Берен Белгарион - Тени сумерек

• Название: Тени сумерек
• Автор: Берен Белгарион
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01648-1

Один в поле не воин? Как бы не так! Берен, сын Барахира, четыре года сражается в одиночку против солдат извечного Врага всех людей и эльфов. Однако самое тяжелое испытание у него впереди: отец эльфийской принцессы, возлюбленной Берена, желает получить Сильмарилл, один из трех драгоценных и чудесных камней, которые Враг некогда отнял у эльфов и теперь носит в своей короне.

Лишь король-изгнанник Финрод Фелагунд да горстка верных друзей готовы идти с Береном до конца и бросить вызов многочисленным войскам Врага и могучим эльфийским владыкам, здравому смыслу, судьбе и самой смерти.

---

Итак, дорогу через лес пришлось прокладывать заново, но там, где лес кончился, начался сущий ад: русло речки, рассекавшей перевал, пробившее себе между отвесных скал ступени высотой по колено лошади. Чуть ли не полдня поднимались по нему против воды, ведя коней в поводу, и, когда выбрались наконец на взгорье — каждый просто упал где стоял и какое-то время валялся на стланике, отдыхая. Все промокли до костей.

Дальше стало полегче, дорога, кружа и петляя по ущельям и распадкам, поднималась полого и можно стало ехать верхом. Но немногие воспользовались этой возможностью — на ходу они быстрее согревались. Гили тоже грелся движением, и поэтому, когда объявили стоянку, готов был опять свалиться где стоит и заснуть. Но нет — все пошли собирать сухие ветви кустарника, чтобы развести огонь и согреться, потому что никто еще не подсох окончательно и все замерзли.

Сухой и ломкий мертвый стланик обещал сгореть быстро и жарко — а значит, чтобы обогреть отряд, понадобятся целые стога. Руско собирал его огромными охапками — они страшно затрудняли спуск и почти ничего не весили — и стаскивал их в общую кучу. Куча быстро вымахала в здоровую копну.

Здесь еще можно было шуметь и жечь костры без опаски — заметить их могли разве что орлы Фаррована, что расселись на высоких утесах — даже отсюда было видно, какие это громадные твари. А вот завтра, сказали эльфы, придется держаться тихо и без огня: перевалив через водораздел, они окажутся там, где бывают орочьи отряды.

Гили делал уже, как он решил, последнюю ходку — как вдруг раздался звук, заставивший его похолодеть: короткий и пронзительный женский крик.

Он бросил стланик и бегом, рискуя свернуть себе шею, помчался вниз, к речке, откуда крик доносился.

— А вот и ты, — услышал он мрачный голос Берена, протолкавшись сквозь толпу стрелков. — Вовремя. И как ты это объяснишь: — он встряхнул за шиворот… Даэйрет.

— Ты что здесь делаешь, — в ужасе выдохнул Руско. — Я же оставил тебя там!

— Стало быть, тебя вешать я обожду; да здесь и негде. Ну, красавица, отвечай мне, почему ты надумала удостоить нас своим обществом и как это тебе удалось.

— Ты дурак, — прошипела Даэйрет. — Ты велел десятникам проверить своих людей, но никого не проверил сам. Каждый думал, что я из чужой десятки.

Берен окинул ее беглым взглядом. Да, принять ее за мальчишку было куда как просто. Среди Бретильских драконов половина еще не брила бороды, а свою уже не девчоночью грудь она, видимо, стянула повязкой. После того как все оставили горскую одежду и набросили плащи и шапки морготовцев, она в черном мужском платье и сером плаще, затерялась среди прочих.

— Дурак я, что не зарубил тебя сразу. Ничего, зарублю, как только услышу ответ на второй вопрос: зачем ты с нами увязалась?

— Я… — Даэйрет беспомощно заоглядывалась кругом и взгляд ее остановился на Руско. — Ты сегодня утром велел всем женатым, у кого еще нет детей, покинуть отряд и возвращаться домой…

Берен кивнул. Он и вправду не хотел брать с собой никого, чья гибель была бы для семьи невосполнимой потерей: ни единственного оставшегося в роду сына, ни молодого отца, ни только что женившегося юношу. Когда утром на его призыв отозвалось более пятисот человек, десятники, родичи и друзья называли имена тех, кто не может поехать — и так из пяти сотен остались полторы. Но эта сопливка всяко не имела к делу никакого касательства.

— И что? — подтолкнул он умолкшую было Даэйрет.

— Один такой не покинул отряд.

— Да ну?

Даэйрет показала пальцем на Руско.

— Он — мой муж, — сказала она. — Вчера вечером и ночью он лежал со мной как с женой. Я его не оставлю.

Берен какое-то время переводил взгляд с одного на другого, приоткрыв рот, и был в это время страшен — с прищуренными воспаленными глазами и черной, разбитой скулой.

— Ты что, — прошептал он наконец, — думаешь, что я тебе поверю? Тогда ты еще глупее, чем мне казалось.

— Думай что хочешь! — взвизгнула Даэйрет. — Убей меня, если хочешь, но я туда не вернусь!

— Слышать этого не могу, — Берен толкнул ее в грудь так, что она села на гальку. — Руско! То, что она сказала — правда? Ты и в самом деле жарил свою колбасу в ее печке?

