Жюльетта Бенцони - Жемчужина императора

• Название: Жемчужина императора
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: -699-01831-X

Венецианский князь-антиквар Альдо Морозини, знаток драгоценностей и красивых женщин, вновь оказывается в гуще трагических событий, связанных на этот раз с драгоценной жемчужиной Наполеона. Выставленная на торги, она становится причиной не одной трагедии. На карту поставлены жизнь и счастье самого князя. В этой таинственной истории замешаны самые странные личности: преступник, считающий себя Наполеоном VI, Мария Распутина, цыганка Маша и даже сказочно богатый магараджа, за привлекательной внешностью которого скрывается настоящий садист.

---

– По-вашему, я должна всю жизнь провести взаперти?

– В любом случае не больше пяти дней. Потерпите еще чуть-чуть. Если Агалару удастся осуществить свои планы, он уедет в Соединенные Штаты, и вы сможете строить планы на будущее...

В самом деле, уже начали ходить слухи о предстоящей женитьбе красавца маркиза на мисс Ван Кипперт, и, если судя по тому зрелищу, которое предстало сейчас взгляду Альдо, слухи, – дошедшие до него через Жиля Вобрена, – имели под собой некоторые основания.

Вскоре внимание Морозини снова привлекли движения молоточка слоновой кости: помощник мэтра Лэр-Дюбрея принес большой квадратный изумруд, которым Альдо, как он заверил комиссара, собственно, и интересовался. Камень и правда был восхитительный и не мог не пробудить страсти, жившей в душе пылкого любителя драгоценностей. Поначалу князь-антиквар, по своему обыкновению, с беспечным видом следил за торгами, а затем вступил в игру, и вскоре его единственным соперником остался барон Эдмон де Ротшильд. Поединок приковал к себе взгляды всего зала, и победу Морозини встретили громом аплодисментов. Барон отступил с улыбкой, любезно взмахнув рукой.

– Ты с ума сошел? – шепнул на ухо Альдо Видаль-Пеликорн. – Надеюсь, у тебя есть покупатель?

– А почему бы мне не купить его для себя? Я ведь их коллекционирую, ты разве не знал? Тот камень, что украшает безымянный палец Лизы, ничуть не менее красив, разве что более современный.

– Ты ей его подаришь?

– Только не это! Если изумруд и правда принадлежал царю Ивану, он не годится для подарка любимой женщине. Дело в том, что у меня действительно есть покупатель, причем совершенно неожиданный. Перед самым отъездом я получил письмо из палаццо Венеции[3]: дуче, который, по-моему, вообразил себя Нероном, хочет, чтобы я нашел для него изумруд, прежде принадлежавший знаменитой личности...

Адальбер тихонько присвистнул:

– Трудно отказаться... И... ты уверен в том, что он тебе заплатит?

– Думаю, да. У нас все еще есть король, и, пока он сидит на своем месте, Муссолини не может себе позволить совсем уж превратиться в разбойника с большой дороги...

Наконец настала минута, которой все ждали с нетерпением. Оценщик принес «Регентшу» и для начала, в сопровождении обоих савояров, подошел с ней к тем возможным покупателям, которые этого пожелали. По рядам этих людей, над которыми, казалось, распростерлась тень Императора, пронесся шепот, и Альдо различил в нем преклонение. Торги начались в торжественной тишине, поначалу в них участвовали пять претендентов, но цена быстро росла, и вскоре осталось трое, потом двое покупателей: на этот раз ими были Гульбекян и Ван Кипперт, который не скрывал, что огромная жемчужина была единственной целью его присутствия на аукционе. Именно ему она и досталась, и, как только объявили, что жемчужина куплена им, он встал и вскинул руки в победном жесте. Но тут прогремел выстрел. Ван Кипперт рухнул на пол. Поднялся переполох, люди вскакивали с мест, что-то кричали.

Шум стоял невообразимый. Всем хотелось увидеть, что произошло, и комиссару Ланглуа пришлось буквально расталкивать любопытных, прокладывая себе дорогу к распростертому телу, к которому припала рыдающая Мюриэль.

Мэтр Лэр-Дюбрей застыл на возвышении с молоточком в руке, ему даже в голову не пришло спрятать жемчужину. Альдо рванулся вперед, чтобы ее уберечь, и в то же мгновение увидел женщину; бежавшую к нему из глубины зала. Она тоже устремилась к «Регентше», на бегу протягивая руки, но князь оказался проворнее и перехватил незнакомку раньше, чем она успела коснуться желанной добычи. Альдо увидел перекошенное лицо, горящие глаза и сразу узнал эту женщину, тем более что на ней была та же одежда, в какой она приходила в квартиру Петра Васильева: перед ним была Мария Распутина.

Она бешено отбивалась, вырываясь из рук Альдо, но хватка у него была железная, и ей только и оставалось что скулить:

– Отпустите меня!.. Отпустите!.. Я вам ничего плохого не сделала!..

– Мне – нет, но несчастный Петр не мог бы сказать тоже о себе!

– Ему я тоже ничего плохого не сделала... Я хотела... всего-навсего забрать то, что принадлежит мне!

