Жюльетта Бенцони - Мария — королева интриг

• Название: Мария — королева интриг
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-16443-Х, 5-699-16441-3

Франция XVII века, двор короля Людовика XIII, правление кардинала Ришелье — время заговоров, противостояния политических сил и интересов, тайных интриг, подлинной королевой которых была герцогиня Мария де Шеврез. В руках этой блестящей женщины было безотказное оружие — умение обольщать мужчин. Влюбленные, послушные ее воле, они были готовы отдать все, чтобы добиться ее расположения. А она играла ими, делая их пешками в своей игре.

---

— Кому вы морочите голову? — со смехом воскликнула Мария. — К тому же нет никаких причин скрывать правду от Вашего Величества, особенно когда речь идет о столь совершенном дворянине, как мсье де Монморанси. Ему двадцать восемь лет, он красавец, и множество женщин сходят по нему с ума, но он всегда смотрит лишь на одну!

Видя, что собираются грозовые тучи, Анна Австрийская призвала фрейлин закончить на этом, однако в последующие дни Мария де Шеврез могла наблюдать, что королева с большей тщательностью занималась своим туалетом, и ее зеленые глаза сияли, когда гордая фигура молодого герцога склонялась перед ней в поклоне… От этих наблюдений до того, чтобы вообразить себе любовную связь, молодую женщину отделял всего лишь шаг, который она немедленно сделала. Было бы весьма забавно, если бы супруга Людовика XIII настолько прониклась к молодому дворянину, что сделала бы его своим любовником. И какую более сладостную месть могла бы Мария извлечь из этого, потворствуя этой романтической страсти?

Пятого декабря они добрались до Лиона, но короля там еще не было. Королева со своей свитой остановилась во дворце архиепископа. К всеобщему удивлению, королева-мать уже успела там обосноваться. Намереваясь поговорить с сыном с глазу на глаз, толстая флорентийка поспешила покинуть Пут еще до приезда невестки.

Хотя брак Людовика с инфантой состоялся с ее подачи, так же как и почти одновременный союз ее дочери Елизаветы с принцем Астурийским, будущим королем Испании, Мария Медичи страстно ненавидела свою сноху, завидуя ее молодости и красоте.

Эта женщина, разменявшая шестой десяток, была импозантной и крепкой, но ожиревшей, с ослепительно белой кожей. Ее массивное лицо казалось еще крупнее из-за двойного подбородка, который был у нее уже и в двадцать семь лет, когда она выходила замуж за Генриха IV, у нее были голубые глаза навыкате, вьющиеся волосы с проседью, уложенные наверх по тогдашней флорентийской моде; довершал картину узкий лоб, упрямый, как и жирный подбородок. Всегда увешанная жемчугами, бриллиантами и прочими камнями, к которым она питала страсть, она была не лишена величественности и занимала изрядное пространство.

Она отличалась особой набожностью и питала почтение к Папе и иезуитам, но нисколько не заботилась об интересах королевства. От природы черствая и хитрая, Мария Медичи любила власть настолько, что после падения своего фаворита Кончини объявила войну собственному сыну, который посмел прогнать ее из Лувра и выделил ей для постоянного проживания замок Блуа, из которого она сумела удрать как-то посреди ночи при помощи веревочной лестницы. При этом ей пришлось пролезть через окно, что оказалось довольно затруднительным, учитывая ее внушительные объемы, а также шкатулки с драгоценностями, которые она спрятала под платьем. Этот невероятный и весьма нелепый побег был организован ее давним сообщником герцогом д'Эперноном. Над приключением смеялся, не стесняясь, весь Париж, и говорили даже, что королева-мать собирается отобрать корону у сына с помощью оружия. Впрочем, в то время ее самый мудрый и благоразумный советник, некий епископ из Люсона по имени Ришелье, был сослан сперва в свою епархию, а затем в Авиньон.

Из всех своих шестерых детей королева-мать любила лишь одного: своего второго сына Гастона, герцога Анжуйского, красивого молодого человека, ветреного, коварного, трусливого, но любезного. Людовик XIII, с детства оказавшийся жертвой в руках глупого и жестокого воспитателя, никогда не слышал от нее доброго слова. Тем не менее, подобно многим нелюбимым детям, он продолжал любить свою мать. Быть может, поэтому он согласился на первый мирный договор, инициатором которого был Ришелье, но успех был недолговечным, ибо ревнивая мать по-прежнему стремилась к власти. Следствием этого стала вторая война, короткая и совершенно бесславная для нее, и после небольшой стычки в Анжу ей пришлось вновь идти на мировую, для подписания которой Эркюль де Монбазон предоставил свой замок Кузьер. С тех пор отношения между матерью и сыном несколько улучшились, и он даже предоставил ей место в Совете. Пусть и не первое! Но теперь Мария хотела ввести в Совет своего дорогого епископа Люсонского, которого Людовик XIII невзлюбил, видя в нем виновника всех безумств своей родительницы.

