Джорджо Щербаненко - Предатели по призванию

• Название: Предатели по призванию
• Автор: Джорджо Щербаненко
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-7001-0146-7

Цикл романов итальянского украинца Джорджо Щербаненко, волею судеб ставшего родоначальником современного итальянского криминального романа. Главный герой сыщик Дука Ламберти, отчаянно, со страшным напряжением воли и нервов бьется за чистоту и справедливость в мире лжи, порока, корысти, каким стал его любимый туманный Милан, «деловое сердце» Италии.

---

Дука встал.

– Что ж, не хочешь давать мне работу – дело твое. Я пошел.

У Карруа, который до сих пор говорил неправдоподобно нормальным голосом, наконец-то прорезался его истинный тембр.

– Не-ет! – завопил он что было мочи. – Не то что давать работу, я даже видеть тебя не желаю! Ты неврастеник и в работу вкладываешь все жилы, всю ненависть, дай тебе волю, ты преступников не арестовывать будешь, а глотать заживо. А полиция – это защита общества, она обязана преступников передавать в руки правосудия. К тому же у тебя сестра, а у сестры ребенок, ты о них думать должен – так нет, вечно лезет на минное поле! Знаешь, как в Милане говорят: «Кто мины разряжает, тому и на воздух взлетать». – Он схватил со стола пачку купюр и с яростью потряс ими у Дуки перед глазами. – Думаешь, я не понял, зачем ты взял деньги у этого подонка? Чтобы войти в игру! А если тебя потом найдут в канаве с перерезанной глоткой, что я скажу твоей сестре? Да за тебя в случае твоей смерти государство даже десяти лир пенсии не положит, ведь кто ты есть? Агент – ничего большего я предложить тебе не могу, полицейский агент может подыхать, как ему вздумается, и все плевать на него хотели! Ну к чему тебе это? Поездил бы лучше по стране со своими лекарствами, деньжонок бы заработал, а?

Дука слушал его вполуха; вообще-то ему нравилось слушать, как разоряется Карруа, но эта весна, похоже, сделала его непримиримым ко всем.

– Наверно, ты прав, у меня не те нервы, чтоб служить в полиции. Вот ты – другое дело, само спокойствие, – сказал он и направился к двери.

– Постой, Дука, вернись, – произнес Карруа так тихо, что Дука даже растрогался.

Он снова подошел к столу.

– Сядь.

Он сел.

– Извини, я погорячился.

Он промолчал.

– Так о чем вы договорились с тем прохвостом, как бишь его?

Маскаранти уже с минуту стоял в кабинете с папкой в руках и слушал.

– Сильвано Сольвере, – вставил он. – Я уже просмотрел весь архив – на него ничего нет. Можно еще порыться в картотеке отпечатков, имя какое-то подозрительное... Зато я нашел досье сожительницы Сомпани – любопытное дельце: недостойное поведение в общественном месте... недостойное поведение... недостойное поведение... пьяный дебош... пьяный дебош... пьяный дебош... Доставлена в клинику – с белой горячкой, ясное дело, – участвовала в нападении на штаб-квартиру некой партии вместе с забастовщиками – помните, они там еще устроили поджог? – Маскаранти перевел дух. – Ну и, конечно, проституция и бродяжничество.

– И как же зовут эту благородную даму?

– Адель Террини.

– Ладно, вернемся к нашим баранам. Так на чем вы порешили с этим типом – Сильвано Сольвере, который вызывает у меня ассоциацию то ли с содой, то ли с солью. – Произнеся эти слова, Карруа подумал: в этом проклятом заведении недолго и полным идиотом стать.

– Он заедет за мной и отвезет к синьорине. – Вот так, чего проще, казалось бы.

– Отвезет, значит, к синьорине... А ты, стало быть, сделаешь ей операцию? Кстати, она сложная, эта операция, риск есть?

Объясняя ему технику хирургического вмешательства, Дука использовал в речи чисто медицинские термины: он, так же как и Карруа, терпеть не мог вульгарности. – Конечно, врач, исключенный из Ассоциации, не имеет права даже пластырь наложить, но с разрешения полиции...

– А если заражение крови и девушка умрет, что тогда? – спросил Карруа.

– Ты прекрасно знаешь, что мне нечего ответить. – Дука нервно передернул плечами. – Либо ты идешь на риск и вступаешь в контакт с этими людьми, чтобы выяснить все подробности, либо оставляешь дела Туридду и его подруги в архиве и притворяешься, что слыхом не слыхал о Сильвано Сольвере, а я возвращаюсь восвояси.

– Да я не о себе, я о тебе беспокоюсь, – смиренно заметил Карруа. – Ведь ежели девица умрет или получит серьезное осложнение, у тебя все равно будут неприятности, независимо от разрешения полиции.

– А сейчас у меня их нет!

Карруа задумчиво поглядел за окно, на залитый солнцем двор, и в голосе его прозвучала неподдельная грусть:

– Одним словом, ты решил?

– Да, сколько раз можно повторять! – Иногда самые умные люди становятся жуткими тупицами.

– Хорошо.