– Принадлежит вам? Странный у вас взгляд на вещи. «Регентша» никогда вам не принадлежала...

– Этот чертов Юсупов пообещал отдать ее моему отцу! Отпустите меня, говорю вам!

– Об этом и речи быть не может! Сначала мы поговорим с полицией...

– Нет... Нет, вы не можете этого сделать!.. Я и без того достаточно настрадалась! Сжальтесь, если только ваша мать вас любила, не выдавайте меня полиции! Мои девочки могут умереть из-за этого...

В ее голосе звучала настоящая боль, в черных глазах блестели слезы, и Альдо почувствовал, что решимость его слабеет.

– Отпустите эту несчастную девушку, пусть уходит! – прошептал кто-то у него за спиной.

Повернув голову, Альдо увидел Мартина Уолкера, который ободряюще ему улыбался. Журналист повторил:

– Отпустите ее!.. Я расскажу вам, где ее найти, и вы сможете с ней поговорить... Вот так-то лучше! – продолжал он, видя, что Морозини разжал руки. – А вы бегите быстрее отсюда! Мы придем к вам, и вы расскажете вашу историю...

– Спасибо... Большое спасибо!

Женщина быстро наклонилась, схватила руку Уолкера, поцеловала ее и растворилась в толпе, которая теперь уже не теснилась вокруг убитого, а стремилась побыстрее покинуть место трагедии. Но комиссар Ланглуа, не обращая ни малейшего внимания на протесты всякого рода знаменитостей, отдал приказ закрыть двери и никого не выпускать, чтобы иметь возможность допросить всех свидетелей. Исключение было сделано лишь для тех, кто никак не мог быть причастен к убийству американца: их отпустили сразу, как только они назвали свои имена. Но тут же стало очевидным, что никто из людей, присутствовавших в зале, не мог стрелять в Ван Кипперта. Пуля вошла ему в голову спереди, а это означало, что стрелявший должен был стоять позади возвышения оценщика. Но, разумеется, никто ничего не видел...

Тем временем Альдо с Адальбером приблизились к мэтру Лэр-Дюбрею, которого ноги не держали, и он, придавленный грузом волнений, тяжело опустился в кресло. Казалось, он вот-вот лишится чувств. В руке оценщик держал какую-то бумагу, но «Регентши» нигде не было видно, и первым делом Морозини осведомился о ней:

– Где жемчужина?

Лэр-Дюбрей поднял на него тусклый взгляд.

– Не волнуйтесь, она лежит у меня в кармане!.. Вот, возьмите! Прочтите это!

И протянул Альдо лист бумаги, на котором печатными буквами было написано следующее: «Незачем продолжать торги или устраивать новые. Любого, кто посмеет купить жемчужину Наполеона, постигнет та же участь, потому что Великая Жемчужина может принадлежать только мне. Так угодно господу, и я сумею завладеть ею, когда придет время...» Подпись была совершенно немыслимая, и Морозини прочел ее вслух:

– Наполеон VI? Ничего себе! Вы о нем что-то раньше слышали? А откуда это взялось?

– Понятия не имею! – откликнулся оценщик. – Что же касается Наполеона... Наверное, полупомешанный какой-то, а может, и совершенно ненормальный...

– Или просто-напросто человек, чья прабабушка... облагодетельствовала Императора? – самым любезным тоном вступил в беседу Адальбер. – Нечто вроде того, что произошло с Людовиком XV: никто не может в точности сказать, сколько у него потомков.

– Как бы там ни было, моих проблем это не решает. Не хотите ли вы теперь объяснить мне, что я должен делать с этой треклятой жемчужиной?

Мэтр Лэр-Дюбрей должен был пережить сильнейшее потрясение, чтобы прибегнуть к такому грубому выражению, -этот человек был истинным воплощением высокого стиля.

– Думаю, лучше всего будет вернуть ее вам, дорогой князь, -со вздохом прибавил оценщик.

Ответить Альдо не успел: внезапно рядом с ним оказался Жорж Ланглуа.

– Так, значит, это вы... «дорогой князь»... выставили ее на продажу? Так я и думал. А отсюда до того, чтобы догадаться что именно она и была сокровищем, исчезнувшим из квартире Васильева, всего один шаг, – насмешливо закончил он. – И вы, разумеется, сделали этот шаг? Незачем хитрить дальше, – сдался Альдо. – Да, это я поручил «Регентшу» заботам мэтра Лэр-Дюбрея.

– А до того она лежала в камине на улице Равиньян?

– Да.

– Не хотите ли вы в таком случае объяснить мне, по каком праву ее присвоили? У этого действия есть название, «дорогой князь», не говоря уж о том, что мы имеем дело с сокрытием вещественного доказательства.

Тон Ланглуа сделался угрожающим, но Альдо не обратил на это внимания. Постаравшись обуздать закипавший в нем гнев, он холодно произнес:

– Никто и никогда еще не осмеливался назвать меня словом, которое у вас на уме, «дорогой комиссар». И я не присваивал «Регентшу». Я отнес жемчужину законному владельцу, князю Феликсу Юсупову, который не захотел ее взять и попросил меня оставить ее себе и выставить на торги...