Мишкет Либерман - Из берлинского гетто в новый мир

• Название: Из берлинского гетто в новый мир
• Автор: Мишкет Либерман
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

Книга М. Либерман является хорошим вкладом немецкой писательницы в дело формирования общих ценностей человеческого общения и общежития для всех стран социалистического содружества, в дело социалистической интеграции, укрепления дружбы и сотрудничества между народами СССР и ГДР, в дело разоблачения всевозможных антикоммунистических и антисоветских измышлений и небылиц западной и пекинской пропаганды. Особую роль в этом вкладе играют те разделы мемуаров, где рассказывается о трудной, но благородной работе германских антифашистов и коммунистов с немецкими военнопленными в Советском Союзе. Несмотря на все трудности, первые разочарования и сомнения, немецкие коммунисты вместе со своими единомышленниками? советскими друзьями глубоко верили в силу и жизненность революционных традиций германского рабочего класса, в революционные потенции немецких трудящихся.

---

Тем не менее я ухожу домой недовольная. Работы так много. Одна я с ней не справлюсь. У меня должны быть помощники, по крайней мере в этом лагере. С этим вопросом иду к подполковнику. В маленьком коридоре без окошек сидит молодой лейтенант. Когда вхожу, он встает и по всем правилам приветствует меня. Он не знает, кто я. У меня нет знаков отличия. Мне не раз приходилось видеть здесь офицеров. И все же я пристально разглядываю лейтенанта. У него бледное мальчишеское лицо, лукавые карие глаза, детская улыбка. «Скоро, наверное, он освободится. Я жду уже долго»,? поясняет он мне.

Мне этот парень симпатичен. Я спрашиваю его: «В каком отделе вы работаете?»

«Пока еще ни в каком».

«Как вас понимать?»

«Послан в распоряжение подполковника. Только что из госпиталя».

«Ах, вот что! Идите к нам»,? вырывается у меня.

«Куда же это?»

«В политотдел».

«Что я должен там делать?»

«Например, перевоспитывать немецких военнопленных. Чтобы они снова стали людьми».

Секунду он молчит, потом говорит: «У меня на это не хватит сил. Легкое прострелено».

«Вы могли бы взять лагерь, который расположен в хорошем месте, где чистый воздух».

«Честно сказать, не очень я в это верю. Совсем недавно немцы в меня стреляли, а теперь я должен их уговаривать: „Ну будьте же хорошими!“ Нет!»

«Кто вы по профессии?»

«Изучал историю, недоучился. Немного знаю и немецкую историю».

«Ну вот! Прекрасное совпадение. Подумайте. Можно, я зайду к начальнику до вас?»

«Пожалуйста»,? говорит он с понимающей улыбкой.

С женщиной говорить не буду

«Хотел уже за вами послать. Вам сегодня придется поехать в Суздаль. Мы выявили подстрекателей,? огорошил меня начальник.? След действительно ведет к фашистским офицерам. Еще сегодня мы отправим эту четверку в Суздаль. Там офицерский лагерь, там ими займутся».

«Зачем вам нужна я?»

«Начальник Суздальского лагеря просил вас помочь ему на допросе самого старшего в этой группе. Он майор».

«Хорошо. А как я туда доберусь?»

«За вами заедут».

«Можно еще кое-что сказать?»

«Когда вернетесь».

«Тогда будет, пожалуй, поздно, товарищ подполковник».

«Пожалуйста, но коротко».

Я излагаю ему коротко мои мысли. Прошу направить ко мне молодого лейтенанта, который ждет в коридоре.

«Проверю. Если он подходит для этого, возможно, и направлю. Познакомьтесь с Суздалем. Красивый городок. В старорусском стиле. Особенно интересны монастыри».

Мы находимся в маленьком помещении на втором этаже. Начальник лагеря в Суздале и я. Из окошка я вижу крыши многих церквей. Хочу познакомиться с ними поближе. В этот момент открывается дверь и входит пленный, среднего роста, полный, лет шестидесяти. Офицерская форма еще в хорошем состоянии. Он исподлобья смотрит на полковника, потом на меня, автоматически приподнимает правую руку, тут же ее опускает. Полковник указывает ему на стул.

«Выясните его звание, прежнюю должность, где воевал, где попал в плен и верит ли он в Гитлера и его победу».

Я перевожу. Офицер смотрит в окошко и молчит.

«Почему вы не отвечаете»,? спрашиваю я.

«Я немецкий офицер. Я не стану говорить с женщиной о военных вещах».

«Вы уже давно не офицер. Немец? Я сомневаюсь в этом. Порядочный человек? По-видимому, вы не были им никогда. Кто вы такой, собственно говоря?»

Он бросает на меня взгляд, исполненный ненависти. Я знаю, о чем он думает. Он думает, что он спаситель Германии, а я предатель. Как действовали «такие спасители», когда на фронте дела шли плохо, об этом мне часто рассказывали пленные. Они думали только о спасении своей собственной шкуры, а иногда еще и о своем барахле. Как подполковник фон Засс. Когда его взяли в плен в Великих Луках, он просил позаботиться о своих чемоданах, а не о раненых. Его волновала собственная персона, а не солдаты.

Я перевожу нашу перепалку полковнику. Он разочарован. Он надеялся, что пленный скорее разговорится с немкой. На деле вышло наоборот.

«Ну ладно. Я прикажу отвезти вас домой. Переводчик здесь у нас есть».

Так мне и не удалось побродить по Суздалю. Едва успела бросить взгляд на улицу с монастырской стеной и на купола церквей. Я возвращаюсь во Владимир, в гостиницу. Мне не хочется показываться в лагере в плохом настроении.

