Дмитрий Факофский - Trip

• Название: Trip
• Автор: Дмитрий Факофский
• Жанр: Контркультура

---

— Аня я хотел сказать. Ну то, что между нами случилось.

— Ты испугался?

— Нет. Просто эти три дня без тебя. Мне было плохо без тебя. Вот. Ты мне нужна.

— Было плохо? Мало может выпил?

— Совсем нет, просто ты классная. С тобой классно.

— Ты тоже классный когда выпьешь. Жалко только, другим я тебя не видела.

— Аня, не начинай этого. Можно подумать, что ты никогда не пьешь!

— Я пью, а ты — напиваешься.

Я держал ее за руку и смотрел на Днепр. Никогда больше не буду напиваться! Зачем? Что здесь классного? У меня есть Аня… у меня будет Аня, можно уже и не напиваться. Зачем я напивался раньше? Верно, чтобы преодолеть депрессию, ужас перед будущим в котором не было смысла. Сейчас он есть. Вот оно, мое будущее, сидит рядом.

— Аня. А ты не боишься, что когда я трезвый, то я не интересный?

— Нет не боюсь.

— Спасибо.

— За что, маленький?

— За веру.

Наши губы встретились.

— Я так понял, что ты мне веришь.

— А почему я должна тебе не верить?

— Ну ты меня плохо знаешь. Почти не знаешь, если быть честным.

— Ты меня также.

— У нас будет время узнать больше друг друга. Прежде чем я поеду в Лондон.

— Потом наши отношения прекратятся?

— А ты будешь ждать меня целый год?

— Я не знаю.

— Я не знаю этого также.

Молчим.

— Аня, нахуя мы сейчас разговариваем об этом? У нас еще несколько месяцев впереди.

— И то правда.

В этот вечер мы прогуляли все мои деньги. Сначала здесь в парке в открытом кафе. Потом пошли в «Шелтер», потом в «Боди Гай», слушали херсонскую группу «On-line». Вокал у солистки похож на Земфиру. Да и тексты песен не менее вставляют. Пили лишь пиво. Ели сэндвичи. Из «Боди Гай» вышли в 23 часа. Потом еще пошли в гастроном и купили по литровой бутылке Оболонь «Светлое». Ужасное пиво, если пить его трезвым. Когда уже напился, различия нет какое пиво пить. Потом закрылось метро. Сели на маршрутку и поехали ко мне домой. У меня квартира должна была быть свободной еще три дня. Дома я еще нашел бутылку красного вина. Пили его из хрустальных фужеров моего отца. Потом я бросил плед перед ТиВи прямо в моей гостиной на пол. Занимались любовью под звуки «U-2». Я проснулся первый.

Вместе с солнцем. В шесть утра. Мое солнце еще спало. Пошел на кухню и выпил стакан минеральной воды. Во рту будто срали кошки. Потом поставил вариться кофе. Пошел умываться. Долго рассматривал в зеркало свое тупое лицо и испугался мысли, что его сейчас увидит Аня. Пошел снова на кухню и налил кофе в чашки. Разбудил Аню.

— Твой кофе, солнышко.

— Благодарю, любимый.

Сел на пол рядом с ней. Она прикрывала голое тело пледом. Пили кофе и влюбленно смотрели друг на друга.

Потом началась обычная жизнь двух влюбленным людей. Мы жили то у меня, то у нее, то по отдельности. Мы ели сэндвичи и чипсы. Пили пиво и красное вино. Лежали голые и ели клубнику с мороженым. Аня говорила, что я потолстел. Я обещал ей со следующей недели заняться спортом. Но забыл об этом. За месяц до нашей встрече при росте 177 см я весил 67 кг. Когда мы встретились, я весил 72 кг. Когда мы были вместе уже месяц, мой вес приблизился к отметке 80 кг. Толстая свинья! А еще, я отпустил себе бородку. Жиденькую и беленькую козлиную такую. Достигла она длины 10 см. К парикмахеру я не ходил также, уже два месяца и мои волосы напоминали прическу братьев Галлахеров — перцев из «Oas? s» Однажды, Аня даже покрасила мою бородку в красный цвет. Мы были похожи на панков. Мы употребляли драгс. Не очень много, но употребляли: LSD, E, травку. Кокс мы не употребляли. Не было денег. Вообще, денег становилось катастрофически мало. Я просадил все свои сбережения, потом перешли на ее деньги.

