Ярослав Голованов - Королев: факты и мифы

• Название: Королев: факты и мифы
• Автор: Ярослав Голованов
• Издательство: «Наука»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-02-000822-2

Книга известного журналиста Ярослава Голованова посвящена родоначальнику отечественной практической космонавтики Сергею Павловичу Королеву. Это наиболее полная биография некогда засекреченного легендарного Главного конструктора. Автор работал над книгой 26 лет. В нее вошли многочисленные свидетельства близких, соратников, родных СП. Королева, неопубликованные документы и уникальные фотографии (из личного архива автора).

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Королев не следил за модой, к одежде был довольно равнодушен. Ни разу не видел его в галстуке. Да и мало кто видел: он одевал галстук лишь при крайней необходимости, в случае высочайшего официоза. Однажды Нина Ивановна купила ему несколько мягоньких сереньких рубашек, которые носят без галстуков. Он их полюбил и очень долго носил, пока не протерлись воротнички. Больше такие рубашки не продавались. Нина Ивановна перелицевала на одной воротничок...

Я увидел первый раз Королева летом 1961 года и хорошо помню, как он был одет. Легкая рубашка на «молнии» с короткими рукавами была заправлена в светлые бумажные брюки. Если не ошибаюсь, это были брюки китайской фирмы «Дружба очень хорошие для лета, которые тогда все носили. Дешевле брюк, насколько я помню, не продавалось. Обут он был в коричневые летние туфли с дырочками – в этих туфлях и фотографировался с космонавтами на Явейной даче.

Сергей Павлович очень не любил менять свои туалеты: если начинал носить костюм, то заставить его переодеться было трудно.

– Возьми другой костюм, я этот поглажу, – говорила Нина Ивановна.

– Да нет, я в этом пойду...

Он считал «счастливым» тяжелое пальто из дорогого драпа: с ним были связаны удачные старты. Королев вообще, как и многие другие ракетчики и авиаторы, был не лишен суеверий, без улыбок относился к приметам – например, считал, что разбить зеркало – к несчастью. Обрадовался, найдя однажды подкову, и с удовольствием приколотил ее к дереву у останкинского дома. У него был своеобразный талисман: две копеечные монетки, которые он всегда носил с собой. 5 января 1966 года, уезжая из дома последний раз, долго искал в пиджаке эти копеечки, выворачивал карманы, не нашел и очень расстроился.

Так же как не замечал он вещей или одежды, был Королев абсолютно неприхотчив и в еде. «Обедал Сергей Павлович очень быстро, на скорую руку, – вспоминала Антонина Алексеевна Злотникова – секретарь в приемной Главного конструктора с 1947 по 1966 год. – Вечером, часов в девять, пил чай с лимоном.

И бутерброд: черный хлеб с толстым куском вареной колбасы, которую он, смеясь, называл «собачьей радостью».

Из писем с Кап.Яра и Тюратама видно, что просил он прислать что-нибудь вкусненькое только тогда, когда дело было уж совсем труба – просто нечего есть. В эти дни он просил в столовой приготовить хорошо известный по военным годам суп «кондёр» – похлебку из желтого пшена, приправленную мясом. Домашний его стол был самым простым. Нина Ивановна затруднилась назвать его любимые блюда. Он просил иногда сварить ему пшенную кашу на воде, но со шкварками. Очень ценил кулинарные таланты своей тещи Серафимы Ивановны218, всегда нахваливал ее голубцы под сметаной. А в общем, как говорится, ел что дают.

Уже рассказывалось о своеобразном отношении Сергея Павловича к алкоголю. Он не был ни его воинствующим противником, ни убежденным поклонником. Просто мало об этом думал. Мне кажется, что алкоголь занимал в его жизни то место, которое он и должен занимать в жизни каждого мужчины. Избегал, а часто и пресекал полигонные холостяцкие пирушки, никогда не пил «от усталости», «чтобы разрядиться». Не «пропускал рюмку» перед обедом.

Никогда не пил с «нужными» людьми, которых надо в чем-то убедить, что-то с их помощью пробить и т.п. Короче, никогда не подмешивал в водку дела. Королев считал, что ни те, кто стоит над ним, ни те, кто под ним, видеть его пьяным не должны. Тем более, что пьянел он быстро и «размякал», становился словоохотливым, добрым, подчас сентиментальным. А для него все это считалось проявлением слабости. Поэтому даже в великие минуты торжества на кремлевских приемах, когда должно было расслабиться, Келдыш мог позволить себе лишнюю стопку водки, а Королев – нет.

Вместе с тем Королев не был бы Королевым, если бы и в этом вопросе был однозначен. Антонина Алексеевна Злотникова вспоминала, что в последние годы после какого-нибудь успешного старта Королев иногда просил ее организовать маленький банкет. К столу приходил последним, наливал себе рюмку коньяка, всех поздравлял, выпивал коньяк, рюмку бил об пол и быстро уходил.