Горцы переглянулись и удивленно зашумели. Большинство из них считало, что Гили свою пленницу «того» еще в тот день, когда девиц захватили, и для Берена это не тайна, раз они спят в одной палатке.

Хотя Гили не прятал глаз, лицо его сделалось от смущения темнее волос, и это выдало его прежде, чем он сказал:

— Да.

Берен немного покусал нижнюю губу, потом спросил:

— Ну и как ты считаешь, ты в ответе за нее?

— Да, — снова сказал Руско.

— Что же нам с ней теперь делать?

— Привязать к коню и пустить обратно, — буркнул кто-то.

— Тебя не спрашивают, — бросил ему Берен. — Руско, говори.

— Если ее отослать — она ведь не найдет дороги назад… — сказал Гили.

— Верно, — согласился Берен.

— И проводник у нас всего один, — продолжал юноша.

— Что ни слово, то золото, — ухмыльнулся Берен.

— Ее нужно или взять с собой, или убить на месте, потому что это милосердней, чем оставлять ее здесь умирать с голоду. Но если ты надумаешь убить ее, тебе придется вместе с ней убить и меня, потому что я буду ее защищать, — с этими словами Руско взял Даэйрет за руку и завел ее себе за спину.

Берен снова покусал губы.

— Как ты полагаешь, Руско, если я нарек тебя своим братом, смогу я поднять на тебя меч или нет?

Гили ответил не сразу.

— Полагаю, что сможешь, ярн, потому что для тебя сейчас главней всего — государь Фелагунд, а страшней всего — предательство.

— Что ж, хорошо, что ты это понимаешь, — Берен почти шептал, а это значило, что он убийственно серьезен. — Итак, ты в ответе за нее. Если она нас предаст, словом ли, делом — взыщу я с тебя. Теперь слушай, ты, — обратился он к Даэйрет. — Руско мне дороже, чем десяток коз вроде тебя. Если его медведю понравился твой улей, это его дело — хотя ты не та невестка, которой я себе хотел бы. Но если ты просто заморочила ему голову, чтобы предупредить о нас Саурона — клянусь мечом, ты переживешь Руско ненамного. Ты мне ответишь за его кровь, да так, что лучше бы тебе не родиться на свет, потому что я и в самом деле люблю его как своих потерянных братьев. Ты слышала меня?

— Да, — процедила Даэйрет сквозь зубы.

— Вот и славно. А теперь садись у того же костра, что и он, и держи себя тихо.

…На ночь Гили связал Даэйрет руки и лег с ней так, чтобы связанные, они находились у него за спиной, словно бы обнимали его.

— Зачем? — спросила она. — Все равно здесь некуда бежать.

— Откуда я знаю, — зло сказал он.

— А если мне понадобится отойти?

— Разбудишь меня и сделаешь все свои дела со мной об руку. Думать было надо, за кем увязываешься.

— Почему ты такой злой?

— Потому что ты обманула меня. Ты знала, что я не дам тебя убить, раз ты моя жена.

— Мог бы и не признаваться, — пожала она плечами.

— Он мой лорд. Он мой брат. Как я мог ему солгать?

— Но ты же не сказал ему накануне, что лежал со мной.

— Я думал, что ты меня хоть немножечко… что я тебе нравлюсь. Что ты сделаешь как обещала — останешься в лагере, поедешь к Эйтелингам. А ты… как я теперь поверю, что ты не хочешь предупредить Саурона?

— А если ты не веришь — почему не убьешь меня?

Гили посмотрел ей в глаза и спросил:

— Ты этого хочешь?

И что-то в его лице заставило ее прикусить язык, больше не дразнить его и не подзуживать.

— Нет, — холодея, сказала она.

— И покончим на этом.

На следующий день Гили связал вместе их коней чомбуром, а свою пленницу привязал к седлу. У нее не было ножа, чтобы разрезать веревки, и все время за ней кто-нибудь следил. А прочем, бежать пока и вправду было некуда: вейдх петляла по горам так затейливо, что Даэйрет и назад-то вернуться не смогла бы. А в небе, в синем проеме скал, кружили громадные орлы, на которых Берен показал ей рукояткой плети и не без удовольствия сказал, что эти пташки только и ждут, как бы кто-нибудь отбился от гурта — лошадь ли, человек… Только отстанешь — они тут как тут…

— Орлы Манвэ не убивают людей, — бросил проезжавший мимо эльф.

— Ну, Диргель, что за охота была испортить мне музыку! — Берен разозлился вроде бы в шутку. — Я ее совсем было напугал… К тому же, я не говорил, что пташки ее убьют. Просто остерегаю. Боюсь… поседеет наша красавица в тот же способ, что и ее… Учитель.

Видимо, в этой шутке был какой-то особенный смысл, потому что Берен расхохотался. Смеялся он сейчас тоже жутковато: короткие беззвучные выдохи через кривую усмешку. А вот Даэйрет как-то съежилась и заплакала.

На привале Руско оставил ее с Брандиром и Нимросом, чтобы поговорить с Береном один на один. Тот сидел на седле, снятом с Астэ, и пытался есть. Кусок вяленого мяса он щепал ножом, как дерево, отрывая по маленькому кусочку, и держал эти кусочки во рту, пока он не становились достаточно мягкими, чтобы их проглотить.