Эли Берте - Потерянная долина

• Название: Потерянная долина
• Автор: Эли Берте
• Издательство: Book chamber international, Издательство «Остожье».
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-86095-031-4

---

Легко понять, что несчастья первых лет не дали укорениться в Армане предрассудкам касты, к которой он принадлежал. Лишенный выгод, которыми пользовалась большая часть его школьных товарищей, он рано понял ничтожность известных общественных преимуществ. И он старался трудом вознаградить то, чего не доставало ему, и достичь этого. Довольный собой, Арман никогда не испытывал ни ненависти, ни зависти к своим товарищам, более богатым и счастливым, чем он. Он отделывался веселыми шутками, и когда сам ел во время завтрака сухой хлеб, смеялся над их лакомствами, вовсе не желая их, подобно Диогену, который грыз корку хлеба на роскошных пирах афинян, но Диогену без злости и желчи, готовому смеяться над самим собой при виде дыр на своем плаще, так же как над богатым костюмом своих товарищей.

Когда началась революция, Арман Вернейль не примкнул к тем, кто разделял гнев аристократов на уничтожение привилегий. Конечно, он должен был отказаться от своего офицерского чина, но вместо того, чтобы сделаться эмигрантом, поступил простым солдатом в свой полк.

Такой поступок спас его от подозрений, которые навлекли на себя во времена терроризма аристократы – приверженцы монархии. К тому же Армана обожали солдаты за его храбрость, за преданность товарищам и за свою неизменную веселость. Поэтому строгие комиссары, отправляемые в республиканскую армию, легко забывали о его дворянском происхождении и вскоре Арман Вернейль дослужился до чина капитана.

У него было доброе сердце, и он охотно пожертвовал бы своей жизнью, которой, впрочем, дорожил очень мало, чтобы воспрепятствовать несправедливости. Он был щедр, как все, у кого ничего нет, и его кошелек всегда был к услугам его друзей. Его характер, по природе пылкий, умеряло только чувство уважения к самому себе, которым он обязан был, быть может, своему рождению.

...Было уже довольно поздно, когда Арман Вернейль проснулся, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим, плотная занавеска над его постелью пропускала лишь слабые лучи света.

«Где я, черт возьми? – подумал он. – Я не слыхал, как били зарю, и мой денщик не приходил будить меня».

В эту минуту дверь отворилась, и кто-то осторожно просунул голову в комнату.

– Кто там? – спросил капитан.

Вошел Филемон, и, раздвинув занавеску, начал расспрашивать, как Вернейль провел эту ночь. Молодой человек, ослепленный ярким светом, все еще не мог привести в порядок свои мысли. Между тем как он смущенно щурился, Филемон снял повязку с его раны и внимательно осмотрел ее.

– Все идет как нельзя лучше, – сказал он с довольным видом. – Через три дня будешь совершенно здоров... А теперь можешь встать и праздновать вместе с нами воскресный день.

Арман вздрогнул. Он вспомнил свое вчерашнее приключение, и его глаза заблестели.

– Как! – обрадовано воскликнул он. – Я снова увижу этих милых особ, образ которых преследовал меня даже во время сна? Я могу бродить по вашим очаровательным садам, с этими милыми пастушками, с этой восхитительной Галатеей?

– Сегодня воскресенье, – ответил Филемон. – Молодежь проведет этот день в танцах и играх, свойственных ее возрасту, и ты можешь присоединиться. Но прежде мы должны поблагодарить Бога за благодеяния, коими он осыпает нас. Тебе, Арман, также есть за что благодарить Бога, который вчера еще так очевидно покровительствовал тебе среди битвы.

– Действительно, мсье... я хотел сказать. Филемон, я охотно покоряюсь, хотя, сказать по правде, давно уже не имел случая быть в церкви.

– Знаю, знаю, – произнес старик глухим голосом. – Я знаю, к чему привели глубокомысленные писания ваших мудрецов: они покрыли мир развалинами и кровью, они ниспровергли алтарь и умертвили священников... Между тем Жан-Жак, великий Руссо, их наставник во всем, не отвергал бытия Божьего. Но эти вспышки угаснут, и то, что вечно, не замедлит расцвести снова... А я, я предчувствовал бурю и потому удалился в эту пристань. Видя это всеразрушающее ожесточение ложного знания, атеизма, гордости человеческой, я поспешил войти в мой маленький ковчег с остатками моей фамилии, прежде чем волны всемирного потопа сорвали вершины с самых высоких гор... Но оставим этот предмет, – вдруг сказал он. – Какое мне дело до этого мира, в котором все ложно, испорчено и совращено? Поговорим о тебе, Арман: я хочу передать тебе кое-какие известия, недавно полученные мною.

