Берен Белгарион - Тени сумерек

• Название: Тени сумерек
• Автор: Берен Белгарион
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-01648-1

Один в поле не воин? Как бы не так! Берен, сын Барахира, четыре года сражается в одиночку против солдат извечного Врага всех людей и эльфов. Однако самое тяжелое испытание у него впереди: отец эльфийской принцессы, возлюбленной Берена, желает получить Сильмарилл, один из трех драгоценных и чудесных камней, которые Враг некогда отнял у эльфов и теперь носит в своей короне.

Лишь король-изгнанник Финрод Фелагунд да горстка верных друзей готовы идти с Береном до конца и бросить вызов многочисленным войскам Врага и могучим эльфийским владыкам, здравому смыслу, судьбе и самой смерти.

---

Эльф какое-то время молча глядел на него, потом засмеялся.

— Как все-таки забавно порой разнится наше мышление, Берен… Я только что подумал нечто подобное, но подумал совершенно иначе. Такой хорошей охоты у меня не было давно, и вряд ли нечто подобное повторится в ближайшие годы. Я подумал: вот если бы можно было сказать времени: «Замри! Остановись сейчас — лучше не бывает, и больше ничего не хочу!». И в этот самый миг ты вслух пожалел о пиве.

Берен развел руками.

— Но мне и впрямь жаль, что я не захватил того эля, что мои парни купили у халадин. Разве плохо было бы?

— Было бы хорошо — но если бы у тебя был эль, ты пожелал бы, чтоб это было вино, а если бы это было вино, ты пожелал бы, чтоб нас было больше, чтоб здесь были твои друзья и мои эльфы, и этот мальчик, Руско, а когда здесь собрались бы все, кого ты хочешь видеть, ты пожалел бы, что нет второго оленя… Я неправ?

Берену пришлось признать поражение.

— Уж такой мы народ, государь мой, что дареному коню норовим глянуть в зубы, а к меду требуем ложку. Редко, очень редко бывает так, чтобы человек был всем доволен и ничего больше не хотел, и никому не завидовал. Хорошо это или плохо, я судить не возьмусь.

— Как и все в Арде, я думаю, первоначально это было хорошо, а впоследствии подверглось искажению. Мне нравится в людях их неутолимая жажда бытия… И не нравится, что порой… чаще, чем можно подумать… она превращается просто в неутолимую жажду. И такая жажда пожирает человека, ничего не оставляя после себя.

Трапеза их прошла в молчании — оба думали об одном, но каждый по-своему. Потом, забросав кострище, вымыв руки и напившись воды, Финрод спросил:

— Твой недуг, от которого тебя излечила Лютиэн, больше не давал о себе знать?

— То есть, не случалось ли со мной приступов забвения? Нет, король Ном. — Берен отбросил в кусты последнюю палочку с остатками мяса, встал на колени у ручья и погрузил руки в холодную воду по локоть. — А славно было бы, если бы эта болезнь по моему желанию приходила и уходила. Правда, по словам Лютиэн, она пришла как раз по моему желанию… А вот чтобы выгнать ее, госпоже моей пришлось потрудиться.

Финрод разом посерьезнел, и обед они закончили в молчании. Потом забросали костер и увязали оленя на слегу.

— Мне кое-что пришло на ум, — сообщил эльф, когда они прошли полпути до лагеря. — Давай сбросим ношу и я тебе расскажу.

Они положили оленя и сели на землю.

— Я тебе говорил о строении человеческой памяти. О том, что вы на самом деле не забываете ничего, просто накручиваете новые витки событий на старые, это и называется у вас «за-бывать».

— Так.

— Не думаю, что память обнаружит разницу между истинными событиями и наложенными на них видениями.

— Так, — до Берена постепенно доходила суть замысла.

— Но действовать ты должен со своей настоящей памятью. И если дела пойдут совсем плохо, ты не сумеешь сам соткать ложную память… Наверное, ни один воплощенный не может создать ложную память для себя. Я думал. И решил, что ложная память может быть уже создана — но как бы спать… Это возможно… наверное. Она пробудится от сказанного слова — словно ключ откроет замок — и спрячет под собой память настоящую. До времени.

— Государь, — спросил Берен, чувствуя между лопатками холод. — А не страшно тебе от твоей собственной силы? Ведь если ты сумеешь сделать так, чтоб я забыл, что было, и помнил, чего не было — то сумеешь это сделать с любым из людей. А сумеешь ты — сумеет и… тот, кто сильнее тебя и меня. А ведь это власть. Страшная власть, государь.

— Поистине страшная, — согласился Финрод. — Но вот на что я надеюсь. Даже Тот, Кто сильнее всех, никогда не вторгался в то святилище, где царит свободная воля. Всемогущий, Он мог бы с легкостью сорвать этот замок — но не желает. А значит, не желает, чтобы это мог сделать и любой другой. Потому ключ от замка отдан нам и только нам, и ничто не может переломить свободной воли, если она тверда. Против твоего согласия, ни я, ни кто-либо еще не сумеет сделать с тобой того, чего ты боишься.

— И то верно, — согласился Берен, поднимаясь и берясь за свой конец шеста. — Если все обернется так гадко, что я попаду к Саурону в лапы, никакой риск не будет слишком большим. Даже если ты выдумаешь что-нибудь, чтобы я мог сказать слово — и забыть все, что происходило в последний год, даже в бреду не проболтаться — уже будет хорошо. Однако же человеческая воля — солома, король Ном. Ключом, что доверил нам Единый, мы распоряжаемся, как нерадивая хозяйка — ключом от мужнего амбара. Люди продадут свободу за обещание счастья.

