Бела Клюева - Воспоминания (Зарождение отечественной фантастики)

• Название: Воспоминания (Зарождение отечественной фантастики)
• Автор: Бела Клюева
• Жанр: Биографии и Мемуары

Рубрика «Воспоминания» по понятным причинам вызывает интерес самой разновозрастной аудитории. Как зарождалась отечественная фантастика, какими были люди, которые ее делали, что стоит за каждой любимой книгой - об этом со страниц «Если» читатель узнает «из первых уст». Сегодня мы предлагаем вам взгляд с «другого берега», записки человека, который фантастику никогда не писал, однако редкие писательские мемуары обходятся без упоминания о легендарном редакторе легендарного издательства - авторе этих заметок.

---

Что-то «случилось». Мне удалось опубликовать лишь отрывок из «Пикника на обочине» в 25-м томе БСФ. О дальнейшей судьбе повести хорошо рассказал Борис Стругацкий в своих «Комментариях…». До 1980 года рукопись находилась в редакции Медведева, в 1980-м вышел, по словам Бориса, «изуродованный» «Пикник…», и упивающийся своим «успехом» Медведев говорил всем: «Вот Жемайтис и Клюева не смогли издать «Пикник…», а я издал!»

В 1974 году приспело время подписать в печать сверку романа К.Саймака «Город». Медведев отказывается подписывать ее: вещь невероятная в издательском деле - чтобы заведующий редакцией не подписал сверку! Запрещать уже готовую к печати книгу всегда было прерогативой главного редактора или цензуры. Обвинение Юрий Михайлович выдвинул самое простое - антисоветчина! На счастье, к этому времени Осипова направили директором Издательства художественной литературы. Он и там расстарался: так приструнил коллектив, что пол-издательства разбежалось. Ганичева на этот момент не оказалось на месте. Новый главный редактор Владимир Михайлович Синельников (я его тогда первый раз увидела) выслушал меня (в присутствии Медведева) и подписал сверку.

Следующий томик - рассказы и повести Р.Брэдбери. Я его подготовила, но сдать в печать не успела - ушла из издательства. Тут уж новый редактор фантастики, некто Зиберов вкупе с Юрием Михайловичем так подредактировали сборник, что по его выходе переводчики Нора Галь, Лев Жданов, Сенин и некоторые другие, каждый от себя, написали письма в ЦК ВЛКСМ, в которых возмущались внесенной без их ведома редакторской правкой. А редактором значилась Б.Клюева. Так что мне пришлось сначала объясниться с переводчиками, потом написать письмо-протест в ЦК ВЛКСМ с требованием убрать мою фамилию из выходных данных. Никакого ответа не последовало.

Перед моим уходом мы с моими коллегами настояли, чтобы редакцию выслушали на заседании главной редакции, и это наконец произошло. Нас вызвали к Синельникову (на совещании присутствовал и секретарь парторганизации В.Таборко) и дали возможность всем высказаться. Выступила Соня Митрохина - у нее накопились свои претензии к Медведеву. Затем Светлана Михайлова рассказала о положении в редакции, об отношениях с заведующим. Я к тому времени уже решила уходить из издательства и, изложив все обстоятельства, завершила свое выступление словами: «Я увольняюсь, так как работать с начальником, способным на такие подлости, я не могу». Юрий Михайлович вдруг подскочил с криком: «Но я же не пошел в райком партии, не доложил о вашем разговоре по поводу Василевского!» Тут, в свою очередь, чуть не подскочил Владимир Михайлович Синельников. «Только этого не хватало!» - возмущенно воскликнул он.

После совещания главный редактор, отпустив всех, кроме меня, для приличия предложил мне остаться в издательстве, но я уже решилась. В декабре 1974 года меня взяли экспертом по художественной литературе в только что образованное (в связи с вступлением СССР в Конвенцию по международным авторским правам) Всесоюзное общество по авторским правам (ВААП). Нужно было начинать работу с нуля: коммерцией в Союзе до того времени еще никто не занимался, и, наверное, меньше всех я.

Вслед за мной ушла и Софья Александровна в издательство «Московский рабочий». Светлана Николаевна Михайлова перешла в редакцию научно-популярной литературы, а позднее я перетащила ее в ВААП: я уже собиралась на пенсию и хотела подготовить себе замену. Лучше Светланы ничего нельзя было придумать: она и фантастику знала, и английским языком владела, и, главное, была глубоко порядочным человеком.

***

ВААП (теперь РАО) располагалось в обычном школьном здании, а наш отдел художественной литературы, драматургии и искусства размещался в классе, где за столами сидело больше десяти человек. Начальник отдела Владимир Георгиевич Боборыкин тоже сидел вместе со всеми в этом классе. Все это напомнило мне мой приход в «Молодую гвардию». Что и подтвердилось в ближайшее время: Владимир Георгиевич оказался таким же терпимым, спокойным и порядочным начальником, каким был Сергей Георгиевич, только угощал он нас не шанежками, а своими крымскими винами - «Лидией», «Мускатом», «Изабеллой». У него был свой небольшой виноградник в Крыму, и каждую осень он возвращался из отпуска нам на радость с продуктом своей плантации. Наш, казалось бы, такой многочисленный коллектив жил дружно, мы умудрялись при тесноте и неизбежном шуме не мешать друг другу. Собственно литературными экспертами, кроме меня, были большие эрудиты и очень добросовестные работники Ирина Алатырцева и Вадим Панов. И сначала наравне с моими коллегами я занималась рекламой - а это была наша основная задача, особенно вначале - всех советских писателей, независимо от их «амплуа».

