Валерий Елманов - Сокол против кречета

• Название: Сокол против кречета
• Автор: Валерий Елманов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9717-0652-6

Нет мира на русской земле. Многое удалось сделать князю Константину, но против подлости и коварства бессилен и он. Ничем не брезгует Бату-хан в своих попытках уговорить сына-князя пойти против отца-царя.

Есть изменники и среди Мертвых волхвов. Кое-кто, обуреваемый гордыней и жаждой мести, готов всю Русь предать огню и мечу.

И скачут по ее дорогам несметные полчища врагов, подбираясь все ближе к златоглавой Рязани. А далеко в степи, близ реки Яик, уже кружит черное воронье над десятками тысяч защитников своей родины.

---

Святозар уклончиво пожал плечами и заметил:

– Кто может знать, кому захотят помогать боги?

– Я могу, – безапелляционно заявил Бату. – Тому, кто сам сделал все, чтобы победить. Боги любят уверенных.

– А ты можешь сказать, что уверен в своих силах?

– Конечно, – хищно улыбнулся Бату и весело добавил: – Ты даже не представляешь, как неожиданно я нападу на своих врагов.

Святозар вспомнил его слова через несколько месяцев, когда Бату неожиданно появился под стенами Оренбурга. Вид у него был совсем не тот. От обветренного злыми степными морозами красноватого лица веяло унынием и печалью. Два десятка нукеров, сопровождавших его, выглядели не лучше.

– Они напали на меня, когда мы были еще в пути, – мрачно произнес он. – Мои люди оказались глупее трусливых зайцев, а про тумены, которые прислал мне Чагатай, я и вовсе не хочу ничего говорить, иначе боюсь захлебнуться злобой пены подобно бешеной собаке. – Он помолчал, затем вполголоса произнес: – Ты можешь отказать мне в гостеприимстве, чтобы гнев моих братьев не обрушился на тебя и твои крепости.

– Русь заключала договор с тобой, а не с твоими братьями, – возразил Святозар. – Плох тот, кто отворачивается от друга, когда ему тяжко. Ты сам всегда называл меня другом, так зачем же ныне обижаешь недоверием?

Бату удовлетворенно кивнул и замолчал. Князь не решался спросить о том, сколько воинов осталось у хана, но тот, не таясь, в тот же вечер откровенно рассказал Святозару, что даже после того, как ему удалось собрать остатки туменов воедино, у него в наличии не будет и десяти тысяч человек.

– У братьев же почти три тумена, – вздохнул Бату. – Не надо быть богом, чтобы предсказать исход следующей битвы. У меня остается лишь надежда на то, что они не станут гнаться за мной до самого Яика. Тогда я дождусь туменов Угедея и моего истинного брата Менгу, старшего сына дяди Тули.

– Даже если пойдут, у Оренбурга крепкие стены. К тому же, – решил не скрывать положение вещей Святозар, – всего в трех днях пути полки воеводы Вячеслава Михайловича.

– Их много? – оживился Бату. – Он сам их ведет? – И, заметив неуверенность князя, с горькой усмешкой успокоил его: – Я сегодня подобен месячному волчонку, которого даже трусливый джейран может убить копытом. Убить, растоптать и даже не заметить.

– У воеводы не меньше двадцати тысяч. Да и сами башкиры, саксины, половцы и прочие – тоже хорошие воины. Своими наскоками они не дадут спокойно осаждать Оренбург. Словом, можешь считать, что ты здесь в полной безопасности.

Бату упрямо мотнул головой:

– Только если сюда не придут тумены моих братьев. Неужели ты думаешь, что я брошу тех, кто даже после моего поражения не оставил поверженного хана? Если так, то я ошибался в тебе.

– Я мог бы разрешить твоим людям перейти реку, но зимой в степи голодно, а крепость сможет вместить от силы тысячу человек, – задумчиво произнес князь. – Чем же я тебе подсоблю?

– Чем? – усмехнулся Бату. – Если ты и вправду хочешь помочь мне, как своему другу, я могу сказать – чем, но проку от этого не будет. Ты все равно не согласишься, так что я лучше промолчу. Я пока надеюсь на лучшее. Как знать, может, твоя помощь и не понадобится.

Однако все надежды хана улетучились уже на пятый день пребывания Бату в Оренбурге. Очередной гонец из степи сообщил, что Орду и Шейбани уже в трех дневных переходах от Яика и твердо намерены до конца разбить своего ретивого братца.

Тогда-то хан и взмолился, чтобы Святозар дал ему свои тумены, без которых ему не отбиться.

– Мой отец и государь всея Руси Константин Владимирович строго-настрого воспретил мне соваться за реку. Да и в нашем с тобой мирном уговоре сказано то же самое.

– Но ты же не раз гостил в моей юрте, – возразил Бату.

– Это совсем иное дело, – ответил Святозар. – Я был без оружия и без воинов и шел с миром. Ты требуешь невозможного.

Долгие уговоры так ни к чему и не привели. Князь стойко стоял на своем, не собираясь отступать от царских повелений. Наконец Бату сдался и весь остаток вечера угрюмо молчал, вливая в себя одну чашу вина за другой.

Святозар тоже помалкивал, продолжая ломать голову над тем, как помочь хану и в то же время не нарушить сурового отцовского запрета. Он крутил и так и эдак, но ничего не получалось.

