Наталья Галкина - Вилла Рено

• Название: Вилла Рено
• Автор: Наталья Галкина
• Жанр: Современная проза

---

— Скажите, Ральф, — прошептала Татьяна, — что это рассказывают про вашу знакомую фон Платтен, якобы она с опасностью для жизни прятала в Петрограде фрейлину Вырубову?

— Никогда не слыхал. Знаю, что сама она бежала в Финляндию по льду залива, ее преследовали, она ехала на розвальнях едва одетая, а муж ждал ее тут, на даче. Она женщина решительная, от природы героическая, поступок вполне в ее духе.

Верочка и Ирис обсуждали ожидающееся под горою в домике садовника событие: должна была ощениться всеобщая любимица — лайка Тагажма, Тага; решено было по правилам назвать помет на одну букву, выбрали — «м», придумывали имена щенков: Мажор, Минор, Медори, Микс, Мяки, Мирра.

— Майна, — сказал Освальд.

— А Медори, — спросил Ральф, — это он или она?

— Хочу мадонь! — сказал Тойво громко.

— Что он хочет? — спросила Маруся. — Дай ему это, Ирис, он сейчас заревет.

— Он хочет домой.

— Хочу, идем!

— Будешь реветь, — сурово сказала Ирис, — вот пойдем через Захаровский лес, тебя лиса съест. Или Хийси утащит,

— А я ап кнут и ба лису! — еще громче заявил Тойво с глазами, полными слез, поджимая губы.

Видимо, он должен был вымолвить, что сделает с Хийси, и собирался с духом, но не успел.

Внезапно возникший, точно гром, топот копыт приблизился раскатом; гнедой конь, не слушая криков всадника, попытался перемахнуть через запертые ворота. То ли конь не рассчитал высоту, то ли перепад между воротами и Морской заставил его сбросить скорость, он завис над пламенеющими пиками решетки, осел на них, пропорол себе брюхо, седок скатился через голову лошади, вскочил, женщины закричали, мужчины бросились к воротам.

Конь, истекая кровью, хрипя, с пеной на оскаленных зубах, лежал на боку, косился налитым кровью страдающим глазом на людей.

— Таня, Маруся, — скомандовал Владимир Федорович, —- велосипеды у дома, езжайте за ветеринаром, там четыре велосипеда, составьте девицам компанию, молодые люди. Верочка, иди с Ирис и Тойво в дом.

Стайка велосипедистов, встревоженно гомоня, скрылась за поворотом.

— Молодой человек, — сказал Мими всаднику, — нате, выпейте водки. —- Я не пью, — отвечал тот.

— Выпейте, на вас лица нет.

— Если бы вы знали, какой это был конь. Я сам его вырастил. Ему суждено было на всех соревнованиях и конкурах побеждать. Я его погубил, я виноват, я не углядел.

Он взял из рук Мими рюмку, неумело опрокинул ее, закашлялся. «Ровесник Костин», — подумал Мими.

— Погодите убиваться-то, у нас ветеринар отменный.

— Нет, все кончено, я вижу.

Молодой человек опустился на колени, приподнял голову лошади.

— Лось, прости меня, Лось. Конь бился в судорогах.

— Я его учил препятствия брать. Через одни ворота он прыгал. Мы вылетели из-за поворота. Я замешкался, не сообразил, он меня не понял, я его не понял, что я натворил!

Появились Маруся и Ральф с ветеринаром.

— Где Таня и Освальд?

— Мамочка, Освальд отдал доктору велосипед, а Таня боялась сразу возвращаться, сказала: пусть доктор коня подлечит, не могу смотреть; да и Освальда надо обратно проводить. Они возвращаются тропинкой мимо нижнего Пруда через Захаровский лес.

— Ну, молодой человек, я ветеринар, Агеев Илья Ильич. Сейчас посмотрим вашего скакуна. Как зовут? Сколько лет?

— Его зовут Лось. Ему три года. Я сам его вырастил. Ему суждено было все призы брать. Моя фамилия Собакин. Это я его погубил, моя вина. Доктор, пусть хоть одром каким, да выживет, сделайте что-нибудь!

— Интересно, — сказала вполголоса Ванда мужу, — Эмиль рассказывал, что во время строительства дома на этом самом месте настоящий лось пытался через ворота перепрыгнуть, людей испугался, да не перепрыгнул, тоже брюхо распорол, погиб.

— Закон парности случаев, — сказал стоящий рядом Белых.

Освальд вел велосипед, шел за Татьяной по извилистой узкой дороге, стекающей с горы промоине, бывшей некогда дном мелеющего литоринового моря. По бокам дороги взмывали вверх песчаные склоны с папоротником, черничником, брусничником, некоторые из сосен подымались на цыпочки на всех своих извилистых свилеватых корнях над почвою. Под корнями темнели любимые детьми пещерки, где сражались оловянные солдатики и прятались клады из цветных стеклышек, где строили вигвамы деревянные индейцы, сработанные кукольных дел мастером из Виепури, из Выборга. Дорога спустилась к подножию горы, лес вокруг стал темным и дремучим, мальчик и девушка миновали скрипучее дерево, наклоненное бурей над дорогою и зацепившееся кроною за старую ель. Еще несколько деревьев, уложенные не увиденным никем смерчем, лежали в чаще, несколько поверженных великанов с зеленой хвоей. За обочинами плескалась накопленная лесом тишина.

