Александр Ольбик - Промах киллера

• Название: Промах киллера
• Автор: Александр Ольбик
• Жанр: Боевик
• Год: 1997
• ISBN: 5-7848-0062-0

Профессиональный киллер, ранее элитный спецназовец, получает заказ на очередное убийство. Однако любовь преграждает путь смерти. Отвергнутый обществом, гонимый преступным миром, он вступает в отчаянную схватку за жизнь той женщины, которая должна была погибнуть от его руки.

---

В жизни она была в сто раз красивее, чем на фотографии. В этом я убедился, когда эта компания возвращалась назад.

Дождавшись сумерек, я обошел ее особняк, утопающий в вишнях и яблонях. Под ногами лохматились лопухи ревеня, от них в глубину сада тянулись кусты смородины и крыжовника. Слева от дома высвечивался квадрат ворот гаража. Одно окно на кухне было зашторено неплотно, и я осторожно приник к просвету. Я увидел чернявого пацаненка со странным, немного одутловатым лицом.

Их было трое, они сидели за столом и из красного сервиза пили кофе. Но тут произошло что-то непонятное. Мальчишка зашелся в кашле, и женщина, взяв его на руки, отнесла в спальню. Я тоже перешел на другую сторону дома и стал свидетелем астматического приступа. Краузе в растерянности бегала между кухней и комнатой, где лежал мальчуган, и пичкала его какими-то лекарствами. Он сипел, и лицо его напоминало баклажан. Она гладила его по щекам, щупала пульс и что-то быстро говорила мужчине. Тот взял со стола мобильный телефон. Через пятнадцать минут к дому подъехала «скорая помощь». Парень между тем уже совсем задыхался, силился приподняться, но его снова укладывали, а он с обезумевшими от страха глазами все метался на постели. Мужчина с трясущимися губами стоял в стороне.

Я заметил по своим часам, что «скорая» простояла дома полтора часа, пока не кончился приступ…

На следующий день собаку выгуливал муж Велты. Еe самой нигде не было, и я начал нервничать.Объяснить это ощущение я не мог. Может быть, осталась с сыном дома и я ее увижу, когда стемнеет. Я никак не мог понять ее беспечности. Газеты открыто пишут об угрозах в ее адрес, а она спокойно разгуливает по улицам и спит в доме, где даже шторы прикрываются неплотно и ни на одном из окон нет решеток. Не тяни я резину в силу неведомых самому себе причин, я мог бы разделаться с ней в любой из вечеров.

На противоположной стороне улицы, в зарослях жасмина и старых лип, стоял полуразвалившийся особняк. Один из тех осиротелых домов, на которые якобы нашлись за океаном наследники. Я понимал, что более легкого объекта мне еще не встречалось. И пути подхода были просто превосходные. Я мог оставить машину в квартале от ее дома, дождаться, когда она выйдет выгуливать собаку, и из кустов жасмина пустить две пули под левую лопатку — четыре секунды и одну в голову — еще секунда. И всего полторы минуты ходу до оставленной машины — через пустырь, где вечерами ни одной живой души.

Потом, конечно, газеты сообщили бы, что такого-то числа у своего дома была застрелена президент фирмы Велта Краузе. Убийца, по всей видимости, наемный, а поэтому никаких шансов схватить его у полиции нет.

Когда такое пишут, люди пугаются, но ненадолго, ибо эта тема без продолжения. Все уже свыклись с тем, что там, где действовал убийца-наемник, следствие заходит в тупик, хотя и продолжает уверять прессу, что дознание продвигается успешно. А куда оно продвигается — в задницу? Из тридцати двух заказных убийств, совершенных в Москве, еще ни одно не раскрыто. Люди моей профессии практически неуловимы.

Но я также читал и такие сообщения: в собственной квартире убит двадцатичетырехлетний В. К., ранее не судимый, судя по неофициальной информации, из числа киллеров. Да, черт возьми, нас тоже убирают, но газеты об этом чаще всего молчат — фактов нет, а на пустом месте особо не разгуляешься. И тогда журналисты наводят тень на плетень, строя догадки одна глупее другой.

Не появилась Краузе и на следующий день. Проведя вечернее обследование, я не нашел никаких признаков присутствия в доме Велты и ее сына. Возможно, его отвезли в больницу и она дежурит у его постели?

И каждый раз, когда удавалось заглянуть в окно, я видел одного только мужа — лысоватого сухого субъекта, сидящего напротив телевизора с непременной банкой пива в руках. Рядом с креслом я насчитал одиннадцать таких банок. Он был как сомнамбула, лицевые мускулы словно раз и навсегда атрофировались. Но однажды, когда зазвонил телефон, он шустро схватил трубку и лицо его резко изменилось, просто засияло, рука, державшая трубку, заметно завибрировала, а сам он подтянулся, словно прапорщик перед командиром части. Нетрудно догадаться, что звонила она. Но откуда?

На следующий день я взял с собой мобильный телефон с игольчатой вилкой и без труда подсоединился к линии, идущей в дом Краузе. Провод по воздуху тянулся от соседнего дома и, опоясав особняк, входил в помещение у самого наличника.

