Евгений Журавлев - Операция «Шасть!»

• Название: Операция «Шасть!»
• Автор: Евгений Журавлев
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0054-6

Прав, прав был Михайло Ломоносов: если где-то что-то убыло, то вскоре где-то и прибудет! Раз уж со знаменитой картины Васнецова пропали три богатыря, значит, нужно ждать их появления в самом неожиданном месте. А когда появятся, не терять из виду. Потому что не те это люди, которые станут отсиживаться по домам, когда Мировое Зло присосалось жадным хоботом к мирному городу Картафаново. И вот уже летит по улицам четырехколесный скакун VIP-класса «Ока», а бильярдный кий в руках витязей разит супостатов не хуже, чем копье. Ну а что касается дождя из квакушек и залетного аллигатора, то лягушачьи лапки станут хорошей закуской богатырям, а крокодил непременно подастся в собу… простите, соратники.

---

Пришлось ему хитрить, надеясь, что кривая вывезет:

– Это… Ну я практически профессионал по полному наркозу, местной анестезии, быстрой санации рта, экстренному кровопусканию. И прочее в том же аспекте. Еще ветеринаром могу. Холостить, кастрировать, купировать.

– С вами тоже понятно. Если желаете, могу дать рекомендательное письмо для районной скотобойни. Заработки умеренные, зато всегда парное мясо к столу. Следующий.

Никита был лаконичен:

– Высшее военное. Базовые знания в рамках курса. Последние годы служил в прозекторском отделе горбольницы.

– Старожил морга, – попытался спасти свое реноме шутника и дамского баловня Муромский. Увы, выстрел оказался холостым. Генеральша в его сторону даже не взглянула.

– Вы мне сразу показались наиболее подходящей кандидатурой, – кивнула она удовлетворенно. – Иван, проводи господина… мнэ-э…

– Никита Васильевич. Добрынин.

– Проводи Никиту Васильевича до кадровика. Пусть оформит стажером. Я сейчас позвоню, поставлю его в известность. Остальные подождут в холле. Да, и, сударики мои… – Она вернулась к столу, взяла кожаную папку, раскрыла. – Вот здесь место для заявлений о приеме на работу. Надеюсь, заявление у вас подготовлено?

– Сколько должно быть абзацев? – деловито спросил Илья, вынимая бумажник.

Мария Ивановна, не ломаясь, назвала точное число.

Присвистнуть молодцы решились, только сойдя по лестнице на три пролета.

Никита познакомился с кадровиком, прослушал вводный инструктаж, сфотографировался, заполнил несколько бланков. Получил комплект рабочей амуниции. Респиратор, литые сапоги, синюю спецовку с трафаретной надписью «ГорСЭС», пилотку. Клеенчатый фартук, толстые перчатки и жутковатый раздвижной щуп, смахивающий на миниатюрный багор. После чего наконец освободился. Новенькое удостоверение санитарного инспектора ему вручил Дредц. Он же передал устный наказ Марии Ивановны: «Строгого соблюдения трудовой дисциплины не требую. Однако смотрите не запятнайте репутацию нашей организации, Никита Васильевич. Потому что в противном случае я вас из-под земли достану и на свалке похороню».

Пока посмурневший Добрынин переваривал напутственные слова генеральши Вожжиной, Алеша, который начал чувствовать что-то вроде дружеского расположения к Ивану-королевичу, участливо полюбопытствовал:

– А тебе, землячок, круто нагорит? От маменьки-то?

– Сладкого лишит на неделю, – желчно сказал Дредц, похоже не шибко-то склонный обсуждать варианты собственного будущего.

– Ага, – с пониманием покивал Леха. – Веселая у тебя жизнь. Попец с бантиком.

– Грех жаловаться, – сказал Дредц. – Ну поехали за цацкой?

Возражений не поступило.

Молодцы, заранее готовясь вкусить далеко не гастрономическое блюдо «яйца всмятку», полезли в Илюхину крошку «Оку». Однако страшного, вопреки ожиданиям, не случилось. Машинка загадочным образом стала как будто просторней и удобней, чем обычно. То есть за ней и по пути в СЭС было замечено что-то подобное, но куда менее явно. А тут на тебе!

Друзья, шумно и радостно подивившись этому необъяснимому с материалистических позиций факту, трижды повторили опыт с посадкой-высадкой. Результат остался прежним. Неказистая снаружи коробчонка на колесиках изнутри устойчиво обнаруживала объем и комфорт класса люкс. Решив, что от добра добра не ищут, молодцы устроились на подросших диванах и, примеряя с хохотом кто пилотку санитара, а кто респиратор, отправились к Дредду.

На углу улиц Трофима Лысенко и Томаса Моргана, возле уважаемого картафановским населением продуктового универсама «Дед-самоед», Муромский свернул к обочине, сказал: «Купить кое-чего треба!» – заглушил двигатель и, пообещав скоро вернуться, двинул в магазин.

Остальные выбрались из «окушки» наружу перекурить. Подле стоянки обосновалось молодежное трио – два паренька с гитарами да девчушка с бубном. Коллектив был явно студенческим, пели ребята больше для души, но и от вознаграждения не отказывались. Гитарный футляр возле ног артистов гостеприимно распахивал нутро как для мелочи, так и для купюр. Судя по приличному количеству заинтересованных зрителей, савояры не халтурили, работали с полной отдачей.