Впрочем, суздальский начальник лагеря был, пожалуй, не так уж неправ, когда решил прибегнуть к помощи немки. Не мог же он знать, что натолкнется на такого закостенелого немецкого офицера. Совсем по-другому реагировали, например, пленные солдаты и офицеры, когда несколько позже в наш лагерь приехала товарищ Грета Кейльзон, сотрудница национального комитета «Свободная Германия». Она приехала на короткое время, чтобы вместе со мной отобрать антифашистов для особого задания. Хотя мы сидели в моей комнате и с каждым из кандидатов говорили с глазу на глаз, весть о ее посещении быстро распространилась по всему лагерю. Вечером, когда мы устроили перерыв, в мою дверь постучали. Снаружи стояли несколько пленных, молодые и старые. Они просили, чтобы госпожа Кейльзон выступила перед всеми. Может быть, она расскажет о положении в Германии.

Она выступила после ужина. Зал был набит битком. Грета Кейльзон говорила недолго, говорила по-матерински. Она рассказала и о том, каково положение на родине: большинство сыто войной по горло. Продовольствия по карточкам выдают все меньше. Убитых и раненых все больше. Пленные должны быть довольны по крайней мере тем, что остались в живых, должны радоваться, что близок конец войны, близко и возвращение домой, но к этому надо готовиться. Даром ничего не дается. Новую родину надо еще создать.

Я сидела рядом с Гретой Кейльзон на сцене и могла наблюдать лица слушателей. Конечно, у разных людей возникали разные мысли. Но все они находились под впечатлением встречи с этой женщиной, с этой коммунисткой. Это было видно.

Немцы изменятся?

Никогда!

Теперь я расскажу историю с учениками антифашистской школы. Хотя она произошла и позже. Было это зимой. Очень суровой зимой. Я сопровождала 20 военнопленных в Красногорск. Мы почти не спали. Нас глубоко взволновало прощание. Было сказано много хороших, разумных слов. Домой не пошла? переночевала в лагере. Вместе мы отправились ночью на вокзал. Шли в хорошем настроении, тихо напевая песни рабочего движения, народные песни. Пришел поезд. Стоянка лишь несколько минут. Мы должны были поторопиться с посадкой, разместиться все в одном вагоне.

Все были возбуждены, особенно я. Мы стояли на площадке, захотели войти в купе. Я открыла дверь. На нарах лежали раненые красноармейцы. Двое из них увидели за моей спиной пленных. «Фашистов вон! Вон! Немедленно! Иначе мы их выбросим сами!»? закричали эти двое. Другие, ковыляя, подошли поближе. Они тоже кричали, угрожали. Но большинство остались лежать и размахивали костылями. Я хотела объяснить им, что это за люди. Они не дали мне говорить.

«Не агитируйте нас, товарищ! Они нас на всю жизнь в калек превратили!»

«Но это ведь антифашисты».

«Антифашисты? Немцы? Чепуха!»

«Послушайте же меня минутку!? сказала я громко, насколько могла. Я почти кричала и глотала слезы:? Вы солдаты, солдаты Красной Армии. Я тоже солдат. Солдат нашей партии. Мне дали поручение привезти этих пленных в антифашистскую школу. Там, в тамбуре, они могут замерзнуть. Я понимаю ваши чувства. И мне очень больно. Но скажите мне, что же я должна делать? Дайте, пожалуйста, хороший совет».

«Пусть войдут»,? сказал один басом. Другие молчали.

Я открыла дверь.

«Заходите, ребята!» Они не хотели, они стыдились.

«Вы замерзнете! Заходите!»

Тихо, почти на цыпочках, опустив глаза, они вошли; Они стали в проходе, глядели в окна.

Прошло несколько минут. Кто из красноармейцев мог двигаться, подошли к антифашистам один за другим, сначала робко, потом решительней. И те и другие хотели поговорить друг с другом. Позвали переводчиков. Но и без переводчика начали объясняться. «Фашизм, война? плохо. Понимаешь? Не надо!» Чувство ненависти исчезло. Человек искал контакта с человеком. Да что много говорить об этом. Я была счастлива.

Встреча с профессором Янценом

В Москве у нас была пересадка. К счастью, на том же вокзале. Я сожалела только о том, что не могла показать пленным город. Не могла рисковать. Кто-то мог потеряться в толпе. Среди них были и такие, что могли сказать по-русски только: «Я Владимир». И его тут же вернули бы во Владимир.

В Красногорске антифашистов принял один из учителей школы. Он пошел с ними в столовую пообедать. Чтобы и я могла поесть, одна из сотрудниц школы дала мне свой обеденный талон следующего дня.

Закончив свои дела, я собиралась уже покинуть лагерь, но тут ко мне подбежали Вальтер и Франц.

«Как хорошо, что мы вас еще застали!» Свиданию мы все очень обрадовались. Они уже завершили свой курс и ожидали задания. Я вернулась в лагерь и направилась к одному из руководителей антифашистской школы, профессору Янцену. Я еще не знала его. И вот передо мной эта яркая личность. Коммунист, обладавший большой силой воздействия на окружающих. При этом простой, скромный, милый человек (так, собственно, и должно быть). Мы долго беседовали о нашей работе. Позже мне пришлось с ним не раз встречаться. Но и тот, кто видел его лишь раз, не забудет его никогда. Ораторский талант? сам по себе редкость. Но профессор Янцен обладал еще особым даром делиться с другими своими огромными знаниями марксистского учения. Он был очень человечен и говорил очень человечно, необыкновенно убедительно. Его речи, его лекции всегда были посвящены борьбе за лучшее, что заложено в человеке. Он обращался к разуму человека. Многие ученики его, которые позже были у меня в лагере, говорили мне, что он сделал их коммунистами.