Карруа ненавидел Дуку и восхищался им, так же как некогда его отцом, – удивительная несгибаемость! В кармане ни гроша, карьера загублена, на шее сестра с незаконным ребенком, другой бы о своих проблемах подумал, попытался бы как-то выплыть на поверхность, а он хватается за самую гиблую работу – идет в полицейские и ладно бы еще в Англии или в Америке... нет, в Италии, где на полицейского все шишки: камни от забастовщиков, пули или ножевые раны от бандитов, проклятья от сограждан, нагоняи от начальства и нищенское жалованье от государства.

– Хорошо, только все будет, как я скажу. Маскаранти поедет с тобой.

Его это вполне устраивало.

– И в машине будет рация.

Вот это уже хуже.

– Рация слишком бросается в глаза, – возразил он. – Ведь теперь, когда я принял эти деньги, они, скорее всего, станут за мной следить – я не случайно сюда пешком пришел. Если они обнаружат рацию в машине, то это верный провал.

– Маскаранти позаботится, чтоб не обнаружили. Но это еще не все. Я приставляю к вам опергруппу. – Внезапно Карруа снова перешел на крик: – И не говори, пожалуйста, что ты не любишь толкотни! Если ты хоть чуть-чуть смыслишь в нашем деле, то должен понимать, что тебе грозит!

Он не стал говорить, что не любит толкотни: в конце концов, Карруа прав на все сто процентов.

– И еще Маскаранти выдаст тебе оружие, – с решимостью, обреченной на поражение, заключил Карруа.

– Вот это – нет, ты знаешь, что я никогда не ношу оружия.

– А они носят.

Но здесь Дуку было не сдвинуть.

– Нет, никакого оружия, я и без того слишком опасен. – Он хотел еще добавить, что способен открыть стрельбу безо всяких оснований, но удержался: Карруа и так знает.

– Ладно, черт с тобой, – сдался Карруа. – Придется Маскаранти тебя подстраховать. Да, вот еще что: очевидно, эти люди будут тебе звонить, так что придется поставить твой телефон на прослушивание.

– Да пожалуйста, сколько угодно!

– Предупреждаю: я доложу начальству, что веду расследование этого дела. – Карруа поднялся из-за стола. – И запомни, если с тобой что случится, я погорю. Меня сошлют в Сардинию на хлеб и маслины.

– Если не ошибаюсь, ты и здесь ими питаешься.

– Остряк нашелся! – рявкнул Карруа. – Да пойми же ты, я вовсе не хочу погореть, поэтому ты должен остаться цел и невредим. Мне наплевать, раскопаешь ты что-нибудь или нет, в конце концов если кто и вырвет эту сорную траву с корнем, так это не мы. Главное – чтоб ты остался жив и дело не попало в газеты.

Он вдруг почувствовал, что на душе у него стало спокойнее.

– Идемте, Маскаранти.

– Слушаюсь, доктор, – отозвался тот.

– Он не любит, когда его называют доктором, – заметил Карруа (у него на душе спокойнее не стало). – На, возьми эти деньги, распоряжайся ими, как будто они твои. Если вдруг они вздумают тебя обыскать, пусть убедятся, что деньги при тебе.

Пожалуй, он прав.

Внизу, во дворе квестуры, сидел голубь – один-одинешенек, – неподвижно сидел и грелся на солнышке, будто уснул или был высечен из камня. Оснащенная рацией машина Маскаранти чуть не наехала на него, а он и не шелохнулся.

4

Звонок был крайне вежливый. Маскаранти плотно затворил дверь кухни, отстегнул пистолет и переложил его в карман пиджака. Дука пошел открывать. Конечно, глупо настораживаться при каждом звонке, но теперь, когда его сестра с девочкой уехала в Брианцу, звонить особенно некому (и впрямь за четыре дня это был первый звонок), да еще так вежливо, в общем, они с Маскаранти сразу поняли: это те, кого они ждут. Первое, на что упал взгляд Дуки, – был чемоданчик (именно чемоданчик, а не большая сумка), и уж потом он увидел длинные стройные ноги, такие же юные, как лицо и фигура в ярко-красном рединготе.

– Доктор Ламберти?

Голос был не такой юный, как лицо, и далеко не такой вежливый, как звонок; в интонации явственно слышался миланский диалект, да-да, тяжелый, гортанный выговор миланской провинции, какой можно услышать где-нибудь в Корсико или Колоньо-Монцезе, где вульгарное, хотя и добродушное деревенское наречие смешивается с дальними и чуждыми диалектами.

Дука кивнул и впустил ее, потому что сразу догадался, что это она.

– Я от Сильвано, – сказала гостья, войдя в прихожую.

На ней почти не было косметики, только помада и по-клоунски подрисованные брови, что выглядело особенно нелепо и неприятно на фоне чистого, белого лица. Он жестом пригласил ее в кабинет; чемоданчик, должно быть, весил порядочно; Дука определил это по металлической окантовке и по тому, как она сгибалась от его тяжести.

– Садитесь пока в кресло.

Ох уж эти хитрецы: прислали девчонку вместо того, чтобы приехать за ним, как было условлено. Никогда правды не скажут!