Величественный дремучий лес глушил звуки. Невозможно было поверить, что неподалеку есть жилье, дорога вдоль залива, дамы с омбрельками, коляски, телеги, солдаты. Высота деревьев и толщина стволов была необъятной, казалось, человеческая нога не ступала по мхам сиих чащоб. Таня и Освальд не решались сойти с тропы, чтобы не наступить на змею, не потревожить эльфа с крошечной тачкой, не поднять из логова сказочного волка. Вдоль тропы возвышались гигантские муравейники, аккуратные конусообразные горы в человеческий рост.

— Что за чудо этот Захаровский лес! — воскликнул Освальд. — Мы будем приходить сюда с Ральфом играть в индейцев. Здесь самое место для игр в дикие леса Амазонки. Знаете, какое у меня индейское имя? Смеющийся Ястреб.

— А у Ральфа?

— Нет, пусть он сам вам скажет, если захочет, может быть, это его тайна, я не могу ее выдать. Как вы думаете, здесь есть дикие животные? И много ли тут змей?

— Самый змеюшник наверху, в лесу за песчаной горкой недалеко от железнодорожной насыпи. Там весной змеиные свадьбы, полно змеиных ям, ходить опасно. Ди-ки-е зве-ри! — крикнула девушка, приложив ладони ко рту поставленным голосом, почти напевом. — А-у! А-у!

С шумом и шорохом взлетела с веток почти над их головами громадная птица и неловко полетела между стволами вбок и вверх.

— Ой, кто это? Коршун?

Птица уселась на ветку ели, повернула к ним круглый циферблат ослепленного полукошачьего птичьего лика.

— Нет, это сова — видите? — вот она! У нее личико как циферблат без стрелок. Сова, сова, comment са va? Который час?

— Я никогда не видел сову днем. К добру ли это?

— По-нашему сейчас день, а по-совиному — ночь и час Быка, днем она спит и слепнет, а ночью прозревает и бодрствует, ее солнце — луна.

— Мими говорит: по верованиям древних, луна — солнце мертвых. Таня, смотрите, что это на пеньке? Тут уже кто-то играет?

На огромном пне разложены были сморчки, кусочки сыра, лиловые цветы, ракушки.

— Думаю, Верочка с Ирис ублажают лесного царя Тапио, они постоянно играют в лесную страну Тапиолу. Тапио — добрый финский лесной царь, есть и царица лесная, не помню, как зовут; есть еще злой гений Хийси, так и норовит прохожего да проезжего с пути сбить, в болото заманить, большой шутник.

Впереди уже видны были солнечные часы, блестела вода четвертого пруда, похожего на маленькое озеро, слышалось журчание ручья.

— Я мечтаю попасть когда-нибудь в Бразилию, и в диких лесах Амазонки увидеть всех: и ревуна, и тукана, и паука-птицееда. Хотя, может быть, он паук-птицеяд.

— А моя мечта — театр, — Татьяна вздохнула, улыбаясь. — Я хочу играть в театре, чтобы действие шло вот здесь, в Захаровском лесу, или на берегу залива, или у второго пруда, а веревка с занавесом натянута была между двух стволов.

-— Ваша мечта исполнится. Она может осуществиться прямо сейчас. Вот с моей придется повременить.

— Прямо сейчас?

— Конечно! Вы должны набрать волонтеров, то есть артистов, найти настоящего актера в Келломяках или Куоккале, придумать название театра, выбрать пьесу, разучить ее, отрепетировать, натянуть между стволами веревку, повесить занавес и позвать зрителей.

Татьяна всплеснула руками, разволновалась, раскраснелась, зачерпнула воды ручейной, умыла разгоряченное лицо.

— Разве у театра обязательно должно быть название?

— Конечно. У Шекспира театр назывался «Глобус», еще есть «Ла Скала», «Атенеум». Ваш можно назвать — «Лесной театр».

— Лесная страна по-фински «Тапиола».

— Театр «Тапиола», — сказал Освальд.

— Как лошадь? Жива ли лошадь? —- закричала Таня, отворяя ворота.

Ей отвечали: жива, ветеринар Илья Ильич надеется, животное отвезли на конюшню к ветеринару, хозяин пойдет туда ночевать, а пока он здесь, будет с нами ужинать, его фамилия Собакин.

Освальд рассказывал Ральфу про дремучий лес и про взлетевшую сову, Таня Марусе — про театр «Тапиола». Взрослые с удовольствием слушали их болтовню.

— Напишем объявление, желающие играть в театре найдутся, — говорила Таня, — нам бы теперь актера настоящего найти, чтобы он был режиссером в нашей «Тапиоле».