Он рассказал своему гостю о следствиях разысканий, которые накануне учинили австрийцы у Гильйома. Пастор Пенофер и его дочь могли спокойно возвратиться в деревню, где солдаты расположились на квартиры. Поэтому капитан не мог покинуть Потерянную Долину, по крайней мере, до тех пор, пока не освободится дорога в Цюрих.

– Ну что ж! Я не буду жаловаться на это обстоятельство, почтенный Филемон, – сказал Вернейль весело, – если только вы найдете столько же удовольствия принимать меня у себя, сколько я надеюсь иметь, оставшись у вас... Однако, – прибавил он неуверенно, – я попрошу вас об одной услуге.

– В чем дело?

– Если путешественник не может пройти сквозь неприятельские посты, то письмо, вероятно, может.

– К кому ты хочешь писать и о чем? – спросил патриарх Потерянной Долины, устремив на Вернейля пытливый взгляд. – Никто в мире не должен знать места твоего убежища.

– Дело идет о простом письме. Я хочу успокоить одного своего товарища, который, без сомнения, считает меня убитым... Тут нет никакой тайны, и я могу показать вам мое письмо. Это не займет много времени...

Он протянул руку и взял со стола исписанную бумагу, от которой оторвал клочок и написал на нем карандашом:

«Я жив, но легко ранен и окружен неприятелем. Я соединюсь с вами при первой возможности. Прощай.

Вернейль».

Капитан подал письмо Филемону, который даже не улыбнулся, прочитав этот образец военного лаконизма.

– Напиши адрес, – сказал он. Арман проворно написал:

«Гражданину Раво, лейтенанту шестьдесят второй полубригады, находящейся теперь в Цюрихе».

– Хорошо, – кивнул Филемон, – сегодня же вечером твой друг получит письмо. Как ты уже, наверное, догадался, у меня есть тайные агенты, которые имеют сношения только с верным Гильйомом. Один из них и исполнит твое поручение... Это все, чего ты желаешь?

Вернейль искренне поблагодарил старика, и патриарх Потерянной Долины удалился, прося своего гостя поскорее присоединиться к его семейству.

Несколько минут спустя в комнату вошел слуга, чтобы помочь Арману одеться. К изумлению капитана, он оказался немым.

«Ну, – подумал Арман, – в этом странном доме все решительно навыворот... Этот слуга, по крайней мере, не изменит тайнам своего господина».

На стуле около постели висела белая сорочка из очень тонкого полотна. Мундир Вернейля оказался вычищенным, впрочем, как портупея и сапоги. Менее чем за четверть часа немой слуга побрил Армана, а потом обвязал его раненую руку голубым шарфом, подаренным Галатеей. Закончив туалет, Арман с пристрастием осмотрел себя в маленьком венецианском зеркале, висевшем на стене, и, оставшись довольным, несмотря на небольшую бледность, поспешно покинул комнату.

Все семейство находилось уже в нижней комнате, украшенной пихтовыми венками, гравюрами с изображением сюжетов из пастушеской жизни. Филемон, сидя в просторном кресле, перелистывал служебник. Его сыновья плели тростниковые корзинки, а сестры шептались в углу. На Лизандре и Неморине были красивые камзолы с серебряными пуговицами, шелковые яркие пояса, остроносые башмаки с золотыми пряжками. Девушки были одеты в изящные платья с множеством лент и кружев. Их соломенные шляпки украшали свежие цветы, шеи и запястья увивали нитки жемчуга и кораллов.

При виде Армана все поспешно встали. Молодые люди обняли его с радушием, Эстелла и Галатея тоже подошли к нему, робко подставив для поцелуя щеку.

– Благодарю, благодарю! – сказал в восторге капитан. – Право можно позволить убить себя, чтобы иметь в раю хоть половину того блаженства, которое я испытываю здесь!

– Молчи и не богохульствуй, – прервал его Филемон строгим тоном. – Теперь пойдем на молитву.

Они пересекли двор и вошли в маленькую часовню, напоминавшую обыкновенную сельскую церковь: на алтаре горело несколько свечей, по полу были рассыпаны цветы, несколько зерен ладана дымилось в серебряной курильнице. Филемон, молодые люди и Вернейль опустились на колени у ступеней алтаря, Гильйом и Викториан, немой слуга и хорошенькая девушка, которую Арман раньше не заметил и которая также была немой, остались позади них. Тут же были все жители Потерянной Долины.

Филемон начал молитву. Потом он прочитал дневную службу, и церемония кончилась краткой и назидательной беседой об обязанностях гостеприимства.

Присутствуя на этой церемонии, Арман Вернейль испытал до того неведомое ему чувство. Эта простая часовня, эти молодые люди в их живописных костюмах, этот седовласый патриарх, дающий своей пастве отеческое наставление, составляли дивную картину. Капитану казалось, что он присутствует при библейской сцене, и ему нужно было бросить взгляд на свой грубый мундир для того, чтобы убедиться, что сейчас 1799 год, а не библейские времена.