Константин Станюкович - «Берег» и море

• Название: «Берег» и море
• Автор: Константин Станюкович
• Издательство: Правда
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1977

---

Артемьев присел. Но не закурил.

– Кажется, имею удовольствие видеть господина Артемьева, нового старшего офицера крейсера «Воин»?

«Отлично знаешь, кто я такой, из доклада с вахты. Но, верно, допрос по порядку?» – подумал молодой человек и ответил утвердительно.

– Ваше имя и отчество?

– Александр Петрович.

– А меня зовут Елизаветой Григорьевной. Сегодня пришли на «Добровольце»?

– Час тому назад.

Прошла пауза. Адмиральша помахала веером, подровняла на обеих руках кольца и не без иронически-шутливого упрека сказала:

– А я думала, что вы, Александр Петрович, удостоите представиться жене начальника эскадры и расскажете что-нибудь интересное с родины… А вы было бежать… Это нелюбезно, молодой человек.

«Начинается разнос?» – усмехнулся про себя Артемьев и сказал:

– Я не смею беспокоить вас, Елизавета Григорьевна.

– Вот как! – не то удовлетворенно, не то недоверчиво протянула адмиральша.

– Я по службе, Елизавета Григорьевна… Явиться к его превосходительству.

– Пармен Степаныч отдыхает. Я ему скажу, что вы являлись. Передать ему что-нибудь надо?..

– Очень вам благодарен. Решительно ничего.

– Ведь вы, Александр Петрович, назначены сюда, конечно, Нельминым?

При имени Нельмина и слове «конечно» молодой моряк густо покраснел и с какой-то особенной силой уверенности, которою хотят обмануть себя не уверенные в чем-нибудь люди, ответил:

– Я назначен по распоряжению министра!

– И Василий Васильич лично приказал вам уехать из Петербурга через три дня?

«И это уж известно!»

– Нет-с. Начальник главного штаба сообщил мне приказание министра.

– Но отчего такая спешность, Александр Петрович? – казалось, с самым искренним участием спросила адмиральша.

Об этом напрасно раздумывал и Артемьев и до сих пор ни до чего не додумался.

– Воля начальства! – сказал он.

– Я решительно не понимаю Василия Васильевича. Он ведь добрый старик. Входит в семейное положение офицера… Сам женатый. Я еще поняла бы такие распоряжения Нельмина… Холостяк… Любит щеголять энергией. В три дня! По правде сказать, я – не большая поклонница нового товарища министра. Несколько предосудителен этот дон-Жуан под шестьдесят…

Артемьева уже грызло подозрение.

– А ведь вы, Александр Петрович, очень не хотели к нам?

– Очень! – горячо воскликнул Артемьев.

– Ну еще бы, это так понятно. Я слышала, какая у вас прелестная и преданная жена и – без комплиментов! – какой вы, Александр Петрович, образцовый муж и отец…

«Куда это ты гнешь, ведьма? – подумал Артемьев и взглянул на нее – совсем любезно улыбается теперь лягушечьими глазами. А все-таки скорей бы треснул брамсель, – и она бы ушла!» – неделикатно пожелал молодой человек, взволнованно ожидавший от адмиральши какой-нибудь любезной «пакости».

– Такие дружные, согласные пары ныне, к сожалению, редкость, – продолжала адмиральша, по-видимому, оживившаяся матримониальной темой. – Не правда ли, Александр Петрович?

«Правда, что ты одна из отвратительнейших особ для пары! Вот это правда!» – хотелось бы сказать гостю, но вместо этого он, подавая реплику, уклончиво промолвил:

– Говорят…

– К несчастию, в этом «говорят» много правды… Или муж увлечется чужой женой… или жена – чужим мужем. Да еще, пожалуй, и каким-нибудь холостяком второй молодости в придачу, особенно если законный муж – большой философ… Никакого чувства долга… Никаких нравственных принципов… И куда мы придем!?

Но в эту минуту, щегольски одетый во все белое и в белых парусинных башмаках, молодой матрос, благообразный, чисто выбритый, с опрятными руками, видимо, с повадкой хорошо выдрессированного адмиральского вестового, остановился в нескольких шагах от адмиральши и, глядя на нее напряженными, слегка испуганными глазами, тихим и почтительным голосом доложил:

– Капитан просит позволения видеть ваше превосходительство!

– Проси!

И, обращаясь к Артемьеву, прибавила, любезно и конфиденциально понижая голос:

– A la bonne heure! [4] Сейчас увидите большого философа-мужа.

– Да Князьков и не женат.

– Какой Князьков?.. Я говорю про милейшего Ивана Николаича… Вы знаете Каурова? Муж недавно перевел его командиром с «Верного» на «Олега», а Князькова на «Верный».

В вошедшем видном брюнете с красивыми крупными чертами моложавого, румяного и жизнерадостного лица, с пушистыми усами и окладистой черной бородой, решительно нельзя было увидать ни малейшей неловкости или затруднительности мужа «великолепной Варвары».

