферме Хадри их с Суордом обязательно стали бы поддразнивать, если бы они вернулись только к ужину, проведя весь день вне дома и не сделав за все время никакой работы. Здесь же никто их не поддразнивал, и никто над ними не подшучивал. Если кто и возмущался, то не показывал своих чувств. А может, никакого возмущения и вовсе не было, потому что все очень хорошо знали и взаимно доверяли друг другу, как доверяют собственным рукам — не задавая вопросов. Даже дети здесь шутили и ссорились меньше, чем Хадри привык видеть. Разговоры за длинным столом всегда велись негромко, а многие вообще молчали.

Накладывая себе еду на тарелку, Хадри высматривал среди них женщину, с которой разговаривал ночью. Может, то была Эсбуай? Вряд ли. Рост подходил, но Эсбуай очень худая и держит голову особенно высокомерно. Той женщины здесь не было. Возможно, она из Первого седорету. А кто из этих женщин Дуун?

Вот она — невысокая, рядом с Сасни. Теперь он ее вспомнил. Она всегда рядом с Сасни. Он никогда с ней не разговаривал, потому что из всех местных женщин именно Сасни унижала его с особой ненавистью, а Дуун всегда была ее тенью.

— Иди сюда, — сказал Суорд, обойдя стол и усевшись рядом с Сасни. Он сделал жест, приглашая Хадри сесть рядом с Дуун. Тот повиновался. «Я стал тенью Суорда», — подумал он.

— Хадри говорил, что никогда не разговаривал с тобой, — сказал Суорд, обращаясь к Дуун. Та слегка съежилась и пробормотала что-то неразборчивое. Хадри увидел, как лицо Сасни вспыхнуло гневом, и все же на нем, когда она взглянула Суорду в глаза, промелькнул намек на вызывающую улыбку. Они были очень похожи. И стоили друг друга.

Суорд и Сасни принялись разговаривать — о ловле рыбы, о шлюзах, — а Хадри в это время ел. После проведенного на воде дня его обуял волчий аппетит. Дуун, закончив есть, просто сидела и молчала. У обитателей Скалы развилась способность оставаться совершенно неподвижными и молчаливыми — совсем как у хищных животных или птиц-рыболовов. На ужин была, разумеется, рыба — как всегда. Меруо некогда было богатым владением и все еще сохраняло манеры богатых людей, хотя и не сумело сохранить само богатство. Продление большого канала и вычерпывание из него ила из с каждым годом отнимало все большую долю их доходов, а море все так же неумолимо отступало от дельты. У них имелся большой рыболовный флот, но корабли в нем были старые, многие капитально отремонтированные. Хадри как-то спросил, почему они не строят новые, ведь над сухим доком вызвышалась большая судоверфь; Суорд объяснил, что их разорит стоимость одной лишь древесины. Имея в активе только один урожай со сдаваемых в аренду полей, рыбу и моллюсков, они были вынуждены платить за все прочие продукты, одежду, древесину, и даже за воду. Колодцы на многие мили вокруг Меруо были солеными, поэтому к нему из деревни на холмах был протянут акведук.

Однако свою дорогую воду они пили из серебряных кубков, а вечную рыбу подавали к столу в мисках из древнего полупрозрачного голубого эдийского фарфора. Хадри очень боялся разбить одну из них, когда мыл посуду.

Сасни и Суорд продолжали разговор, а Хадри сам себе казался угрюмым болваном, потому что молча сидит рядом с девушкой, которая тоже молчит.

— Я сегодня впервые выходил в море, — выдавил он наконец, ощутив, как кровь приливает к щекам.

Дуун лишь хмыкнула и уставилась в свою пустую тарелку.

— Можно принести тебе супа? — спросил Хадри. Здесь трапеза традиционно завершалась супом — разумеется, рыбным.

— Нет, — отрезала она, нахмурившись.

— На моей ферме, — пояснил он, — люди часто приносят друг другу еду — это считается вежливостью. Извини, если это тебя оскорбило.

Он встал, подошел к раздаточному столу и трясущимися руками налил себе тарелку супа. Когда он вернулся, Суорд посмотрел на него оценивающе и с легкой улыбкой, которую Хадри предпочел не заметить. За кого они его принимают? Они что, полагают, будто у него нет ни стандартов, ни умения общаться, ни собственного места? Пусть себе женятся между собой, а он не станет в этом участвовать.

Хадри проглотил суп, встал, не дожидаясь Суорда, и пошел на кухню, где целый час работал с посудомойками, возмещая то время, которое ему полагалось провести с поварами. Может, у них кое в чем и нет стандартов, зато у него они есть.

Суорд ждал его в их комнате — точнее, комнате Суорда, потому что у Харди здесь своей комнаты не имелось. Это само по себе было оскорбительно, неестественно. В приличном владении гостю всегда предоставляют комнату.

Суорд что-то сказал — потом Хадри не мог вспомнить, что именно, — но эти слова стали искрой, попавшей в порох.

— Я не позволю, чтобы со мной так обращались! — возмущался Хадри, а Суорд тоже мгновенно завелся и потребовал объяснить, что он имеет в виду. Обоих прорвало — взрыв ярости, отчаяния и обвинений закончился тем, что они, потрясенные, уставились друг на друга.

— Хадри, — всхлипнул Суорд, дрожа всем телом. Они бросились навстречу, обнялись. Маленькие, но натруженные и сильные руки Суорда крепко прижали Хадри. Кожа у Суорда была соленая, как море. Хадри тонул, тонул, и утонул.

Но наутро все вернулось на круги своя. Хадри не осмелился попросить себе комнату, зная, что это причинит боль Суорду. «Если у нас составится это седорету, — нашептывал предательский голосок в голове Хадри, — то у меня, по крайней мере, появится своя комната. Но так думать нельзя, нельзя…»

Хадри искал женщину, с которой познакомился на крыше, и видел пять-шесть таких, кто мог бы ею оказаться, но не сумел уверенно опознать никого из них. Неужели она не посмотрит на него, не заговорит с ним? Не хочет делать это днем, перед другими? Ну и черт с ней, раз так.

До него только теперь дошло, что он даже не знает, утренняя она, или вечерняя. Но какое это имеет значение?

Той ночью пришел туман. Неожиданно проснувшись посреди ночи, он увидел в окно лишь бесформенную серость, еле заметно подсвеченную рассеянным светом из какого-то окна в другом крыле дома. Суорд спал, как всегда, раскинувшись, и напоминая обломок, выброшенный ночью на берег. Некоторое время Хадри разглядывал его с щемящей нежностью. Потом встал, оделся и отыскал коридор к лестнице, ведущей на крышу.

Туман накрыл даже верхушки крыш. Над перилами было невозможно разглядеть хоть что-нибудь. Ему пришлось нащупывать дорогу, касаясь ладонью перил. Отсыревшая деревянная лестница холодила пятки. И все же, когда он поднимался на чердак, в нем зародилось ощущение счастья, которое лишь усилилось после первого вдоха туманного воздуха, и стало еще сильнее, когда он свернул за угол, направляясь к западному краю крыши. Постояв там некоторое время, он почти шепотом спросил: