Владимир Гнеушев - Тайна Марухского ледника

• Название: Тайна Марухского ледника
• Автор: Владимир Гнеушев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1971

Книга рассказывает о героической обороне Марухского перевала во время Великой Отечественной войны, доблести наших бойцов и командиров, не пустивших фашистов через Кавказский хребет. После выхода первого издания летом 1966 года на Марухский перевал поднялись сыны и дочери погибших здесь героев, оставшиеся в живых участники сражении на перевалах Кавказа. В память погибших был установлен обелиск и у подножия его замурована книга “Тайна Марухского ледника” и письмо комсомольцев Карачаево-Черкесии в будущее – молодежи 2017 года.

---

Иван Васильевич не сразу переходит к рассказу о последней операции взвода разведки, в которой погиб почти весь взвод и в которой сам был тяжело ранен. Мы понимаем: такое вспоминать нелегко. Снова сидим молча. Наконец Подкопаев словно очнулся от забытья и начал рассказ...

– В декабре сорок второго года взводу разведки 810-го полка и взводу автоматчиков дали задание: пройти па Марухский ледник и тщательно разведать “хозяйство” “Людвиг”.

Разведчики в белых маскхалатах и автоматчики в обычном обмундировании, но без маскхалатов, начали свой путь к воротам перевала. Двигаться пришлось по крутому, засыпанному глубоким снегом склону. Первую ночь провели в снегу, не разжигая костров, под ледяным горным ветром. Наскоро вырыли ямы, ложились в них по нескольку человек, тесно прижавшись друг к другу. Метель сразу же заметала их. Под снежным покрывалом они могли сохранять тепло своих тел.

На следующий день прошли ледник. Разведчики двигались быстрее и оставили автоматчиков далеко позади. Хотели уже сворачивать к перевалу, но напоролись на засаду. Не зря вчера кружила над нами “рама” – немецкий воздушный разведчик. Немцы, видно, поняли замысел наших и предприняли контрмеры.

Бойцы бросились назад, но и там были встречены плотным автоматным огнем. Отрезаны! Где-то далеко ведут бой автоматчики, но им не пробиться к разведчикам, потому что все новые и новые группы немецких егерей спускаются по леднику к месту боя.

Разведчики, двадцать два человека, отстреливаясь, пробились к скалам и заняли оборону под одним из каменных навесов, достаточно укрытом от пуль, но не от снега и ветра. В первый день боя было убито тринадцать человек и их похоронили тут же, под навесом, прямо в снегу. Метель сразу же замела могилы.

Немцы простреливали выход из-под навеса со всех сторон. Нашему снайперу, грузину, удалось сбить немецкого пулеметчика, засевшего сверху. Немец упал перед нами на снег, и все увидели на его шапке маленький горный цветок из жести – эдельвейс...

Погиб старшина взвода Иван Казак. Убит старший лейтенант в тот момент, когда он хотел гранатами забросать немцев. На пятые сутки обороны осталось под навесом четыре человека, двое из них – Подкопаев и Прохор, фамилию которого Иван Васильевич не мог вспомнить. Сквозь теряющееся сознание помнит кольцо немцев у входа под навес с автоматами в руках. Помнит, как выхватил один из них винтовку с оптическим прицелом из рук снайпера – грузина, хряснул ею о скалу. Остальные бросились снимать с них теплые вещи и тут же напяливали на себя. Какой-то немецкий офицер, рыжий, в пенсне, вынул правой рукой парабеллум, висевший у него с левой стороны, взвел его и начал показывать, как он всех сейчас перестреляет и как матери их будут плакать о них – совсем еще безусых ребятах, все показал жестами.

Все же их не убили, а приказали нашим военнопленным, работавшим на канатке, вывезти на санях на хребет, а потом спустили вниз по канатной дороге и отправили на машине в Красный Карачай. Прохору там сразу ампутировали руку и унесли куда-то, а к Подкопаеву подошел переводчик, старый эмигрант, русский, поговорил и сказал, что вот у него самого сын такой и что лучше будет, если его отправят в госпиталь для пленных в Карачаевск (Микоян-Шахар), там есть надежда остаться в живых, но не сказал почему. И на прощанье сунул ему сумку с продуктами...

В машину его положили рядом с двумя немцами, тоже раненными на перевале. Один, молодой, раненный в плечо, все порывался дотянуться до горла Подкопаева, чтобы задушить его, а второй, пожилой, со страдающим выражением лица, потому что был ранен в живот, молча отпихивал молодого ногой и что-то говорил ему, видно было, что ругался.

Так они приехали в Карачаевск. Немцев унесли сразу, а Подкопаева снова повезли – в другой госпиталь, для пленных. Подъехали и шофер – низенький коренастый немец – подхватил его себе на спину, что-то проговорил, Подкопаев понял только одно слово: “Камрад”, принес в госпитальный коридор, положил на диван и умчался. Пришла медсестра, начала расспрашивать, откуда он. По коридору быстро проходил плотный мужчина в белом халате, возле Подкопаева задержался, спросил:

– Откуда?

– С перевала, – ответила сестра.

– Хорошо, – сказал мужчина. – Свежие новости будут... Несите скорее на стол.

Когда мужчина ушел, сестра сказала:

– Это наш хирург. Петр Михайлович Баскаев... В тот же день Подкопаеву ампутировали одну ступню, а на второй отрезали пальцы – они оказались отмороженными. Баскаев часто приходил в палату, расспрашивал раненых бойцов о боях, в каких они участвовали, и сообщал им, в свою очередь, что в немецкий госпиталь привозят много раненых и, значит, наши действуют активно.

Позже Иван Васильевич узнал, что Баскаев был главным хирургом нашего госпиталя здесь, в Карачаевске. Когда немцы очутились совсем близко, раненые, кто мог ходить, ушли, а кто ходить не мог, остались тут же. Сам Баскаев ушел в партизанский отряд “Мститель”, но отряду вскоре пришлось затаиться, и Баскаев поселился в селении Коста Хетагуров. Было еще жаркое время года, и до него доходили слухи, что оставшиеся в госпитале наши бойцы, числом до сотни человек, находятся в тяжелом положении: без перевязок, медикаментов и медицинской помощи. Немцы, очевидно, заигрывая с местным населением, почему-то не трогали их. Тогда Баскаев вернулся в госпиталь и начал лечить раненых наших бойцов. Вылечившиеся уходили, а в госпиталь время от времени поступали новые раненые, таким примерно путем, как и Подкопаев...

Через несколько дней после того, как Подкопаев попал в госпиталь, раненые заметили, что немцы, по всей вероятности, начали отступать. Они эвакуировали свой госпиталь, шныряли по городу озлобленные и растерянные, и кто-то сообщил нашим раненым, что всех их немцы собираются вывезти в одно из ущелий и там прикончить. Снова, кто мог ходить, ушли, укрывшись у местных жителей, а кто не мог, в том числе и Подкопаев, остались.

Вечером в палату зашел Баскаев, посмотрел, сказал сестре:

– Немедленно перенесите их в дежурку.

– Смотрите, будете стонать там – вы пропали и я с вами.

Где-то после полуночи встревоженные и обессиленные раненые услышали, как к опустевшему госпиталю подошла машина. Немцы! Послышались шаги, дверь в дежурку открылась... и вошел Баскаев в сопровождении своих помощников по госпиталю. Они взяли сначала матрацы, вынесли и положили в кузов. Потом туда же перенесли раненых. Сверху завалили матрацами. И увезли в станицу Кардоникскую. Там их у себя попрятали жители...

Когда теперь Иван Васильевич припоминает все, что произошло с ним в те дни, он никак не может отделаться от мысли, что не понимал он всей сложности жизни и борьбы, происходившей вокруг него. На фронте все было понятным и ясным: перед нами враг, которого надо гнать и уничтожать. Потом – ранение, немец-офицер, показывавший жестами, что он может и хочет сделать с ними Кузов грузовика, два раненых немца рядом, один из которых хотел его убить, а второй защищал, как мог. Если он жив сейчас, наверняка живет в Германской Демократической Республике. По всей вероятности, он антифашист. А где сейчас доктор Иванов из Кардоникской больницы, по хотевший помочь нашим раненым, когда их привез сюда Баскаев?

– Трус он. Хотели мы его на бинтах повесить, когда паши пришли, – рассказывает Иван Васильевич, – да с ним и без нас расправились. Вот ведь правду в кино вчера сказали, что страшнее зайца зверя нет...

– А где сейчас Баскаев?

– Петр Михайлович работает главным врачом второй городской больницы в Кисловодске, – говорит Иван Васильевич. – Мы иногда встречаемся с ним. Его все уважают...

В той же станице Кардоникской, в дни, когда туда перевезли раненых с Подкопаевым, был наш старший лейтенант по фамилии Половинкин. Сейчас Иван Васильевич, вспоминая его, думает, что старший лейтенант непременно имел где-то рацию, потому что почти ежедневно приходил к раненым, да и просто в станице разговаривал с людьми и пересказывал сводки Совинформбюро.

– Немцы драпают, товарищи! – говорил он каждый раз. – Скоро наши будут здесь.

Сам он не дождался наших. За два дня до их прихода приехали два полицая, забрали Половинкина и Раю Мироненко, медсестру, увезли в Иванихину балку, издевались там над ними, а потом расстреляли. Только ранней весной 1943 года нашел их там охотник Иван Самохин.

– Замучили их там, родненьких, – сказала от дверей жена Ивана Васильевича. Она так и стояла все время разговора, прислонившись к притолоке. Только кончик платка теперь держала в руке и вытирала им глаза...

Мы вышли на крыльцо. Солнце поднялось уже высоко над станицей, ветви деревьев отмякли, и гулко капала в кадушку вода от растаявшего на крыше инея. Горы были прямо перед глазами, все такие же чистые и прекрасные, с ослепительно синим небом над заснеженными пиками. Снег там теперь не растает до будущей весны.