Мы начали узнавать друг друга. В ней я узнал то, что она ангел. Но у нее довольно большие требования. Обо мне она узнавала то, что я мог исчезать на несколько дней, на протяжении которых ходил самыми забыченными районами Киева, пил водку из горлышка бутылки, залазил на крышу и кричал будто бешеная обезьяна на весь город. Потом этот период у меня заканчивался и я был настоящим джентльменом. Приносил утром кофе в постель, покупал цветы и читал Достоевского и Сорокина. Когда я был трезвым, то был скучным. Иногда веселым. Мы ходили в клубы. Слушали модные группы и танцевали под Е и звуки драм-машины. Она ни разу не изменила мне за эти месяцы. Я никогда не изменял ей. Наверное, это все же было любовью. Не наркотической или алкогольной, а настоящей. Она была ангелом, что терпела все то, что я проделывал. Я был ей признательным за это и всегда возвращался. Не знаю, за что она меня любила. Наверное за то, что я был непонятным и непредсказуемым. Ей надоела все понятное, а следовательно скучное. От меня она не знала, что можно было ждать уже в следующий момент. Ей не нравилось, что я много пью. Но когда она самая пила, то это ее уже не беспокоило. Когда я исчезал на несколько дней, она делала вид, что обижается на меня. Но я одевал свежую одежду, покупал ее любимые красные розы, пиво и ехал к ней.

Я заметил интересную особенность алкоголя — он снимает маски. Каждый из нас живет свою жизнь с определенным имиджем, списком продуманных тактических ходов и правил поведений. Алкоголь — это та сила, которая заставляет тебя быть самим собой. Я часто видел как сильные люди напивались и превращались в плюшевых мишек, весельчаки и остряки — в отстойных зануд. Я, отмороженный на всю голову и занудный становлюсь антисоциальным лидером. Всегда, когда по-пьяни начинается махач, чего-то ломание или выбивание или хотя бы дружное скандирование под окнами у бедных обывателей «Зиг Хайль», организатором этого непременно становлюсь я. Да, я отмороженный, нудный и неинтересный. Это не моя маска, это просто скука. Мне скучно с тупыми обывателями, предсказуемыми, стерильными, социально-правильными и законопослушными. Эти обыватели, они как коровы — спокойно жуют свою жвачку и ждут от жизни только того, что их поведут на скотобойню. Я люблю непредсказуемых людей, свободных, людей-художников, которые творят. Я люблю людей, так называемых маргиналов, то есть не входящих ни в одну из существующих социальных групп-стад, придуманных системой и правительством. Мне нравиться свобода. Свобода во всем. Только свободные люди могут расшевелить это жизненное системное болото, это общество, которое напоминает собой санаторий для диабетиков — в нем много недозволенного и строгая диета. Заблуждается тот, кто считает, что свобода заключается только в деньгах. Имея только материальную свободу, ты все еще продолжаешь зависеть от власти, системы и общества. Можно даже сделать вывод, что материальные блага лишают человека свободы. Это происходит только с теми, кто изначально являеться жвачной коровой, человеком-прямой-кишкой. У меня нет денег, нет постоянной работы и нет никаких обязательств. Утром я пью пиво, днем ем гренки из вчерашнего хлеба, а вечером за чей-то счет сижу в модном клубе «44». Завтра я буду лежать на диване голодным и читать Заратустру. А через еще один день, быть может, буду уже сам угощать модную девушку модным кофе в кофейной «Бабуин». У меня ненормированная и непредсказуемая жизнь. Я не знаю, что будет завтра. Я счастлив этим, но смогут ли меня понять яппи и им подобные? От четких границ и правил сложнее отказаться, чем тебе кажется. Взрастить в себе духовного анархиста — это талант.

Отношения начали разрушаться тогда, когда я этого и ожидал. Была осень. Через две недели я должен был ехать на год в Лондон. Мы виделись почти каждый день, но спали по отдельности, каждый в своей квартире. Однажды она решила поговорить со мной. Я ждал этого разговора. Он был неизбежен, вопрос был лишь в том, кто начнет эту тему, у кого первого сдадут нервы.

— Дима, у нас ничего не будет.

— Почему?

— Ты едешь на целый год! Мы не будем ждать так долго! Ты это прекрасно понимаешь.

Она сидела на своей кровати. Слезы появились на ее лице. На ней были темные джинсы и тишотка с изображением маленького гения Курта Кобейна. Я взял ее за руки. Поцеловал в губы. Сорвал тишотку. Она уже самостоятельно сняла джинсы. Мы безумно факались и я кусал ее соски. Я остался спать у нее. Когда мы уже засыпали, она сказала.

— Дима, я не знаю, что у нас будет.

— Я тоже. Но у нас есть еще две недели.

Следующие три дня я не видел ее. Я не хотел ее видеть. Я много пил. Потом пришел к ней пьяный и сказал, что она сука и блядь, поэтому она не сможет ждать меня. Она начала плакаты и ударила меня.

— Ты пьяница! Ты ничего не можешь! Ты козел ебаный!

— Иди нахуй, сука!

Я ударил ее. Мы упали на кровать. Я начал срывать с нее тишотку. Она не создавала препятствий. Потом был сумасшедший фак. В последнюю ночь в Киеве я спал у нее. Мы почти не занимались любовью. Я был пьяным. Было утро. Последнее утро в Киеве. Мы пили кофе на кухне.

— Аня, ты меня любишь?

— Я не знаю, Дима, правда.

— Понятно, значит не будешь ждать на меня… сука!

— Иди нахуй из моего дома тупой придурок!