Как и во многом другом, Королев и в застольях тоже был практически непредсказуем. Евгений Александрович Фролов рассказывал, что однажды на космодроме он вместе с одним из ведущих королевских испытателей Аркадием Осташовым прогуливался вдоль бетонки «площадки № 2» когда им повстречался «СП». Главный был в удивительно благодушном настроении. Кратко поинтересовавшись делами, он, к их величайшему удивлению, пригласил их к 20.00 в гости и предложил свою машину, чтобы они до этого смогли съездить искупаться. «А я пока немного поработаю – добавил Королев.

Машину они взяли, но поехали не на Сырдарью и не на пруды у кислородного завода, а в магазин. Купили какую-то нехитрую закуску, большой пакет черешни и четыре бутылки коньяка. В тот вечер они втроем выпили все эти бутылки и неизвестно откуда взявшуюся бутылку «Рижского бальзама» (Королев протестовал, что они пьют его, словно воду, а не капают для аромата, как положено). Сергей Павлович заводил пластинки Чайковского, Моцарта, читал наизусть Пушкина и Лермонтова и прочел одно свое стихотворение, которое он сам написал, когда поспорил с Бушуевым, кто из них лучше пишет стихи. После этого, расчувствовавшись, Сергей Павлович достал еще одну «заветную» бутылку дорогого коньяка, которую они тоже выпили. По словам Фролова, Королев совершенно не был пьян. Разошлись они около четырех часов утра, и на прощанье Главный предупредил, что в восемь они должны быть на работе, так как «могут понадобиться»...

Вот вам и «правила»! Исключения, конечно, были...

Я наблюдал Королева за столом один раз на банкете в останкинском ресторане «Звездный» в честь 50-летия Б.В. Раушенбаха Сергей Павлович был оживлен, даже весел, пил очень мало. Я подарил Борису Викторовичу тайком сделанную в типографии «Правды» газетную полосу, в которой его отправляли в космос. Это была довольно острая и смешная пародия на обычные помпезные сообщения о космических стартах тех лет. Сергей Павлович смеялся до слез, подозвал меня и спросил доверительно:

– Мне примерно через год исполнится шестьдесят... Можете сделать мне такую страницу?

– Обещаю, что целый газетный номер сделаем...

– Тогда давайте с вами выпьем, – и он налил мне и себе по маленькой рюмочке коньяка «Камю».

Обещания я не выполнил: Сергей Павлович не дожил до своего шестидесятилетия...

О Королеве писали многие. Известны книги Ольги Апенченко, Александра Романова, Петра Асташенкова, Александра Старостина, Сергея Плачинды, Георгия Ветрова, отличное эссе Марка Галлая, о котором уже говорилось. Вышел целый том» творческий портрет С.П. Королева по воспоминаниям современников219. И будут о нем писать еще много, ибо личности такого масштаба всегда интересовали и будут интересовать людей. Очень трудно рисовать постоянно меняющийся портрет этого человека: гневливого и доброго, сурового и нежного, резкого и деликатного, бесхитростного и расчетливого, сухого реалиста и пылкого романтика. И еще труднее увидеть, как сдвигался этот характер то к одному, то к другому из этих полюсов, как трансформировался он во времени. И задача будущих биографов этого уникального человека будет заключаться, как мне кажется, не столько в отыскании новых фактов его жизни, сколько в умении передать неподвижными буквами вечное движение его души. 

Дом С.П. Королева в Москве

Уголок кабинета в доме С.П. Королева в Москве

Рабочий стол в домашнем кабинете С.П. Королева

С.П. Королев с женой в Калуге. Сентябрь 1957 г.

В театре

69

Будем заботиться больше о своих обязанностях, чем о своей безопасности.

Лев Толстой

Непременное правило для всякого нового космического старта, которое все время и везде подчеркивал Королев– каждый последующий полет должен быть сложнее предыдущего. После приземления Титова была пересмотрена вся программа тренировок вестибулярного аппарата. Но то, что к концу полета Герман чувствовал себя хорошо, вселяло надежду, что и многосуточный полет может пройти успешно.

Задумывался полет двух кораблей на четверо суток. Космонавтом-3 был объявлен Андриян Николаев. Этот очень спокойный и дисциплинированный 32-летний чуваш обладал завидным здоровьем и большой выносливостью. «Мы говорили, что Николаев готов для полета к Марсу – такой он был здоровый – вспоминал Владимир Иванович Яздовский. Андриян подтвердил эту оценку и в 1962-м, и в 1970 году, когда он совершил вместе с Виталием Севастьяновым рекордный по продолжительности 18-суточный космический полет в тесном пространстве космического корабля „Союз-9“. Николаева нельзя было назвать шустрым. Напротив, его отличала даже некоторая медлительность, которая, людям мало его знающим, казалось, шла от нерасторопности, а на самом деле была лишь внешним отражением внимательной основательности во всем, что он делал. Совершенно невозможно себе представить, чтобы Андриян, скажем, бросился что-то исправлять „очертя голову“. Это было не в его характере. Подумать, оглядеться, спокойно оценить все обстоятельства и действовать – вот это Николаев. Он выглядел старше своих лет, и, когда я говорил с ним, мне иногда казалось, что он прошел войну – всю, от начала до конца: влез в окоп в 41-м и вылез уже во дворе рейхсканцелярии...