— И оттого если задуманное удастся мне, я потребую от тебя клятвы — не выдавать нашей тайны, Берен. Любой ценой.

— А я, хоть и ненавижу клясться — поклянусь, государь. Ради такого случая — поклянусь.

* * *

— Господин? — спросил Гили, приподняв голову на шорох.

— Ты что, не спишь? — недовольным голосом спросил Берен.

— Нет, господин, — Гили дремал, но вполглаза, и оттого почти не соврал.

— Ладно, может, оно и к лучшему. Вставай.

Гили поднялся с постели. По прохладному времени все уже носили нижнее платье и спали, не снимая его. Штаны и сорочка были здесь же, положены под голову. Берен не зажигал каганца, и в темноте Руско сначала надел рубаху задом наперед. Нащупал вырез на затылке, высунул руки из рукавов и поправился.

— Как обуешься — позови сюда Рандира и этого парня, Авана, — Берен нырнул под занавес и зашуршал своей постелью.

Гили натянул вязаные чулки, подвязав их под коленями, сунул ноги в башмаки и, завязав их на ощупь, выскочил из коша.

Луна светила в полглаза. Гили пересек вырубку и сунулся в первый от края леса кош — там со своими ребятами жил Рандир.

— Стой, кто таков? — окликнул его ночной стражник, сидевший на земляной крыше. Их там было двое, оба завернуты в бурые овчинные плащи — так что поначалу Гили их и не заметил среди торчащих из крыши палок, на которые были натянуты для просушки разные вещи.

— Руско, — отозвался он. — Своих не видишь?

— А-а, точно Руско. Чего тебе среди ночи?

— Князь требует Рандира.

Один из стражников спрыгнул с крыши, нырнул в дверь — и не успел Гили сосчитать пять дюжин, как из коша, зевая во весь рот и застегивая на ходу кафтан, вышел Рандир. Часовой вновь полез на крышу, а Руско пошел к другому кошу — вызвать Авана.

Наконец, все трое были в коше у Берена. Тот уже затеплил каганец, поставил на стол ковш с элем, развернул холстину с резаной холодной олениной.

— Ешьте, если кто хочет — я сыт.

— Мне выйти? — спросил Гили, не дождавшись приказа. Иной раз он присутствовал на таких совещаниях, но чаще его выставляли.

— Останься, — строго велел Берен.

На столе лежало еще что-то, накрытое холстиной. Когда Рандир и Аван отпили по глотку эля — есть никто не стал — Берен снял холст, закрывающий странный круглый предмет.

Руско и Рандир при виде его не сумели удержать удивленного вздоха. Это было что-то вроде светящегося стеклянного шарика — только больше, примерно с голову младенца. Каганец отражался в темном стекле, и тени оно отбрасывало тонкие, потому что было очень чистым. Берен взял темный кругляш в ладонь, слегка подбросил — и по увесистому шлепку Гили понял, что шар тяжел.

— Вы никому не расскажете об этой штуке. Под пыткой или при смертной угрозе вы должны молчать о ней. Потому что если она попадет в руки Моргота — ничто в Белерианде не сможет укрыться от его глаз, — Берен не думал, что все будет так ужасно, но нагонял страху на всякий случай.

Гили замер, в животе у него похолодело, когда темный шар на ладони Берена осветился изнутри серебристым сиянием.

— Подойдите ближе и смотрите, — сказал он.

Все они сделали шаг вперед, как зачарованные. Сияние шара уже не было серебристым — это был свет яркого осеннего дня в горах. В глубине кристалла им навстречу летели вершины Эред Горгор.

— Когда в середине хитуи окончатся осенние бури, вы трое должны будете пересечь Эред Горгор в том месте, где пересек его ты, Аван. Вы понесете эту вещь с собой. Что бы ни случилось, вы пойдете и возьмете ее с собой. Узнаете ли вы эти места?

В глубине шара заблистала синевой озерная гладь.

— Тарн Аэлуин, князь… — сказал Рандир.

— Тарн Аэлуин, — повторил Берен. — Западный берег. Маэд и Гваэд, — над озером возвышались два покрытые лесом холма. — И распадок меж ними.

Теперь все в шаре виделось как бы с высоты человеческого роста.

— По весне и по осени этот распадок легко найти из-за вейдх. Там, где над распадком смыкаются деревья — найдите каменный курган.

Курган был высок, выше человеческого роста; весь обомшел и местами был обвит тонкими побегами симбелина.

— Здесь вы спрячете шар, — сказал Берен, — В этом кургане. И будете оставаться неподалеку, пока я не отыщу вас.

Сияние в шаре померкло, а потом и вовсе погасло.

— Никто не должен знать о нем, — напомнил Берен. — Даже никто из наших. Если я… не смогу прийти. Если вы не будете знать, где я — оставайтесь в Дортонионе всю зиму, а весной, перед сходом снегов, пусть любой из вас вернется на то место и возьмет шар в руки, как это делал я. Смотрите в него пристально и думайте о князе Маэдросе. Сосредоточьте на нем все свои мысли, и когда он появится в шаре — говорите с ним. Но делайте это только если за зиму так и не узнаете ничего обо мне. Или если узнаете доподлинно, что я мертв или же в плену. И — никому, никогда не выдавайте тайны шара. Если вам будет суждено умереть — путь она умрет вместе с вами. Клянитесь мне в этом.