Евгений Сухов - Казначей общака

• Название: Казначей общака
• Автор: Евгений Сухов
• Жанр: Боевик

Он был вором, а стал монахом. Но братва помнит Святого, и когда настали трудные времена, когда кто-то запустил руку в воровской общак – его позвали на помощь. Святой не мог не подчиниться решению воровского схода. Он должен отыскать крысятника. Нелегкая задача в мире, где каждый сам за себя, где никогда не знаешь, чей ствол смотрит в твою спину. Но воровская честь – дороже жизни. Это Святой знает твердо.

---

– А я-то думал, что ты и меня… вместе с ними… завалишь.

Сунув документы в карман и застегнув его на большую медную пуговицу, Паша Фомичев не сдержал улыбки:

– А тебя-то с чего?

Резаный неопределенно пожал плечами.

– Мало ли? Может, я тебе не понравился. Может, обиду какую держишь, а может, приказ получил.

– На, бери свои корочки, – бросил Костыль на стол документы, перетянутые тоненькой резинкой. – Здесь они поважнее патронов бывают. Ладно, расслабься. Незачем мне тебя убивать. Поживешь еще. А насчет золотишка они не врали, – обстоятельно заметил Паша Фомичев, – шлиховое золото намывали. Посмотри там в углу! Свечу прихвати, – жестко распорядился Костыль, – не в темноте же ковыряться.

– Понял, – охотно откликнулся Артур и, не обращая внимания на воск, который щедрыми струями стекал по его ладоням, поднес свечу в угол. – Здесь какие-то мешочки, – развернул он один из них. – Песок, что ли? – недоуменно протянул он. – Красный, зеленый…

Костыль вырвал у него мешочек и строго приказал:

– Посвети сюда!.. Рукой не тряси. Хм… Вот оно, золотишко. Шлиховое, другого и не бывает. Ты посмотрел, на вес какое. В одном мешочке только килограмма полтора будет. Сколько их там?

– Еще два, – изменившимся голосом проговорил Артур. – А это точно золото? Не похоже что-то. Оно же желтое должно быть.

Костыль скептически хмыкнул:

– А ты думаешь, золото бывает только таким, какое во рту встречается? Шлиховое, оно всегда с примесями, вот поэтому цвет такой зеленый. Его ведь сначала обогатить нужно, переплавить. Ладно, хватит базара. Давай сюда мешки. Ого! Тяжелые. Их еще переть и переть. Похоже, что они скупщика ждали. Так что не удивлюсь, если, кроме легавых, нас еще и братва начнет пасти. Но не оставлять же столько добра!

– Верно, – охотно согласился Артур, передавая Костылю последний мешочек с золотом.

Как бы невзначай, он совсем ненадолго задержал его в своей руке, как это делает опытный оценщик, проверяя золото на вес.

– Все, делать нам здесь больше нечего, – объявил Костыль, аккуратно перевязывая горловину мешочка еще раз, и, уложив на самое донышко рюкзака, поторопил: – Пошли, нам еще километров пятнадцать топать. Тьфу ты, черт, ксиву чуть не забыл. – На лице Паши Фомичева проступил нешуточный испуг, что само по себе было очень странно. Артур давно привык считать, что его напарник ничего не боится. И, опережая Артура, Костыль поспешнее, чем следовало бы, поднял с пола оброненное послание.

Глава 5 РЫБОЛОВСТВО – ДЕЛО БОГОУГОДНОЕ

Не дождавшись ответа, гости так и ушли ни с чем, оставив в душе Святого тяжесть.

Не выдержав, отец Герасим обернулся. Уже который год он в постриге, готов к тому, чтобы схиму принять, а сердечко от увиденного каждый раз замирает: на поросшем мохом останце, устремив медные маковки в голубую высь, стоял монастырь, обнесенный со всех сторон глухой каменной стеной.

Благодать божья, да и только!

Налюбовавшись, отец Герасим затопал дальше, как это привыкли делать монахи – без лишней спешки. Уже третий год, как отец Герасим пристрастился к рыбалке. Ремесло не хлопотное и во многом – приятное, забросил себе сеть и терпеливо дожидаешься от бога милости. Случается такое, что сеть приходится тянуть на берег бульдозером, настолько щедра бывает божья благодать. А в монастыре рыбу любят – жирна, вкусна и в постный день превеликая отрада.

Отец Герасим искренне считал, что рыболовство – дело богоугодное, хотя бы потому, что ближайшие апостолы Христа были рыбаками. А изображение рыбы частенько можно встретить на христианских храмах.

Поначалу он хотел взяться за ружьишко и добывать для братии глуповатых перепелов, но, увидев однажды птицу, растерзанную соколом-сапсаном, понял, что подобный промысел не для него. И что вряд ли он когда-то еще возьмет ружье.