Князь продолжал размышлять и на следующий день, но идею высказал Бату, уже собравшийся уезжать к своему побитому войску.

– Я знаю, как ты можешь помочь и в то же время не нарушить запрета своего отца. В этом я вижу выгоду и для тебя самого, – многозначительно подчеркнул он.

– Если это и впрямь так, то я готов, – горячо заверил его Святозар, испытывая невольное чувство облегчения.

Наконец-то все разрешится ко всеобщему удовольствию и он перестанет терзаться подспудным чувством вины перед человеком, который однажды подарил ему жизнь, освободив из плена, а другой раз спас от смерти, уведя погоню за собой.

– Твой отец – хороший воин, – издалека начал Бату. – Я знаю, что вначале у него был маленький улус, много сильных врагов, но он одолел их всех и сумел встать во главе всей Руси. Потому я и заключил с ним мир. С сильным, если он еще и честный, лучше дружить, а не враждовать. Ты – достойный сын своего отца. Жаль, что он этого не знает. А не знает потому, что ты ни разу не показал себя в деле. Одолеть врагов в малой стычке может любой хороший воин, но в большой битве – лишь человек, который не только силен телом, но и умен. Я предлагаю тебе большую битву. Вместе с тобой мы одолеем моих братьев, отчего мир между нами упрочится, а твой отец поймет, что ошибался, ибо не всегда жеребенок, родившийся у кобылы первым, оказывается самым резвым. Мне кажется, он непременно задумается, тому ли сыну он завещал свой огромный улус.

– Ты уже говорил об этом вчера, – перебил его Святозар. – Но я все равно не могу повелеть полкам перейти Яик.

– А его и не надо переходить, – вкрадчиво произнес Бату. – Я начну битву, но скоро стану отступать, и мои воины сами перейдут к вам, будто спасаясь от гибели. Орду и Шейбани непременно ринутся следом. Они не подписывали с Русью мир, так что удержать их не сможет ничто. Дай им время прочно встать на вашем берегу, а потом встречай своими полками. Возбужденные азартом грядущей победы, они обязательно ринутся на тебя. Будет бой. Ты говорил, что твоих воинов никто не мог одолеть, даже когда они пеши, а враг на конях, не так ли?

– Говорил, и могу повторить, – утвердительно кивнул князь.

– У Орду и Шейбани хорошие воины. Стойкий враг их только возбуждает. Они не отступятся, а будут вгрызаться в твоих людей с отчаянием лисы, защищающей своих детенышей. Тебе надо выдержать всего один час. Пусть они как следует увязнут. А я тем временем незаметно обойду их и ударю в спину. Моих людей мало для битвы, но для этого удара их хватит. И тогда мы возьмем их в клещи. Ты одержишь победу, а я порву договор с Русью, но только для того, чтобы подписать новый. Уже не на три года и не на пять, а вечный, ибо благодарность за то, что русичи помогли вернуть мой улус, навсегда сохранится в моем сердце. А теперь подумай над моими словами.

Святозар задумался. Он чувствовал, что не имеет права принять такое серьезное решение, но ведь и впрямь получалось, что выгода от этого плана будет огромная, причем не одна, а сразу несколько.

Во-первых, он на деле покажет Бату мощь и несокрушимую силу русского войска. Во-вторых, после того как хан победит, он и впрямь станет испытывать благодарность за эту неоценимую помощь.

В-третьих, к хану перейдут все воины его братьев, и не лучше ли побить как можно большее их количество, пока они выступают в роли врагов. Тогда, даже если Бату захочет напасть на Русь, то все равно ему будет не с кем это сделать. Нужно выждать время, пока подрастет новое поколение, а отец сам говорил, что осталось выдержать каких-то три, от силы пять лет.

В-четвертых, Святозару вспомнилась бурная радость государя после подписания мирного договора и огромная благодарность, которую он испытывал к сыну. Если сейчас все получится так, как говорит хан, то отчего же еще раз не порадовать отца. И тогда, может, он и впрямь задумается…

«Стоп! А вот об этом думать не стоит. Никогда! – сам себя оборвал Святозар. – Я люблю своего брата, всех своих сыновцев[41], включая первенца Николая, я очень доволен своим отцом и всем прочим, включая свое нынешнее положение. К тому же совсем скоро, уже следующим летом, я вернусь на Русь, где меня ждет Милена, и тогда у нас будет не одна долгая ночь любви, а много. Она любит меня, и я хочу приехать к ней победителем. Здорово, когда любимая тобой гордится!»

И он согласился.

Остаток вечера ушел на разработку деталей.

Несколько тревожило князя лишь то, что он не имел никакого права объявлять войну, о чем откровенно поведал Бату, но хан и тут нашел нужные слова:

– Разве ты повелишь войску перейти рубежи? Нет, ты их будешь только защищать. А что до войны… – Хан тяжело вздохнул и мрачно произнес: – Они сами объявили войну Руси. Я не хотел пускать стрелу боли в твое храброе сердце, но людей, которых твой отец прислал в Сыгнак, больше нет. Когда братья захватили мой город, они учинили большую резню, в которой погибли все твои послы. Скорбная весть об этом долетела до моих ушей всего неделю назад.