Валерий Легасов - Об аварии на Чернобыльской АЭС

• Название: Об аварии на Чернобыльской АЭС
• Автор: Валерий Легасов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Текст из пяти магнитофонных кассет, надиктованных академиком Легасовым В.А.

---

А РБМК-то, всего: Ленинградская станция сначала была, да Чернобыльская, да больше и нет.

Вот и весь опыт и: «всё что знаешь – знаем», а потом оказалось, что знаем мы про них очень мало – вот Вам, так называемый, «путь развития».

Во-первых – он национальный, а значит не подкреплен никаким мировым опытом.

Во-вторых, СЭВ-овские страны к этому не подключишь, потому, что им такой аппарат не ставили.

Философия противоречит сама тому что есть.

Да и в конструкции реактора были заложены, я говорю, по крайней мере, три принципиальнейшие ошибки.

Вот мне они кажутся дикими.

И всегда казались дикими, что бы Вы не смотрели на меня, как на человека, который…

Дело в том, что Институт наш разделился по поводу этого реактора. И вот тут-то я буду про Анатолия Петровича говорить.

В чём дикость конструкторских его ошибок, кроме философии колпака?

Дикость ошибок заключается в том, что философия безопасности… (а я почему так говорю? Потому, что философия безопасности не зависит от того с чем Вы имеете дело: с атомным реактором; с биологическим объектом, в котором вирусы размножаются; или химическим заводом или с чем-то третьим или четвёртым – философия.

Конкретные технические решения – они зависят, а философия не зависит, так как философия имеет три элемента:

– надежный аппарат – максимально;

– надежный персонал – максимально;

– и все это, при максимальной надежности спрятать под землю, в скалу, под колпак бетонный – это есть философия, относящаяся к любому объекту, которая делает систему надежной.

Но и с конструкцией некой – надежной)…требует, что если у Вас есть какие-то системы аварийных защит, которые останавливают: автомобиль ли там; поезд ли там; что-то ещё, то у Вас должно быть, по крайней мере две системы защиты, причем они должны действовать на независимых физических принципах и одна, из двух систем, от оператора не должна зависеть.

Это Закон теории безопасности.

Потому, что, скажем, ну вдруг оператору стало плохо, и он кнопку не нажал…, чего-то ещё… – тогда от превышения самих параметров, от ненормальностей, вторая защита должна сама сработать.

Так в реакторе РБМК была ОДНА ЗАЩИТА, в отличие от реактора ВВЭР, что является грубейшим нарушением принципов. (первая ошибка) Причем конструктор до сегодняшнего дня…

Вот, если бы конструкторы реактора РБМК услышали меня и мои коллеги из моего собственного Института, они бы стали меня сейчас рвать на куски, потому, что они считают, что, оказывается он не понимает философию безопасности.

Поскольку система аварийной защиты содержит 211 стержней опускающихся, то они говорят, что у них не две системы, а 211 систем было. Потому, что у них удалят они 211 стержней, каждый из которых, опускаясь в реактор может нейтроны поглощать и они говорят, что там аж 211.

Но это чушь собачья, потому, что все эти стержни опускаются: от оператора; от автомата; от нажатия кнопки и т д.

И, если оператора убили, он заболел, умер, то эти 211 стержней останутся на месте.

Вот этого они никак до сих пор не могут понять…, а может это просто самозащитная реакция такая, поэтому на меня они окрысиваются со страшной силой, в этом смысле.

Более того, когда уже случилась Чернобыльская авария, когда нужно было делать дополнения, я сразу же предложил такую независимую систему газовой защиты – введения внутрь аппарата такой газовой ампулы (не буду Вам все подробно рассказывать).

Они её очень неохотно приняли, поставили её в последний момент к исполнению за 90-е годы, куда-то в свои планы, а сами стали исправлять свою вторую ошибку.

А вторая ошибка в конструкции, кроме того, что не две защиты, а одна, – заключалась в том…

(конец стороны «В», части 8, кассеты N 4)

Текст соответствует аудиозаписи:

Следователи следственной группы

Генеральной прокуратуры Российской Федерации

старший советник юстиции xxxxxxxxxxxx

юрист 1-го класса xxxxxxxxxxxxxxx

академик Легасов В.А. (текст из кассеты N5)

Более того, когда уже случилась Чернобыльская авария, когда нужно было делать дополнения, я сразу же предложил такую независимую систему газовой защиты – введения внутрь аппарата такой газовой ампулы (не буду Вам все подробно рассказывать), они её очень неохотно приняли, поставили её в последний момент к исполнению за 90-е годы, куда-то в свои планы, а сами стали исправлять свою вторую ошибку.