Он молодцевато и как-то приятно и легко нес свою крупную, полноватую фигуру в белом кителе, белых штанах и желтых башмаках, слегка почтительно наклонив коротко остриженную, крепко посаженную, круглую, черноволосую голову с жирным загорелым затылком.

Кауров крепко поцеловал руку адмиральши и с аффектацией почтительного подчиненного спросил:

– Как прикажете, ваше превосходительство… Будить адмирала?

– А что?

– Ученье… Адмирал хоть посмотрит.

– Какое в два часа?

– Минное, ваше превосходительство.

– Не беспокойте Пармена Степаныча. Делайте без него.

– Слушаю-с, ваше превосходительство!

Кауров с каким-то удовольствием и как-то «вкусно» сыпал «превосходительством».

Адмиральша указала на стоявшего Артемьева.

– Вот и новенький к нам. Знакомы?

Кауров так крепко пожал руку Артемьева и так ласково, добродушно и, казалось, чуть-чуть посмеиваясь глазами, улыбался всем лицом, что влюбленный любовник его жены невольно смутился и, казалось, готов был сейчас же извиниться перед мужем и просить, чтобы он на него не сердился. Он сам понимает, как обворожительна его жена.

– Молодой человек не хотел к нам… И на меня – ни малейшего внимания. Не удостоил подойти сам. Верно, расстроен. Хандрит… По семье, конечно, – ядовито прибавила адмиральша.

Артемьев презрительно усмехнулся.

– Привыкнет, ваше превосходительство!.. Только немножко подтянуть себя… Нервы и стихнут, Александр Петрович… И я привык на положение соломенного вдовца… Вавочка обрадовала было осенью. Телеграфировала, что приедет… А на днях: «не приеду»… Ну что Вавочка? Она писала, что вы – спасибо, голубчик! – навешали ее… Здорова? Не скучает?

– Здорова… Не скучает, кажется…

– И молодец Вавочка. Честь имею кланяться, ваше превосходительство!

И Кауров снова чмокнул руку адмиральши.

Поклонился и Артемьев, собираясь уходить.

– Так и не удостоите, молодой человек, чем-нибудь интересным из Петербурга? – с насмешливой усмешкой высокомерно спросила адмиральша.

– Ничего интересного нет, Елизавета Григорьевна… А петербургские и кронштадтские сплетни, вероятно, вам хорошо известны, гораздо лучше, чем мне.

Адмиральша едва кивнула и не протянула руки.

XII

Только что Артемьев вернулся на крейсер и стал переодеваться, как капитанский вестовой Максим, такой же добродушный, веселый и суетливый, как и капитан, уже просил старшего офицера пожаловать в капитанскую каюту.

– В большом они нетерпении, ваше вашескобродие!

Через несколько минут Артемьев был у капитана.

– Ну, садитесь и рассказывайте, Александр Петрович! Как принял адмирал и тому подобное? О чем так долго беседовали, если не секрет? Идем мы на Север и тому подобное? – полный любопытства, нетерпеливо и озабоченно спрашивал Алексей Иванович, то и дело вытирая капли пота с лысины.

– Адмирал никак не принял. Храпел.

– Любит всхрапнуть… Ха-ха-ха! От переутомления… Ха-ха-ха! Бык-быком! А Марфа Посадница?

– Форменная донна Стервоза!

Алексей Иванович захохотал, как ребенок, простодушно и заразительно. И глаза стали детскими.

– Это вы ловко окрестили, Александр Петрович… Именно донна Стервоза! Испанисто «задается»… И сама она, мол, донна и ее дядюшка… Удостоился видеть… Тоже вроде гранда Свинтусино-де-ла-Пройдоха.

Видимо довольный своим дешевым остроумием, Алексей Иванович сам же весело смеялся.

– Так что же адмиральша, Александр Петрович?

– Ну и рожа, Алексей Иваныч! Куда хуже сапога… Адмирал храпит, а она у балкона… таращит глаза… Хотел было удрать от нее… Не к ней же являться и прикладываться к ее свиным лапкам в кольцах!.. – раздраженно говорил Артемьев.

Капитан уже не хохотал. Он стал вдруг серьезен.

– Так-таки и не явились к адмиральше?.. И тому подобное?..

– Сама позвала.

– И не подошли к руке, Александр Петрович?.. – спрашивал Алексей Иванович, взглядывая на старшего офицера сконфуженными и в то же время испуганно-укоризненными глазами.

– Не подошел… Пожал руку… Да чего вы волнуетесь, Алексей Иваныч?

– А что она? Ведь все у нас обязательно целуют ее руку. И тому подобное… Нельзя… Так как же прошел этот скандал?.. Чем кончилось? По крайней мере не развели с ней? И тому подобное?.. – совсем уже подавленно спрашивал капитан.