Юрий Волошин - Друзья поневоле

• Название: Друзья поневоле
• Автор: Юрий Волошин
• Жанр: Исторические приключения

Московия, вторая половина XVI века. Великий Новгород терзают опричники Ивана Грозного. Семья богатого торговца бежит от верной гибели, ее преследуют слуги царя.

Так встречаются на зимнем тракте сын русского купца и опричник-татарин, и поневоле становятся друзьями. Молодым все кажется нипочем – и смертельный риск, и скитания на чужбине. Лишь мускулы становятся сильнее и характеры крепче. А приключения сами находят героев.

---

– Мне конюх все рассказал. С чего это ты так? С Кузей поцапались? Негоже тебе тут жить – замерзнешь. Тебе ж вылечиться надо побыстрей.

– Нет, Петька. Так лучше будет. Кузя хотел от вас уйти с моим конем, а как же я без него? Не отдам! Жизни лишусь, а коня не отдам!

– Да с чего ты взял про такое?

– Сам сказывал. Да ты и у Пахомки можешь выспросить. Он тоже слышал. Уж лучше я тут побуду.

– Пусть будет так, но теперь тебе надо бы в бане попариться с дороги. И ноге полегчает, и грязью мы заросли в дороге изрядно. Спиридон нам и белье чистое приготовил. Как стемнеет, так мы с тобой и отправимся.

Гардан ничего не ответил, а Петька помчался дальше. Новая обстановка его волновала. Он уже отдохнул малость и теперь знакомился с местными мальчишками и работниками.

Прошло несколько дней. Пошел уже второй месяц, как Сафрон с товарищами покинул родной город. Слухи о том, что творится в Новгороде, доходили и до Яма, и они ничуть не радовали. Царь не унимался, злодействовал пуще прежнего. Уже тысячи людей всякого звания безвинно потеряли головы.

Сафрон начал деятельно налаживать связи, готовился и здесь вести торговые дела.

Гардан с каждым днем ходил все увереннее, пытался уже на Алмаса взобраться, но Пахомка ему пока этого не позволил.

– Погодь малость, Гарданка, не спеши. Твое от тебя никуда не уйдет. Обожди немного. К тому ж еще Кузьма углядит. Разъярится поди.

– Алмас мой, Пахомка! Еще надо бы разузнать, куда он мое узорочье подевал, что в сумах лежало? Небось, тоже своим объявил? Уж лучше я со всеми вами поделюсь, чем все одному вору оставлять!

– Будет тебе шуметь. Мы же тоже можем тебя вором окрестить. Пограбил, небось, в городе. Так что и не твое добро-то.

– Пусть так, но нас так жизнь учила. У вас, наверное, другая жизнь. Так пусть Кузьма с хозяином поделится, я не против того. С тобой, со всеми. А Алмаса ему не отдам. За него жизнь положу!

Пахом вздохнул, потоптался малость и отошел.

Когда прибежал Петька, Гардан спросил:

– Ты отцу рассказал про то, что задумал Кузька?

– Рассказывал, да он не внял тому. Отмахнулся.

– Слышь, Петька. Дай мне пистоль твой или мой старый. На худой конец нож какой раздобудь, а то я вовсе безоружный, а мне такое ой как не нравится. Мы с детства при оружии живем. Воин я.

– Зачем тебе? Или чего злое задумал?

– На всякий случай. Место-то чужое. Уважь, ведь сам говорил не раз, что в долгу у меня, вот и помоги. Век буду помнить.

– Так ты что же, зла на меня уже не держишь, да?

– Коли хотя бы нож дашь, то и вовсе все забуду.

– Не врешь? Поклянись Аллахом своим.

– Клянусь, Петька! Пусть свидетелем будет всемилостивейший Аллах и Мухаммед, наместник Бога на земле. Аллах акбар!

– Что ж, пусть по-твоему будет, Гарданка. Принесу я тебе нож.

– А пистоль, а саблю? Саблю мне мой дядька Азиз подарил. Она не меньше коня стоит и дорога мне не просто как подарок. Это честь моя. Стащи у Кузьки и спрячь. Я бы и сам это сделал, да боюсь, не получится из-за ноги. Ведь можем и упустить случай. Кузька в любую ночь убежать может.

– Да будет тебе, Гарданка. А красть я ничего не буду.

Гардан с тоской поглядел на Петьку, вздохнул и отвернулся недовольно. Голова его работала в одном направлении.

– Слушай, Петька, скажи отцу, пусть ко мне придет или допустит до себя. Хочу с ним поговорить. Про Кузьку ведь он знать должен, это ведь его человек!

– Вот пристал! Ладно уж, скажу, да толку-то что?

– Ты скажи, да пострашнее разукрась, авось и допустит.

Под вечер к конюшне неожиданно прибежал Пахом и позвал:

– Гарданка, слышь? Вылазь, хозяин кличет. Поспешай, а то вечерять сядет, тогда не до тебя ему будет.

Приковыляв в горницу, Гардан остановился в дверях, стащил, как принято у русских, с головы шапку, молвил с надеждой:

– Звал, хозяин? Пришел я.

– Вижу. Ну, будь здрав, татарин. Садись, в ногах правды нет.

– Салям, хозяин, – ответил Гардан, прижимая руку к сердцу.

– Ишь ты, по-своему ответствуешь, ну да ладно, это не беда. С чем пришел, выкладывай. Да не тяни, недосуг мне лясы с тобой точить.