Отец Герасим боялся признаться, но тягу к оружию он испытывал по-прежнему, и, что удивительно, она была куда сильнее, чем зов неудовлетворенной плоти. А однажды он увидел во сне, что застрелил человека. Перепугавшись, он осмелился на исповеди рассказать игумену про свое влечение. Выслушав откровения монаха и не сводя с него больших печальных глаз, повидавших на своем веку немало, игумен мудро ответил:

– Нет здесь твоего греха, сын мой, а сновидения еще и не таковыми бывают. Я вот старый, а иной раз так проберет, что еще и не такое в снах увижу. Важно, что ты преодолел себя и сумел воспротивиться желанию. Так что живи с богом.

Руки Герасима тосковали по прохладной поверхности оружия. И, если бы оно попало к нему в руки, он заласкал бы его сильными пальцами не менее горячо, чем это делает страстный любовник, встретившийся со своей любимой.

Однажды Герасим все-таки не выдержал и согрешил.

Это была тайна, которую он прятал даже от игумена. В его келье, под полом, в каменной нише находился тайник. Он узнал про него совершенно случайно, когда надумал поменять треснувшую половицу. А когда секрет открылся, Герасим был немало обескуражен. Похоже, что тайник существовал с самого основания монастыря. Трудно было предположить, что скрывали в секрете его предшественники – святыню, на которую решил позариться недруг, или бутылочку винца, утаенную от настоятеля, чтобы веселым глотком развеять на душе печаль от унылых монашеских будней. Но сам Герасим хранил здесь «вальтер» – красивую игрушку немецких оружейников. Он не смог бы ответить даже себе, зачем принес в святую обитель кусок адского железа, – скорее всего это желание шло из привычки ощущать в кармане сильную вещь, – но он тут же упрятал пистолет в тайник, надеясь, что похоронил его там навсегда. Герасим даже заставил себя не думать об оружии, и первое время это ему удавалось. Но через два года борьбы с собственной сутью он понял, что ему не удержаться. И если он не возьмет в руки пистолет, просто так, чтобы ощутить в ладонях его немалый вес, то непременно сойдет с ума.

Это случилось перед самой Пасхой.

Усердно помолившись и как бы тем самым загладив возможный грех, он решил достать из тайника «вальтер». Лично для него это было событие, сравнимое разве что со стремлением молодого любовника к желанной зазнобе да еще когда знаешь, что в любую секунду пылкое свидание может прерваться появлением ревнивого мужа. Закрывшись, отец Герасим извлек из каменной ниши пистолет, завернутый в белую холщовую промасленную тряпицу. Не сдерживаясь, Герасим вдохнул в себя запах оружейного масла и вдруг со щемящей тоской осознал, что никогда не встречал запаха вкуснее, чем этот. Возможно, так пахнут женщины, готовые к любви. Ах, давно это было. Подзабыл малость!..

Щедро смазанное оружие напоминало Герасиму дитя, еще не смытое от материнской пленки, такое же липкое и красивое. Опасливо посмотрев на дверь, он бережно развернул тряпицу, как если бы распеленал ребенка, и, не отрываясь, с полчаса любовался геометрически правильным куском металла. Подобная красота могла заворожить и менее искушенного человека, а что говорить о том, который знает об оружии почти все.

Налюбовавшись оружием, отец Герасим также осторожно завернул пистолет и спрятал его на прежнее место, понимая, что не в силах более совладать с собой и подобное созерцание наверняка продолжится уже завтрашним вечером.

Поднимая полы, отец Герасим перешагивал через мелкие ручейки, встречавшиеся на его пути. Он старался не думать об оружии. Не из страха перед богом, а из мелкого суеверия, которое живет даже в самом набожном монахе. Игумен говорил, что одна только мысль об оружии может накликать беду, потому что подобными помыслами заправляет дьявол, а следовательно, полагалось гнать их как можно дальше от своего сознания.

Сейчас его удел – это рыба. Желательно красная, которая во множестве водится в северных озерах.

В этот раз отец Герасим заготовил хорошие блесны. Он мечтал о спиннинге, оснащенном по последнему слову рыбацкой моды, с которым не стыдно выйти даже на Женевское озеро, но вместо этого использовал всего лишь консервную банку с загнутыми резаными краями, чтобы ненароком не рассечь ладони до крови. К банке прилажена леска, на конце которой блесна. Обыкновенное пещерное орудие, но очень эффективное – блесна выбрасывается, и леска, сматываясь с консервной банки, падает в воду. Для монаха лучшего не придумаешь, а чернец, сжимающий современный спиннинг, – зрелище ядовитое.

От монастыря отец Герасим отошел недалеко, его привлекло небольшое проточное озеро, где он накануне усмотрел плещущихся хариусов. Гонялись друг за дружкой удалыми пострельцами, накликивая на свои грешные души немалую беду.

Погода была теплой, безветренной. Если бы не духовный сан, снял бы с себя тяжелую рясу да, задрав живот, побаловал бы тело солнечной ванной. Однако ж не положено.

Водяная гладь ровная, без признаков жизни, и только самый отчаянный фантазер мог предположить, что в многометровой толще может прятаться какая-то жизнь. Отец Герасим был как раз из того самого неисправимого племени.