А вторая ошибка в конструкции, кроме того, что не две защиты, а одна, заключалась в том что, даже гуманитарию должно быть ясно, что если у Вас мощность нарастает с определенной скоростью, что случается (у вас, скажем, неприятность нарастает с определенной скоростью), то ясно, что защитная система должна быстрее вводиться в систему чем эта неприятность.

А у них была, в пять-шесть раз медленнее.

(неразборчивый вопрос)

Да, а реактивность за секунду в 13 раз возрастает, а стержень за 5-6 секунд опускается туда.

Так они все усилия направили к тому, что бы эти скорости согласовать, сделать сухой канал. Вот как они вцепились в эти свои несчастные стержни (механические, с помощью которых…) так они до сих пор от них оторваться не могут. И поэтому моё предложение по газовым защитам отодвинули куда-то на дальний путь.

А сейчас оказалось, что и сделать нельзя такую скорость у стержня, в конце-то концов. Вот я, потеряв год, сейчас возвращаюсь к этому моему предложению, поэтому и сегодня эти реакторы РБМК не являются надежными.

(неясный вопрос).

РБМК? 14 штук.

Я всё время хочу Вам сказать и я не знаю, удаётся ли мне это сделать, что дело именно в философии безопасности. Если бы философия безопасности была бы правильной, то технические решения под эту вот философию, конечно бы наши специалисты находили, потому, что они грамотные специалисты, толковые люди, умеют считать и делать прочие вещи. Но все дело в том, что их в такие условия поставили. Была бы философия – обязательный колпак, у нас в результате такой реактор РБМК не мог бы появиться и не было бы предмета для разговора.

И не появились бы 14 аппаратов ВВЭР без этих самых, как говорится, «голых», ничем не закрытых.

А, ведь если ВВЭР рванет, а ведь он то же может рвануть, то это уже будет «язык» не 80-90 километров, это уже «язык» уже будет 250 километров.

(вопрос неразборчив)

Нет, у нас 14 аппаратов ВВЭР – без колпаков.

(вопрос неясен)

Нет, 14 РБМК-овских – без колпаков и 14 ВВЭР-овских – без колпаков.

И только тогда, когда у нас появились колпаки, это станции, которые строятся последние 5-6 лет, и которые сейчас проектируются, и которые будут строится, вот все строятся уже с колпаками.

Откуда это возникло? Как только мы Финам стали продавать станцию. Фины, по международным требованиям сказали: «Давай колпак, без колпака не возьмём». И вот появилась первая наша станция с колпаком и по своим реакторным характеристикам она очень хороша, да плюс колпак, который стоит – вот это лучшая станция в мире – «Ловиса».

И вот после этого мы стали уже у себя философию проводить в жизнь.

Поэтому, те станции, которые строятся последние 5-6 лет:

– вот Запорожская станция на Украине;

– кстати, та станция которая была под Минском у Вас построена (с колпаком обязательно была бы построена).

(неразборчивый вопрос, уточнение)

Ну уже решение принято, так сказать, эмоциональное. Но вот я должен Вам сказать, что как раз Минская бы станция никакой опасности бы не представляла.

(невнятный вопрос)

Ну, понятно. Решение принято и что об этом сейчас говорить. Но на самом деле на ней могла бы случиться авария: реактор мог разорваться, всё что угодно могло быть. Но всё осталось бы под колпаком. Вот в чем отличие Минской станции, Финской станции…

Как у американцев. У них же случилась более страшная авария чем эта. Но там всё осталось под колпаком.

Так вот первое нарушение философии.

В чём вина Анатолия Петровича АЛЕКСАНДРОВА? Вина Анатолия Петровича АЛЕКСАНДРОВА в том, что он нехотя, – но дал санкцию.

Повозражал, повозражал (вместе со специалистами), но потом пошел на встречу настойчивым требованиям Госплана и Минэнергетики, что можно строить станции без колпаков.

Он сначала очень сражался, он воевал (я могу это документально показать), но потом сдался.

Но сдался как?

При обязательном условии самого тщательного выполнения всех регламентных операций и так далее. И все последние 20 лет он выступал везде где можно (на Политбюро и так далее): – он требовал военной приёмки; – он требовал повышения качества оборудования и т д., и т д.

То есть он бился за то, что бы вероятность неприятности на станции, зная что колпака нет, была минимальной. Он за это бился.

Но, то что, всё таки, он (как бы Вам сказать?), ну, трупом не лёг, как говориться, поперёк всей этой философии, – вот, единственно, – вина его в этом.