Так началась моя новая, интересная работа. Прошла неделя или две - меня вдруг вызывают в отдел кадров. Я спускаюсь на второй этаж, теряясь в догадках. Вхожу в небольшую, полутемную комнату, набитую людьми - там и заведующий отделом кадров, и начальник 1 -го отдела, и секретарь парторганизации, и еще кто-то… И вдруг я узнаю в одном из них Василевского. Меня приглашают пройти и, указывая на Василевского, как на допросе, задают вопрос: «Вы знаете этого человека? Как его зовут?» Я называю. «Вы работали с ним?» - «Нет. Я видела его в издательстве». И тут с криком вступает в допрос Василевский: «Признавайтесь, вы оклеветали меня на заседании партбюро «Молодой гвардии»! Вы при всех сказали, что я убивал во время испанской войны наших граждан!» - «Нет, - говорю, - этого не было». Василевский стучит кулаком по столу и грозит, если я тут же не признаюсь, подать на меня жалобу в КПК ЦК КПСС (самое страшное судилище при Советской власти). Я повторяю: этого не было. Тогда кто-то из присутствующих спрашивает Василевского, кто ему сказал об этом. «Юрий Михайлович Медведев, заведующий редакцией, а также секретарь парторганизации издательства». Я комментирую: «Медведев сводит со мной счеты, а секретарь не мог этого сказать, потому что этого не было». Василевский делает еще несколько попыток запугать меня КПК, я твердо стою на своем - не было! Наконец присутствующим все это надоедает, они останавливают разбушевавшегося Василевского, обещают ему во всем разобраться и, если его слова подтвердятся, принять меры.

Я возвращаюсь в свой «класс», все смотрят на меня с тревогой. Я смеюсь, говорю, что проголодалась, и зову всех пообедать в Дом журналистов - это рядом. Мы выходим на бульвар… И я отказываюсь от обеда и устремляюсь в «Молодую гвардию». Поднимаюсь к Володе Таборко и рассказываю ему о визите в ВААП Василевского и о его ссылке на него, Володю. В это время раздается телефонный звонок, и по разговору я понимаю, что звонят из ВААПа. Володя по телефону спокойно опровергает домыслы Василевского… и на этом, слава Богу, кончаются все мои отношения с Медведевым и прочими.

Вскоре по предложению Бориса Дмитриевича Панкина, председателя правления ВААП, я активно включилась в работу по распространению советской фантастики за рубеж. Борис Дмитриевич был мудрым руководителем и быстро нащупал путь советской литературы за границу: это была именно научная фантастика. Причем, первыми, с кем меня свел Панкин, были американцы, издательство «Макмиллан». Сначала шли переговоры у нас, в ВААПе. А в 1976 году «Макмиллан» пригласил меня в США, в Чикаго на конференцию… библиотекарей. Мое начальство предложило мне выбрать себе в спутники кого-нибудь из фантастов. Я предложила Аркадия Стругацкого, не надеясь - и как оказалось, правильно - на положительное решение. Тогда я назвала Игоря Можейко (Кира Булычёва) и получила одобрение. Поездка должна была состояться в июне. Я с волнением ожидала ее: как я справлюсь, смогу ли пользоваться своим неговорящим, а только переводящим английским, сумеем ли мы с Игорем «показать товар лицом» - задача была уговорить издателей взяться за издание «Библиотеки советской фантастики».

Вылет намечался на воскресенье, а в пятницу начальство вдруг говорит мне, что я полечу одна, так как Можейко «невыездной». Я бросилась к Борису Дмитриевичу. Накануне у нас дома собиралась компания друзей, и один из гостей рассказал, как он, прилетев в аэропорт «Кеннеди» в Нью-Йорке, наблюдал там забавную картинку: посреди зала на куче вьюков сидела толстая баба и громко вопила: «Хочу в Чикаго! Отправьте в Чикаго!». Как выяснилось, ее никто не встретил, языка она, естественно, не знала, в чужом городе ориентироваться не умела и была в панике. Я Панкину пересказала этот анекдот, пообещала, что уподоблюсь этой бабе (у меня с собой было два чемодана с книгами-образцами и мой собственный чемодан), если меня отправят в командировку одну. Поэтому категорически отказалась ехать. А это пятница. Рабочий день на исходе. Один из замов Панкина, Михайлов, был назначен в ВААП ЦК КПСС. Вся надежда была на его связи. Забегали, зазвонили. День кончился. Я сижу, жду на работе. Большое начальство делает последние усилия… и - победа! В субботу на Смоленской площади мы с Игорем получаем паспорта и билеты. И поездка удалась, договоренность с «Макмилланом» была достигнута. Игорь с его обаянием и отличным владением языком сыграл в этом, наверное, решающую роль.