Разумеется, считая себя Макиавелли в юбке, флорентийка ненавидела Люинов как причину несчастий, постигших ее саму и Кончини. Брак ее крестницы Марии со старшим из Люинов вывел ее из себя, но она не винила молодую женщину, прекрасно понимая, что ее мнения никто не спрашивал. Место, которое Мария заняла подле Анны Австрийской, абсолютно ее устраивало: подозревая, что крестница склонна к распутству, королева-мать очень надеялась, что та увлечет ее сноху на тернистый путь и король в конце концов если и не потребует развода, то хотя бы утратит к супруге всякое доверие, отдав первое место своей матери!

Это было довольно подло по сути, но если уж ты свекровь, будь ею до конца!

Анна Австрийская не испытывала никаких иллюзий насчет этой полной стареющей женщины, которую она не любила, но в соответствии с законами вежливости встреча в Лионском архиепископстве выглядела именно так, как она и должна была выглядеть: шедевр материнского лицемерия, с одной стороны, и фаталистическое смирение, окрашенное испанской надменностью, с другой. Между ними, впрочем, существовала незримая, но прочная связь в лице мадам де Шеврез и принцессы де Конто, каждая из которых играла на два лагеря: Мария в качестве подруги королевы и крестницы ее свекрови, Луиза де Конти — давняя подруга королевы-матери и одна из наиболее значимых фигур в окружении Анны Австрийской. Объединенные взаимной привязанностью и общностью интересов, обе женщины старались поддерживать на приемлемом уровне отношения между молодой и гордой королевой, впрочем, нередко выходящей из себя, и старой ревнивой гарпией, мечтающей отобрать у нее право на первое место. Вся эта компания с тревогой ожидала момента, когда король предстанет перед ними. Кому из них он окажет лучший прием?

Шестого декабря королевы заняли места на корабле, роскошно украшенном для встречи Людовика XIII, прибывающего с юга. Когда настала минута встречи, сразу же стало ясно, чья взяла: король горячо расцеловал мать, сделал комплимент по случаю ее бодрого вида и заявил, что весьма рад тому, что воды Пуга пошли ей на пользу, после чего почти с сожалением оторвался от матери, чтобы поздороваться с женой. Та со слезами на глазах, напряженная, но гордая, старалась сохранить самообладание. Он едва поцеловал ее, даже не обняв.

— Я вижу, вы в прекрасной форма, мадам, и надеюсь, вы продолжите в том же духе.

Как всегда любезный, он поприветствовал дам, среди которых была и Мария, присевшая в глубоком реверансе.

— Госпожа герцогиня де Шеврез! Ваш благородный супруг продемонстрировал самую высокую добродетель во время нынешней кампании, и, полагаю, в будущем вы сумеете сделать его счастливым. В особенности если будете давать повод для разговоров о вас только своими заслугами.

Взгляд его был жестким, тон — высокомерным. Он не ждал ответа. Однако Мария осмелилась:

— Да угодно будет верить королю, что моей единственной целью всегда будет благо Ее Величества королевы! И, разумеется, благо короля!

Он проследовал дальше, не добавив ни слова, но, поднявшись, Мария встретилась взглядом с епископом Люсонским, с которым до тех пор ей не доводилось встречаться. Когда в шестнадцатилетнем возрасте она стала почетной фрейлиной королевы-матери, он еще был государственным секретарем по вопросам внутренней политики и войн в правительстве регентши, за которую фактически царствовал Кончини. Падение последнего отбросил Жан-Армана дю Плесси-Ришелье на дорогу немилости, ведущую в Блуа.

Теперь он был здесь, перед ней, прямой и высокомерный в своих фиолетовых муаровых одеждах. В ту пору ему было тридцать семь лет, это был высокий худой мужчина, в осанке которого было нечто царственное. Лицо, исчерченное тонкими морщинами, еще больше удлинялось за счет бородки, а усы с закрученными наверх концами не скрадывали презрительное выражение тонких губ. Взгляд карих глаз был незабываемым, если только ресницы не скрывали его: в нем читался выдающийся ум и холодная решимость. Теперь едва заметная ироническая искорка примешивалась к тому, что можно было принять за восхищение, хотя Мария не силах была угадать, было ли оно вызвано ее красотой или же ее дерзостью. Она в раздражении отвернулась, чтобы ответить мадам де Верней, которая торопила ее присоединиться к королевской чете на корабле, чтобы вернуться в архиепископство.

Впрочем, она быстро забыла про мсье де Ришелье благодаря противоречивым событиям, наполнившим ее пребывание в Лионе. В самом деле, в день своего приезда король, насладившись выступлением французских комедиантов, провел ночь со своей женой, но два дня спустя он пожаловал Ришелье кардинальский сан, что было воспринято его матерью как ее личная победа. Хотя Людовик XIII и отказался принять Ришелье в Совет. Ко всему прочему встреча с супругом, еще более влюбленным после долгой разлуки, моментально стерла из сознания Марии все проблемы королевской семьи. В ее представлении постель была местом, где царило лишь согласие. Королева красива и молода, и то, что король так скоро вспомнил об этом, — добрый знак.