Берен Белгарион - Тени сумерек

• Название: Тени сумерек
• Автор: Берен Белгарион
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01648-1

Один в поле не воин? Как бы не так! Берен, сын Барахира, четыре года сражается в одиночку против солдат извечного Врага всех людей и эльфов. Однако самое тяжелое испытание у него впереди: отец эльфийской принцессы, возлюбленной Берена, желает получить Сильмарилл, один из трех драгоценных и чудесных камней, которые Враг некогда отнял у эльфов и теперь носит в своей короне.

Лишь король-изгнанник Финрод Фелагунд да горстка верных друзей готовы идти с Береном до конца и бросить вызов многочисленным войскам Врага и могучим эльфийским владыкам, здравому смыслу, судьбе и самой смерти.

---

Будет ли он все еще любить ее?

От этой мысли болезненно сжалась в комок душа — нельзя так думать! Моргот возьми, если он хоть в чем-то не будет уверен, эта скала рассыплется под ним в прах, и он свалится вниз, как подбитый камнем дурной петух с овина.

Но словно дух нехороший нашептывал в ухо: что было однажды — может и повториться. Ты уже страдал и сходил с ума, и готов был перевернуть весь мир, лишь бы сокрушить порядок, который мешал вам с Андис быть вместе. И что же? Мир и порядок сокрушился и без тебя, Андис разлюбила… Не ради тебя, а ради Борвега она оделась мужчиной и осталась с отрядом лучников; Тинувиэль вытеснила из сознания ее образ. За годы разлуки и тоски — не появится ли третья женщина, жизнь которой ты разрушишь? Разрушишь неизбежно — ибо не в твоих правилах отступаться от своих слов, хоть бы ты не скрепил их клятвой. Тебе нельзя приближаться к тем, кто носит платья. Вы взаимно приносите друг другу несчастья…

«Друг мой, король мой — зачем ты посеял эти сомнения? Я должен пройти сквозь них и найти правду, что пребудет и тогда, когда ветер источит в пыль эти столпы. Я должен найти ту крепость, в которой успокоится мое сердце».

Луна вползла на небо — желтая, уже ущербная. В ее свете холмы обретали нездешний вид, от которого мурашки ползли по коже. Самого жуткого из пауков Берен видел здесь ночью, при луне — но тогда она была вовсе узкой, как улыбка скверного человека. Днем пауки нападали только на тех, кто проходил слишком близко от их логова — ночью они выползали и уходили довольно далеко.

Следовало вернуться в лагерь. Спустившись с холма — осторожно, задом — он вынул меч из ножен и поплелся к стоянке. Не для того, чтоб кому-то угрожать — а чтоб почувствовать угрозу. Дагмор при близости орков или еще какой-нибудь нечисти начинал светиться бледно-синим светом. Но все время, пока он шел до лагеря, лезвие было темно.

Часовых он не заметил (и хороши бы они были, сумей он это сделать!), нашел Руско и постель, которую паренек приготовил, расчистив место от камней, набросав сухой травы и покрыв ее плащом. Он уже давно и сладко спал, а Берен ворочался и никак заснуть не мог. А когда все же заснул — луна уже встала высоко и побледнела — сон ему привиделся скверный: он бродил один в раскаленных, душных ущельях Нан-Дунгортэб, а убитая девица-воин молча ходила за ним, не приближаясь, но и не отставая, и когда бы он ни оглянулся — видел ее щуплую постать, бледное личико и черную беспросветную дыру во лбу, над переносьем, действительно похожую не то не отверстую рану, не то на чудовищный третий глаз…

* * *

На следующий день тропа пошла уже в виду Дор-Динена. Кругом еще высились диковинные каменные столпы, но внизу уже шумел настоящий зеленый лес. Гили полегчало, когда бескрайний ковер зеленых крон открылся с края обрыва: хоть им и не встретился ни один паук, из тех, о ком вел речь Берен, а все ж таки гадкое это было место — Нан-Дунгортэб. Там словно и ветер умер — в кольчуге и войлочной куртке Гили просто потом истекал. А здесь, на краю пустоши, прохладный ветерок снова сделал жизнь сносной.

Когда повезло нарезаться на орков, Гили и перепугаться как следует не успел: так быстро все закончилось. Айменел был прав — орки плохие бойцы. Они нападали на эльфов по двое-трое, и падали — один, второй, третий… Хорошим мечником оказался только человек, которого Айменел застрелил. И Гили видел, что юный оруженосец Финрода смущен своим поступком не меньше, чем Берен, заколовший девушку. Он слышал приказ Финрода захватить человека живым. Но Айменел забыл о приказе, увидев, как человек ударом щита сбил Кальмегила на колени. Никто из эльфов не упрекал его, никто не ругал, но он был пасмурнее тучи. Неужели так бывает со всяким, кто впервые лишает другого жизни?

А еще Гили потрясло то, что он только сейчас и только со слов Берена узнал, что Айменел — сын Кальмегилу. Как так — они вместе проехали столько лиг, вместе ели и спали, и он молчал. А ведь Гили чуть ли не сразу вывалил ему все — о своей семье, об отце и матери о сестрах…

— Ты зачем мне ничего не сказал? — вырвалось у него.

