Александр Беляев - Чудесное око

• Название: Чудесное око
• Автор: Александр Беляев
• Издательство: Горьковское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1958

---

— Ваш вывод? — спросил председатель.

— Мой вывод: искать таблицы Хургеса, если это технически возможно и если затраты на поиски под силу нашему государству.

— Извините, академик, — обратился с вопросом пожилой экономист, — а расщепление атома, так сказать в заводском масштабе, не повлечёт за собой…

— Мировую катастрофу? — спросил Тоффель. — Не думаю. Как я уже сказал, атомы расщепляют теперь чуть ли не ежедневно. И ничего, мир целёхонек. Подобные опасения мне приходилось слышать не раз. Полагаю, что они неосновательны.

— Ваше мнение, профессор Рейнберг?

Низенький, опрятный старичок — бородка клинышком, длинные седые усы — легко приподнялся, круто повернулся к Тоффелю, потом к председателю и горохом рассыпал слова:

— Прежде всего я должен отметить одно печальное недоразумение. Здесь говорилось о добывании внутренней энергии при расщеплении атомного ядра. Когда о подобных вещах пишут романисты-фантасты, это ещё допустимо, но когда с идеей добычи неисчерпаемой внутриатомной энергии выступает учёный, я, как энергетик, протестую. Это чрезвычайно глубокая, печальная и даже пагубная ошибка. При расщеплении атомного ядра никакой внутренней энергии мы не будем иметь, пока существует и не опровергнут второй закон термодинамики.

Да и не к этому стремился Хургес, насколько я понимаю. Его интересовало самоё расщепление атомных ядер, а не энергия. Он подходил к вопросу как физик, химик, а не как энергетик. И в этом свете «пушка» Хургеса — величайшее изобретение, если только это не миф. Но это уж пусть определят химики.

Рейнберг быстро сел и глотнул чаю.

— А искать следует? — спросил его председатель.

— Если намереваетесь добывать из атома энергию, то нет нужды лезть под воду. Химер и на земле достаточно, — ответил Рейнберг с места и одним духом допил остывший чай.

— Ваше слово, профессор Багорский.

Богатырски сложённый мужчина с сивыми усами и и молодыми глазами встал не торопясь, опёрся руками о стол и начал:

— Я, как и все мы, располагаю очень скудными материалами для того, чтобы судить об открытии Хургеса по существу. Но и того, что есть, с чем мне удалось ознакомиться, достаточно, чтобы сделать вывод, что вопрос заслуживает серьёзнейшего внимания. Я согласен с Петром Ивановичем Рейнбергом: энергетика здесь ни при чём. — Рейнберг победоносно взглянул на Тоффеля. — Однако от этого вопрос не становится менее важным, — продолжал Багорский. — Товарищ Азорес пересказал мне всё, что слышал от Кара, и у меня осталось такое впечатление: если этот человек и может ошибаться, как и все, то он не склонен заведомо вводить в обман других. А то, что он рассказал об опытах погибшего изобретателя, — это нечто необычайное. Если «пушка» Хургеса способна вышибать при ничтожных расходах энергии заданное количество электронов из атомного ядра, то это действительно эпохиальное изобретение. Вот здесь Пётр Иванович вспомнил фантастов и романистов. Если бы я принадлежал к ним, я мог бы изобразить вам чудесные перспективы. Но я не фантаст и не романист. Значение проблемы разложения атомного ядра вы знаете и сами. И я могу сказать вам только одно: если нам удастся достать со дна океана ключи к изобретению Хургеса и если оно оправдает только десятую часть наших надежд, то и в этом случае расходы на поиски запрятанного сокровища окупятся сотни и тысячи раз.

Председатель обратился к председателю ЭПРОНа инженеру Кириллову.

— Ваше мнение?..

Кириллов, здоровый, загорелый мужчина средних лет, в морской тужурке, поднялся и не спеша начал:

— Нам всё ещё точно неизвестно место, где затонул «Левиафан», и абсолютно неизвестна глубина. Всё дело зависит в конце концов от глубины. ЭПРОН до сих пор работал на глубинах примерно двадцать-тридцать сажен.

— Товарищ Кириллов, — приостановил его председатель, — большинство собравшихся здесь — люди сухопутные, привыкли считать на метры.

— Морская сажень равняется шести футам, или одному и восьмидесяти шести сотым метра, — пояснил Кириллов. — Ну что ж, буду переводить на метры. Так вот, мы работаем на глубинах пятидесяти-шестидесяти метров и выше, конечно.

— Не глубже?