– Кузька, хозяин… – заторопился Гардан. И вдруг запнулся, поглядывая на присутствующего здесь же Спиридона.

– Чего Кузька? Это друг мой. Не таи от него ничего, все говори.

– Он хочет сбежать от тебя с добром моим. Тому свидетель Пахомка. А я не могу с таким мириться. Конь и сабля, да узорочье мое в сумах, да пистоль, да кинжал, да и еще многое чего. Он все забрать хотел и грозился тебе чем-то. Пахомка пусть доскажет, может, он лучше об этом дознался.

– Ишь ты, как заговорил! Ну ладно, пусть Пахомка придет, его спросим.

В горнице повисла тяжелая настороженная тишина. Пришел Пахомка, затоптался у порога. Сафрон помолчал малость, потом спросил твердым голосом:

– Врет Гарданка про Кузьму или как, Пахом? Ответствуй.

– Да как-то, хозяин… – и Пахом замолчал, сминая в руке шапку.

– Чего тянешь кота за хвост? Отвечай, как на духу, если я тебя спрашиваю.

– Да я ж не слыхал, о чем Гарданка сказывал, хозяин.

– Чего там Кузя затевает? Вот про какие дела спрашиваю.

– Да то и затевает… Сам хозяином решил заделаться. У меня, говорит, теперь добра хватит, а то и прихватить что можно.

– Какого такого добра и что прихватить?

– Да Гарданкиного добра, которое с конем взял, а что прихватить, то мне незнаемо. Об этом у него самого спроси, хозяин. Это мне неведомо.

– Что за добро твое с конем? – это Сафрон спросил уже у Гардана.

– Я же, хозяин, сказывал. Клинок, узорочье…

– А, ясно. Так сам-то награбил небось, а? Однако это и мне не нравится. Ладно, Пахом, иди отсель. Сами разберемся. – И когда за Пахомом затворилась дверь, Сафрон помолчал и молвил:

– А что ты, Гарданка, думаешь про свое добро, а?

– А то и думаю, хозяин. Без коня и сабли мне жизни нет. А остальное добро можно и поделить, я не против того. Однако все отдать Кузьке – я на такое не согласный. Пусть лучше всем, поровну.

– Смотри-ка, Спиридон, как парень-то рассудил, а?

– А что, он дело сказывает. И я замечал в Кузьке неладное. Не нравится он мне, наглости набрался больно много.

– Это верно. И я то же самое замечаю. Однако что ж нам порешить? Ты, Гарданка, человек настоящий, спасибо тебе. Хорошо, что тогда на дороге тебя не ухлопали. Иди пока. Мы тут теперь обо всем сами покумекаем.

Дня через два Петька забежал в конюшню и, заговорщицки оглядываясь, забрался на сено к Гардану.

– Глянь, что я приволок тебе, – сказал он и вытащил из-под полы кинжал.

– Мой! Вот хорошо, якши! Молодец, Петька! – и Гардан вопросительно глянул на него.

– С другим не вышло пока, – пожал плечами Петька. Он замолчал, не желая обнадеживать Гардана. Тот тяжко вздохнул, но просить больше не стал. Видно, гордость не позволяла.

– Однако, Петька, пригляди хорошенько за Кузькой. Недоброе он дело задумал, а я не могу так просто смотреть на это. Ведь что ни говори, а вы мне жизнь спасли. Хоть все в руках Аллаха, однако и ты мне много помог.

– Так и мы все под Богом ходим, Гарданка, – горячо заметил Петька. – А как же иначе? Добро ведь Христос нас учил творить и без всяких наград за это. Христос за нас, грешников, и жизни лишился на кресте, знаешь об этом?

– Слыхал. И все ж, Петька, не спускай глаз с Кузьмы.

Гардан лишился сна. Лишь на некоторое время его мозг отключался, но тут же он вздрагивал и просыпался. Его постоянно что-то тревожило и держало в напряжении. Он много ходил по двору на костылях, ласкал коня, и тот, как бы понимая его состояние, тоже с доверием и любовью прикасался к его лицу мягкими теплыми губами.

Глава 6 Схватка в ночи

Петька прибежал в конюшню раскрасневшийся, запыхавшийся, с горящими глазами. Гардан сразу понял, что вести весьма важные. Вопрос застыл в его глазах. Он ждал, когда Петька отдышится, а сам стоял у яслей своего коня и оглаживал теплую шею красивого животного.

– Знаешь, Гарданка! – наконец проговорил Петька, протискиваясь вперед, – Кузя-то дружка заимел себе. Видел я, как они встретились и шептались.

– Гм, – неопределенно хмыкнул Гардан и так же вопросительно глянул на Петьку, приглашая продолжать рассказ.

– Я, значит, решил, что в одиночку ему несподручно будет свое дело обделывать. Вот и решил подглядеть. Удалось!

– И что за дружок?

– А кто его знает? Тоже молодой, совсем вроде обыкновенный.

– Отцу сказывал про Кузьку? Небось забыл.

– Да сказывал, уже говорил я тебе, да только ничего из этого не выйдет.

– Пистоль бы достал, а?

– Я свой притащу. Он по-прежнему у меня. Тятя не забрал.

Петька умчался, а Гардан с беспокойством стал обдумывать услышанное.

Дни текли медленно и тоскливо. Морозы крепчали. Нога Гардана потихонечку поправлялась. Татарин довольно свободно передвигался по двору с помощью костылей, что когда-то сделал ему Пахом. Однако он помнил предостережение лекаря и старался не натрудить ногу.