— Но ведь ты не спрашивал, — удивился Айменел. — Я бы сказал!

Гили закусил губу. Ему и в голову не приходило, что нужно спросить. Среди человеческих мальчишек было иначе: когда один рассказывал, второй, как правило, говорил: «А вот у меня отец…» — и дальше.

— Ты это… сильно перепугался? — спросил он.

Айменел сверкнул глазами — и Гили словно в первый раз увидел, какие они большие и печальные.

— Да, Руско. Я подумал — как же я без него… Глупо. Он же отличный мечник. Это была просто уловка, чтобы заставить… того… потерять равновесие. Но я на миг испугался — а вдруг это не уловка, а вправду отец оступился.

Гили посопел немного, потом сказал:

— Я еще никогда никого не убивал. Как оно?…

— А я еще никогда никого не терял. Как оно?

— Паршиво — до не могу.

— Ты знаешь… Убивать — тоже. Как ты сказал? Паршиво — до не могу… — эльф на миг оставил поводья, поднял руку к лицу и посмотрел на свою ладонь. — Как будто бы я взял ткань бытия — и вырвал из нее кусок. Я понимаю теперь, почему nissi не любят охоту и военные забавы… Но с животными — это не так… Ты просишь жизнь kelva — и он тебе отдает. А eruhin — он кричит даже тогда, когда умирает молча. Разве не из-за этого так расстроен лорд Берен?

— Да я не знаю, — пожал плечами Гили. С утра он старался не разговаривать с Береном без необходимости — тот отвечал коротко и сердито. — Вроде бы он прежде женщин не убивал. А может, это все из-за той книжки, что вы читали вчера.

Айменел поглядел на Берена. Они с Финродом ехали впереди и по большей части молчали, только изредка перебрасываясь словом-другим с пролагающим дорогу Лауральдо.

— Может быть, — согласился эльф.

— По мне — так было бы из-за чего, — осмелел Гили. — Плохо вам, письменным. Того и гляди от рун голова треснет.

Айменел улыбнулся.

— Никто не расстраивается из-за букв, Руско. Расстраиваются из-за того, каков мир есть, а не каким его описывают. Если верить той книге, Руско, Создатель задумал мир плохим. Неизменным, более чем эта каменная глыба. И Мелькор на самом деле принес ему благо… Лорд Берен расстроился от того, что в это очень легко поверить.

— А ну как это правда? — спросил Гили.

— Правда часто бывает такова, что в нее трудно поверить. Вот если бы зимой ты услышал, что будешь в свите эльфийского короля — поверил бы?

— Не-а, — мотнул головой Гили. — Но так же не всегда бывает, что в правду трудно поверить. Ежели мне кто сказал бы, что я надену шлем и кольчугу — это одно. А вот сказали бы, что на мне будут штаны и рубашка — так отчего б я не поверил?

— То есть, ты веришь в обычные вещи, — уточнил Айменел. — Но, кроме них, случаются и вещи необычные. И уж создание мира никак не может быть обычной вещью — не каждый день это происходит. Если бы миры создавались каждый день и мы видели, как это бывает, мы бы могли более уверенно рассуждать, что в этом случае обычно, а что — нет. Но мир был создан единожды и нам приходится довольствоваться одним примером.

Гили слушал собеседника со смесью восхищения и удивления. То Айменел был мальчишка мальчишкой, то рассуждал о таких вещах, которые понятны разве что старикам. Но в его устах и эти вещи становились понятными. В конце концов, о чем говорить, если делать особенно нечего: дорога тянется и тянется, знай себе придерживай одной рукой повод, а другой — хозяйское копье.

— Так это когда было-то, — сказал он. — Какой мир есть, такой уж он есть, чего мы поделать-то можем?

— Так ведь это и есть самый главный вопрос: что мы можем делать и что мы должны делать! — возразил Айменел. — Если мир был задуман неизменным — мы ничего в нем делать не должны. Право же, мне сложно представить, как это может быть…

— А мне — так запросто! В другой раз хочется ничего не делать, а так просто поваляться — ан нет, все время нужно что-то делать…

— Но почему же ты искал себе занятия каждый раз, когда получал отдых? — спросил эльф. — Почему ты лазил со мной на черешню или вязал свирель из тростника, или резал личину на рукояти ножа?

— Так… со скуки…

— Видишь… Твоя природа просит действия, и моя тоже — так значит ли это, что мы были созданы для неизменного мира, в котором всякие действия излишни?

Гили пожал плечами. В его прежней жизни работали не для того, чтобы изменять мир, а для того, чтобы не умереть с голоду. О чем он не замедлил сказать Айменелу. Но тот находил возражения еще ловчее, чем парировал удары скаты.

— Но если бы были задуманы для неизменного мира, нам не приходилось бы добывать себе пищу ценой изменений.

— Ну… — Гили не нашелся, что ответить. — Это я так сказал, чтобы ты понял…

— Что?

— Ну, что лишнее это — почему да зачем… Вот, отец мой пахал, сеял, были у него овцы, свиньи и гуси… И все это он делал, и ни об чем таком не задумывался. Каким мир был, каким он должен быть, чего мы должны делать — да что за разница? Живем и живем.