— Глубина в сто метров для водолаза в обычном водолазном костюме считается уже рекордной. В американских жёстких костюмах можно опускаться на двести, даже на триста метров. Это пока что граница для водолазов. Опускаться на глубину семьсот пятьдесят — тысячу метров можно только в особой стальной гондоле, способной выдержать огромное давление. К сожалению, в подобной гондоле можно лишь наблюдать подводную жизнь, фотографировать — и только. Нам же необходимо действовать под водой — поднять затонувший корабль или, в случае необходимости, отыскать на нём «сокровище» Хургеса. Выходит, дело сводится к тому, насколько глубоко лежит «Левиафан». Вы знаете, что в океанах есть глубины в десять тысяч метров. А современная граница опускания — немногим более тысячи метров.

— Стратосферу, оказывается, легче завоевать, чем гидросферу, — заключил, усмехаясь, председатель.

— Да, подняться над землёй на двадцать пять — тридцать километров легче, нежели спуститься в океан на два-три километра. Ужасающее давление воды хранит тайны морских сверхглубин. Я даже сомневаюсь, смогут ли и в будущем люди спускаться в глубочайшие места океана…

— Даже в гондоле?

— Даже в гондоле, и лишь для того, чтобы наблюдать. Гондола с людьми должна быть привязана к тросу или цепи, чтобы её можно было вытащить из воды. Но никакой трос длиной в десять километров не выдержит собственного веса. Это уж… я не знаю… трос пришлось бы делать в виде конуса с огромным диаметром в основании. Я уже не говорю о том, что с корабля невозможно поднять такую тяжесть, да и краны такие невозможно соорудить.

— А если спустить стальной шар без людей, но с аппаратами, которые передавали бы на землю изображения глубоководного мира? — заинтересовался экономист.

Кириллов усмехнулся.

— Вы предлагаете мне вопросы, выходящие за границы водолазной практики. Это, если хотите, уже область почти фантастики. Но полагаю, что и с таким шаром ничего не получится.

— Стальной шар со стенками колоссальной толщины, — не успокаивался экономист.

— А стекло? — спросил Кириллов. — Всё-таки ваш шар должен иметь окна, сквозь которые можно было бы прожектором осветить морское дно для работы телевизора. Мне кажется, что даже кварцевое стекло не выдержит давления. Кроме того, не забывайте, что такой шар не будет иметь никаких проводов. Видимо, в нём самом надо иметь электростанцию или аккумуляторы достаточной силы и радиостанцию. Однако и это ещё не всё. Как передать изображение без проводов? Радиолучи будут поглощаться десятикилометровой толщей воды. Нет, то, что расположено на глубине десяти километров, для нас полностью недоступно.

— К счастью, «Левиафан» затонул не в Тихом, а в Атлантическом океане, более «мелководном». Правда, и в Атлантическом есть «провалы» глубиной в несколько километров, но имеется немало и доступных для нас глубин. Есть и подводные горные хребты, вершины которых лежат сравнительно близко к поверхности океана, а кое-где эти горные вершины поднимаются над поверхностью океана, создавая всем известные острова, например группу Азорских, Канарских островов.

В связи с этим общий план экспедиции я представляю так. В сигналах бедствия, рассылавшихся «Левиафаном» накануне гибели, означены долгота и широта. Это место, насколько мне известно, представляет собой достаточно приподнятое подводное плато с чрезвычайно изрезанным рельефом. Имеются и глубокие пропасти и высокие горы. На общих картах всё это обозначено, естественно, лишь приблизительно. Мы ещё не располагаем столь достоверными картами, на которых рельеф каждого квадратного километра Атлантики был бы изображён точно. Мы отплываем к месту гибели «Левиафана» и старательно измеряем лотлинем глубины. Если они достигают нескольких километров, то, как это ни печально, нам придётся отступить. Подобные глубины превышают современные технические возможности ЭПРОНа. Иное дело, если научно-исследовательские учреждения помогут нам и дадут техническое оснащение для завоевания подобных глубин. В любом случае эта рекогносцировочная экспедиция будет стоить недорого.

— А если глубина будет подходящей? — спросил председатель.

— Тогда мы приступим ко второй стадии работы — поискам затонувшего парохода. Здесь на сцену выступают водолазы. Если же «Левиафан» будет найден, в дальнейшем мы работаем по вашим заданиям: ищем «сокровище» на пароходе, под водой, или поднимем его на поверхность, что, однако, обойдётся уже не дёшево.

Азорес попросил слова.

— Я думаю, что нам не придётся поднимать пароход, — сказал он. — Хургес был столь предусмотрителен, что повесил, если только он успел это сделать, свои пластинки на якорную цепь на носу парохода. Таким образом, нам следует только отыскать пароход на дне моря и найти пластинки на якорной цепи.