Я сидел в кустах смородины и терпеливо ждал какого-нибудь сигнала. Наконец, около двадцати двух часов, это произошло. Трубку долго не брали — наверное, муж, набравшись пива, рано лег спать. И в самом деле, когда он сказал «я вас слушаю», в голосе послышались вялые нотки.

Я услышал ее низкий, очищенный расстоянием голос и еле сдержался, чтобы не сказать «здравствуй, Велта». Сонный муж расспрашивал, особенно его интересовало здоровье сына, на что женщина отреагировала коротким рассказом о том, как Денис ловит с деревенскими мальчишками рыбу. Но она очень скучает по дому и не может дождаться, когда весь тот кошмар кончится.

— Ты должна оставаться там как можно дольше, — поучал муж, чем вызвал у меня раздражение. — Суд пусть проходит без тебя…

— Ты хочешь сказать, что я буду здесь отсиживаться до следующего их ультиматума?

— Тогда отдай то, что они просят… Мы не нищие.

— Сегодня они просят… вымогают мой дом, завтра потребуют сдать дела фирмы.

— Да черт с ними, — стал горячиться мужчина, — они как клещи, ни за что не отцепятся.

— Отцепятся. Когда Рэм сядет лет на пять — отстанут.

— А его дружки? Это же шакалы, Велта, я когда, слушал тот разговор по телефону, у меня мурашки бегали по спине.

— Ладно, Эдик, сама разберусь, что делать. Как у тебя дела? У вас, наверное, на рынке бананы дешевые, а здесь, в Пыталово, одни пьяницы.

Краузе быстренько стала сворачивать разговор.

— Если ты почувствуешь малейшую угрозу, выезжай ко мне. Без уведомления, бери билет и — к нам. Дай слово, что сделаешь так?

— Не стоит об этом говорить. Их интересуешь ты, а не я. Что им с меня?

— Э, не знаешь их психологии. Они играют без правил. Через тебя захотят выйти на меня.

— Пусть выходят, я о твоем местонахождении знаю столько же, сколько эти шакалы… Да и перегорел я уже. Кажется, ничего и никого больше не боюсь.

Я его прекрасно понимал: рано или поздно наступает момент, когда все страхи куда-то исчезают. Как зубная боль, которая мучит ночь напролет, а потом, в одно мгновение, улетучивается.

Из разговора я понял, что Заварзин вымогает у Краузе какой-то дом — интересно, где он находится и какую ценность представляет?

Вскоре, когда я по своему обыкновению направлялся в бомбоубежище, возле меня остановился черный — мерседес» с тонированными стеклами. Стекло с водительской стороны опустилось, и я увидел круглую вспотевшую физиономию Шашлыка. Второе его прозвище — Срань Иванович. Это был Мишка Иванов, которого мы в роте за его всеядность и вонючесть ненавидели. Его портянки по «ароматическим» признакам могли быть занесены в Книгу рекордов Гиннеса. Там, где разувался Шашлык, дохли все комары и мухи. Однажды один салажонок, который по приказу Иванова стирал его портянки, упал в обморок.

Это было во времена нашей совместной действительной службы. Шашлык демобилизовался раньше меня — у этого хряка вдруг обнаружили диабет. Потом я уехал в Анголу, а он — сюда, под родительское крылышко.

Шашлык смотрит на меня, а я гляжу в его студенистые свиные глазки, окаймленные белесой растительностью.

— Привет, Макс, — поздоровался со мной Шашлык.

— Привет, Михайло, — напрягшись, ответил я. Больше не о чем с ним говорить.

— Собрался на рыбалку? — он протянул пачку «Кэмэла», и я обратил внимание на его пальцы. Наверное, сардельки выглядят намного изящней, чем эти коротышки с круглыми ногтями. На трех пальцах красовались такие же жирные золотые печатки.

— Не курю, бросил, — сказал я. — Как сам поживаешь?

— Как видишь, — он утвердительно стукнул ладонью по рулю. — А чем ты, Стрелок, промышляешь?

Он вспомнил мое армейское прозвище — я был чемпионом округа по стрельбе.

— Вот, дурака валяю, хожу на рыбалку, кое-что попадается.

Шашлык задержал взгляд на моих «удочках».

— Ну что ж, рыбачь, только без осечек, — он оскалился, но я видел, что это не было улыбкой однополчанина, с которым мы не виделись пять лет. В его оскале было что-то другое, зловещее или, во всяком случае, отчужденное.

В бомбоубежище я весь наш разговор тщательно препарировал. Мишка подъехал ко мне, по-видимому, неслучайно. Меня насторожили его слова «без осечек»: в них чувствовался скрытый смысл — мол, он-то знает, чем я занимаюсь. Он как бы подталкивал к действиям, торопил и, кажется, нашел, подлец, неплохой ход. Но я не мог представить, что этот засранец может быть в роли координатора. И все же… Значит, те, кто велел выйти на меня, его тоже торопят. Теперь он зажат в «золотых тисках», откуда ему уже не выбраться. Ладно, Шашлык, я тебе помогу освободиться…