В настоящий момент студиозусы выводили дрожащими голосами душещипательную историю:

У палаццо с колоннами,
Что напротив аптеки,
Жили люди бездомные —
Без жилья человеки.
Дочь при грязном подвальчике,
При отце-гемофиле.
Приходили к ним мальчики
И девчонку любили.
Но любили без совести
За копейки и бусы, —
Нет печальнее повести,
Самоеды – тунгусы…

А отец, как ни подопьет,
Вечно пьяный и злобный,
И на дочку в сердцах орет,
Разнесчастный бездомный:
– Ах, зачем ты, родная кровь,
На дырявом матраце
Продавала свою любовь
За копейки и цацки?
Ты позоришь меня, отца,
Перед графом в палаццо,
Отдаваяся без конца
При посредстве матраца!
Граф смеется в мое лицо
Из окна экипажа.
Ох, комиссия – быть отцом
Взрослой дочки продажной!

В этом месте напряжение достигло предела. Гитары зазвучали по-настоящему драматично, бубен затрепетал бронзовыми лепестками, как погибающий в огне мотылек. У девушки-певуньи подозрительно заблестели глаза. Да ведь и было от чего! Ситуация в песне приближалась к критической:

И схватил тут старик кинжал
И воскликнул: умри же!
И за девушкой побежал
По коллекторной жиже.
Он бежал, и в его глазах
Смерть застыла и мука.
Он не знал, что у ей внутрях
Эмбрион его внука…
Он был стар и догнать не мог
Подземельной мадонны,
Ее резвых и тонких ног,
Стройных будто колонны.

Так и бегали целый год.
Или месяцев девять,
Но пришел страшный день, и вот —
Ничего не поделать:
Подоспела пора рожать,
А отец снова пьяный,
Снова жуткий схватил кинжал
И занес над Татьяной.
(Ведь по паспорту Танечке
На позорной панели
Пристающие мальчики
Дали имя Шанели.)
Ах, не в силах она бежать,
Только стонет и плачет:
– Я должна в этот час рожать,
Не могу я иначе!

И отец дочь к груди прижал:
– Я приму твои роды! —
Но пока убирал кинжал,
Отошли у ней воды…
И не выжил младенчик, нет,
Хоть сынок, хоть дочурка —
Ведь девчонка в пятнадцать лет
Заразилася чумкой.
И от горя она в тот миг
Умерла в жутких муках.
И увидел тогда старик
Мертвых дочку и внука.

Глухо чиркнул тупой клинок
По морщинистой вые,
И кровавый бежал поток:
Шутка ль – гемофилия!

Поутру в тот подвал входил
Юный граф из палаццо.
Зарыдал он что было сил
Прямо в дырки матраца:
Это было его дитя!
Он дарил эти бусы!

Спел я песню вам не шутя,
Самоеды – тунгусы!..

Инструменты смолкли, смолкли и голоса. На стоянку упала пронзительная тишина. Казалось, что перед лицом столь страшной трагедии утих даже уличный шум. Слышались лишь женские всхлипывания из толпы зрителей да проклятия какого-то пожилого мужчины в адрес бессовестных богатеев.

Расчувствовавшиеся друзья щедро вознаградили самодеятельных артистов, а ушлый Попа даже выпросил у девчушки слова запавшей в сердце песни. Ну а заодно уж и телефончик.

Вскоре вернулся Илья. Он нес большущий букет роз и фирменный «самоедский» пакет. В пакете, украшенном изображением улыбающегося старого ненца, чума и оленьей упряжки, побулькивало, позвякивало, шуршало.

– Шампузо, это, конечно, штука вкусная. Но закусь… – с сомнением сказал Леха, успевший не только принять Илюхины покупки, но и сунуть в них нос. – Мы разве конфетками-то наедимся?

– Это не нам, – кратко ответил Муромский, садясь за руль. – Я у сестренки одной давненько не показывался. А повидать ее надобно.

– Во исполнение плана? – сообразил Попов. – А я-то голову ломаю, зачем нам «Гусарские»?

– На сдачу дали, – смутился Илья. – Вместо спичек.

– Так оно понятно, что на сдачу, – продолжал исследование Леха. – Ишь холера какая, «с точечной насечкой»… Это, стало быть, с пупырышками?

– Сметливый ты парень! – похвалил друга Муромский, отбирая у него глянцевитую коробочку.

– О каком плане речь, мужики? – не на шутку заинтересовался Иван-королевич.

Друзья посуровели. Леха, грызя с досады палец, проклинал себя за длинный язык.

– Тебе лучше пока не знать, – проговорил в конце концов Муромский.

– Да мужики! Епэрэсэтэ!.. – бухнул в гулкую грудь кулачищем русско-папуасский принц. – Да я…

– Сказано, обожди! – отрезал Никита. – У нас подразделение элитное. Каждого добровольца брать не с руки. От тебя для почина бусики с черепушкой, а далее видно будет.

– А если, например, сыном полка? – не сдавался настырный принц. – Примете? Я страсть какой бедовый, на многое сгожусь.

– Иногда и невозможное возможно, – приободрил его Илья. – Усвоил, земляк?